Голому рубашка. Истории о кино и для кино
Шрифт:
Мы с Таней чокнулись бокалами, поцеловались и выпили до дна. Все правильно сказал Володя.
На следующий день Таня отвезла меня в аэропорт, и мы договорились, что теперь я часто буду прилетать в Майами, самое меньшее — раз в месяц. Простились, сел я в самолет и, странно, как только я оказался в самолете, вдруг почувствовал желание вернуться опять к Тане, быть с ней и не улетать никуда. Вот прямо вдруг, в один момент появилось у меня такое желание, представляете? Но я сам себе стал объяснять, что нельзя поддаваться мимолетному чувству, нельзя быть эгоистом — у меня есть сын, надо думать о его будущем, это основное мое предназначение сейчас. С этими мыслями я и приехал домой.
Открываю дверь, захожу и слышу — в ванной льется вода, значит, Артурчик купается. Бросил сумку
А тут появился смущенный Артур в шортах и майке.
Папа, ты ведь должен был завтра приехать? — спросил он, поцеловав меня.
— Я перепутал, — сказал я. — Билет на сегодня оказался.
— Ты извини, пап, мы сейчас уйдем, — сказал Артур.
— Зачем? — остановил его я. — Я должен поехать в цех, проверить там кое-что… Я только заехал вещи оставить. Пока, — попрощался я и выскочил из своей квартиры, как оглушенный.
«Вот те на! — думал я. — Пацан, значит, нормальный, просто при мне он вел себя, как праведник. Так выходит? А что за девушка? Почему черная? Ну, если не армянка, то почему хотя бы не русская».
С этими мыслями я сел в свою машину и поехал в город. И пока ехал в машине, все пытался осмыслить эту ситуацию. Первое, самое главное, что он — нормальный мужчина. Уже хорошо. Второе — серьезно у него с этой девушкой или так, случайное знакомство. И тот, и другой вариант, я пришел к выводу, проходит все же со знаком плюс. Даже если захочет жениться на черной — пусть женится, раз нравится. Это Америка, здесь все расы перемешаны. Ну и что, что не армянка? Вот Эмма — армянка, а толку-то! Но во всех случаях, и это главное, что я понял, за судьбу сына в этом плане я не должен уже беспокоиться, как беспокоился до отъезда в Майами. Как говорится, все нужно теперь оставить на волю судьбы. И значит, могу теперь подумать и о себе. До отъезда в Майами такая мысль даже не приходила мне в голову, а теперь я уже не мог не думать о Тане. И тут на меня с новой силой нахлынули воспоминания о Тане, прямо увидел ее лицо, когда она пыталась сдержать слезы в аэропорту, и не мог простить себе свои, вроде бы спокойные слова, что, мол, будем встречаться, раз в месяц я могу прилетать к тебе, разлука для любви, что ветер для костра, и прочую чушь. Прямо стыдно мне стало, что я такие слова говорил. Я остановился на какой-то плазе и позвонил Тане. Она тут же сняла трубку.
— Сереженька, как ты долетел?
— Все нормально, — сказал я. — Представляешь, я застал дома Артура с девушкой! Прямо, как гора с плеч! И поэтому нам надо с тобой срочно поговорить — я прилечу на днях. Как куплю билет, сообщу тебе номер рейса. Я хочу, чтоб мы были вместе!
И поговорив с Таней, я стал ездить по городу, потому что не мог сидеть спокойно. А потом мне позвонил Артур:
— Папа, где ты? Я звонил в цех, там никто не отвечает.
— Я уже еду домой, — сказал я. — Ты один?
— Да, — сказал Артур.
Я хотел, как только приеду домой, сразу спросить у Артура, кто эта девушка. Но первый вопрос задал мне Артур.
— Папа, ну что с той девушкой-армянкой?
— Мне она не понравилась. Такая жена тебе не нужна, — твердо сказал я.
— Фу! От сердца отлегло, — вздохнул облегченно Артур.
— Почему? — спросил я. — Тебе не нравятся армянки?
— Нет, папа, просто у меня есть девушка, которую я люблю.
— Кто она? — спросил я, уже почти отгадав ответ.
— Ты ее уже видел, — сказал Артур. — Сегодня…
И тут я сказал, на мой взгляд, самые правильные в моей жизни слова:
— Симпатичная девушка. Мне понравилась.
— Нет, папа, ты серьезно? — глаза Артура заблестели от счастья.
