Голому рубашка. Истории о кино и для кино
Шрифт:
Учитывая, что у нас не было теплых вещей, мы намотали на детей по несколько маек и рубах, да и сами утеплились чем попало, наплевав на приличия, — в общем, на первый смотровой пост мы вышли в таком виде, что остальные туристы шарахались от нас — вид у нас был как у немцев под Москвой. Поэтому мы решили не ехать на остальные смотровые площадки, а двинулись вниз, в тепло, в Лас-Вегас. Но, должен сказать, даже то, что мы увидели на той смотровой площадке, осталось в моей памяти на всю жизнь. Представляете, оглушительная тишина и перед вами пропасть в преисподнюю. Конца края ей не видно. Возникает ощущение, что такого вроде не должно быть, а когда понимаешь, что это все же есть, вот перед тобой оно — сердце замирает от мистического
Кстати, когда стало холодно, я тут же подумал, как перенесет такую температуру наш преследователь на своем мотоцикле. И еще мне пришло в голову, что, может, стоит взять курс на север, вплоть до Канады? Он явно получит от езды по морозу по полной программе, а мы благодаря ему увидим Ниагарский водопад.
Когда подъезжали к Сан-Бернардино, я вдруг прочитал на дорожном указателе «Route № 66», то есть дорога № 66. И чуть не подскочил на сидении — неужели это та самая дорога, про которую пел Нат Кинг Коул? «Get your kicks on Route sixty six!». Дорога от Чикаго до Эл-Эй, то есть до Лос-Анджелеса! «Flagstaff Arizona, Don’t forget Winona, Kingman, Barstow, San Bernardino» — вспомнил я, напевая слова песни и поразился — многие из этих названий я видел на указателях! Но тут раздался телефонный звонок и я перестал петь. Звонил Леша, чему я очень удивился: обычно звонил ему я. Так мы договорились. Он считал, что неожиданный звонок может стать причиной аварии, когда человек за рулем. И я с этим согласился. И вот он вдруг позвонил, когда я в дороге, да еще на такой!
— Слушай, Серж, я думаю, тебе не уйти от него. Пустой номер, — сказал мне Леша. — Ты уже пересек все штаты с Востока на Запад, а он все у тебя на хвосте. И знаешь почему?
— Почему? — спросил я.
— Потому, я думаю, что он поставил к тебе в машину маячок, — сказал Леша. — Поезжай в любой сервис, пусть поднимут машину и поищи на днище. Я уверен — маячок есть.
Ну, вот что значит быть зацикленным на чем-то, в моем случае — на стремлении уйти от преследователя. Я так привык бежать быстрее лани, уходя от погони, что простой вопрос, как это Кванчо преследует меня, не зная, когда и в каком направлении я уехал, и невзирая на погодные условия и время суток находит меня через два-три дня на новом месте и с видом победителя останавливает свой мотоцикл возле моего вэна? Какое к черту провидение! Маячок, конечно!
В Сан-Бернардино я оставил Люду с детьми в кафе, а сам с Бобиком заехал в автосервис и попросил поднять автомобиль и осмотреть днище. Автомеханик тут же нашел под правым задним сиденьем маячок и протянул мне:
— Хорошая модель. Дает сигнал до 200 миль.
Правильно говорят — лучше поздно, чем никогда! Теперь я хоть знал, что делать.
Людке я решил ничего не говорить про маячок, так как уже знал, каким способом от него избавлюсь. Людка бы это не одобрила, тут нечего сомневаться.
И как раз выяснилось, что наши дети в кафе подружились с детьми молодых супругов из Канады: они резвились вокруг машины канадцев, хороший такой «Кадиллак-Эскалада», залезали в машину, прыгали на сидениях, и я, вытаскивая оттуда свою Кариночку, прикрепил маячок на днище под правым передним сидением. Канадцам никакого вреда, а зато Кванчо дальняя дорога. Семья канадцев держала курс домой, и они сказали, что дня за два-три спокойно доедут до своего Ванкувера.