— Я ее видел всего несколько секунд, но понял, что у нее хорошая фигура, симпатичное лицо — такие бывают у североафриканских жителей.
— Да, папа, ее родители из Марокко, — сказал Артур. — Мы вместе работаем
и уже полгода встречаемся. Я боялся тебе сказать об этом, не хотел огорчать…— Ну, я вообще-то хотел, чтобы у тебя жена была армянка. И мама этого хотела. Но здешние армянки давно уже стали американками, а если жениться на американке, какая тогда разница, откуда она родом, какой веры, какого цвета. Главное, чтобы человек был хороший, — сказал я и сам удивился, какую сложную фразу я сказал.
И Артур удивился.
— Папа, я не знал, что ты у меня философ! — схватил он меня за плечи. — Если б я это знал — давно бы тебе все рассказал.
И дальше я слушал Артура, а сам думал, не поверите, опять как философ. Вот что я думал: если бы Артур мне все это сказал до отъезда в Майами, я точно встретил бы эту его негритянку в штыки. Был бы у нас наверняка неприятный разговор, я был бы категорически против его возлюбленной, возможно, заклинал бы именем матери не делать такую глупость и порвать немедленно с этой девушкой. И какие бы стали наши отношения с Артуром, я боюсь себе даже представить. Потому что в молодости любимая для мальчика-это вся жизнь, и если поставить его перед выбором, не всегда он сделает выбор в пользу родителей. И не потому, что он их не любит, а потому что инстинкт природы сильней любви к родителям. Так задумал Бог. И тот же Бог, я теперь в этом не сомневался, устами Володи пригласил меня в Майами, показал в неприятном свете мне эту девушку Эмму и точным пасом вывел меня на Таню. Какой пас!!! Ведь все вокруг сразу изменилось, и в первую очередь я! А от меня тянется цепочка к Артуру, его девушке… Как все сложно и в то же время просто! И я чуть не застонал в этот момент, представив, что было бы без этого паса.
— Папа, что с тобой? — заметил перемену на моем лице Артур. — Ты так не считаешь?
— Нет, Артурчик, ты во всем прав. — сказал я. — Теперь у меня один вопрос. Как у мужчины к мужчине.
— Говори, папа, — сказал Артур.
— Что ты скажешь, если и твой папа женится? — сказал я и мысленно зажмурился, потому что испугался, вдруг Артур скажет что-то вроде: «Ты шутишь, папа? Зачем тебе это?».
— Я об этом давно думаю, — сказал Артур, — но не решался тебе сказать. Конечно, тебе надо жениться. Потому что в последнее время ты стал как робот, как функция — работа-дом-универсам-работа. Больше тебя ничего не интересует. У меня впечатление, что после смерти мамы и ты как бы умер.
Тут, честно вам скажу, недостойно, может быть, это мужчины, тем более кавказца, но я чуть не разрыдался. Какой-то противный кошачий всхлип вырвался из моего горла, глаза стали мокрыми: если бы не было Артура, я бы разрыдался, честное слово, потому что уже давно надо было, чтобы этот всхлип, пусть такой, какой получился, но чтоб хотя бы он вышел из меня, освободил бы мою душу.
Артур обнял меня, я положил голову ему на плечо. Сын говорил мне что-то, успокаивал меня, а я думал только одно: «Какой пас! Какой пас!».
Октябрь, 2010 г.
СУШЕНАЯ ХУРМА
Жизнь моя стала усложняться после того как я осталась с двумя детьми одна. Володьку убили, а Гриша исчез бесследно, пропал без вести, и, думаю, бесследно только для меня и для моей дочери. А так живет где-то и радуется, что я на алименты не подаю и его не разыскивают по моему заявлению. А как я должна растить нашу дочь без отца — это его не волнует.
Тем временем жизнь вокруг меняется, ничто не стоит на месте, и для меня, мне кажется, настали трудные времена. То, что раньше имело хоть какую-то ценность, сегодня не стоит и копейки. Вот я — закончила педагогический институт, а что с этого? После первого же урока (мой предмет — история) поняла, что в школе мне делать нечего. Не тот у меня характер, чтобы учить детей. Я никак не могла угомонить ребят, с трудом провела перекличку, а приступить к уроку так и не смогла — ученики мои шумели, перескакивали с парты на парту, некоторые даже выходили из класса, потом возвращались. Когда я в школе училась — такого у нас не было. И поняв, что мне их не успокоить, я села за кафедру и стала смотреть в окно.