Мы распрощались с канадцами и поехали в Лас-Вегас — он был рядом, грех было не заехать туда, не посмотреть на этот город-фантазию. Опять спасибо Кванчо. Особенно меня поразили американские горки на крыше небоскреба, откуда неслись душераздирающие крики людей: мало того, что капсула с людьми делала различные петли над бездной, так она еще и вращалась вокруг своей оси.
И все три дня, что мы провели в Лас-Вегасе, я
каждый день все же ждал появления Кванчо. Представляете, как он меня достал! Ждали мы появления Кванчо и в дешевой китайской гостинице в Лос-Анджелесе, куда мы заехали после Лас-Вегаса, чтобы сводить детей в Диснейленд. И когда он не появился там ни на четвертый, ни на пятый день, я немного пришел в себя и предложил Людке возвратиться домой, в Майами. Я был почти уверен, что Кванчо больше не увижу.Обратно ехали тем же путем, единственное изменение маршрута — это город Атланта. Туда мы заехали потому, что там есть огромный океанариум, в нем плавает какая-то необычная касатка. Людка узнала про этот океанариум через Интернет, рассказала детям, и они загорелись. Вот потому и поехали мы в Атланту. Я в этот океанариум даже не зашел — лежал на травке в олимпийском сквере, где все дорожки выложены не то именами спонсоров олимпиады, не то чемпионов. Даже вздремнул на осеннем солнышке. Все же уделал и меня Кванчо — подумать только, почти месяц за рулем без передыха.
Когда доехали до Майами, был вечер, и мы остановились в мотеле, чтоб не беспокоить Лешу. Позвонили ему только на следующее утро. Быстро сняли квартиру рядом с Лешей, он же помог мне восстановиться на работе. Людка взялась за свои переводы, детей устроили в детсад, Бобика Людка спокойно прогуливала в нашем новом дворе на специально отведенном для собак месте. Короче, жизнь потекла по старому руслу, как будто бы и не было этой свистопляски с переменой мест и заметанием следов.
Но иногда я вдруг тревожно подходил к окну и смотрел во двор — вдруг там стоит Кванчо? Да и Люда, нет-нет, я замечал, посматривала в окно. И однажды, когда я подошел к окну и стал вглядываться в темноту, Люда сказала:
— Мне кажется, Сережа, нам его теперь будет не хватать.
Не знаю, какой смысл она вложила в эти слова, но я понял их по-своему: декларируемая Кванчо влюбленность в Людку вызывала во мне прилив безудержной страсти к своей собственной жене, он как бы индуцировал ее во мне своим желанием. И потому я искренне сказал Люде:
— Давай будем помнить о нем. И не поминать недобрым словом.
И опять я набрал очки, как лицо, достойное любви такой женщины. Я понял это по людкиному взгляду, устремленному на меня.
Я притянул к себе Людку и опять почувствовал, как тогда, когда видел Кванчо, что держу в руках самую желанную женщину в мире, которую не отдам никому.
Апрель 2010 года
РЕКА ГОЛУБОГЛАЗАЯ
В тот вечер я как обычно отыграл первые свои полчаса и собирался сделать небольшой перерыв, как вдруг ко мне подошла девушка, по виду сразу ясно, что из наших, и сказала:
— А сколько будет стоить мне спеть?
Вопрос меня озадачил. Еще ни разу никто из посетителей ресторана не подходил ко мне с таким вопросом. Я играл всегда фоновые вещи как бы для улучшения пищеварения, мелодии, которые здесь идут по разряду «изи листенинг», т. е. легкое прослушивание, если дословно: такие сладкие американские пьески, слов на эти мелодии, я уверен, никто из русскоязычных не знает.
— И что вы хотите спеть? — спросил я.
— «Белую березоньку» знаете?
— Это какую?
— Ну вот эту, — и девчонка запела негромко:
За дальнею околицей, за молодыми вязами,
Мы с милым расставаяся клялись в любви своей,
И было три свидетеля: река голубоглазая,
Березонька пушистая да звонкий соловей.
— Знаете? — спросила она.
— Знаю, — сказал я и взял несколько аккордов на синтезаторе.
— Точно! — обрадовалась девчонка. — Могу я ее спеть с вами, ну, чтоб вы мне подыгрывали?
— Можете, — сказал я.