Голому рубашка. Истории о кино и для кино

— Ты надолго здесь застрял?

— Вот, девушка неправильно ездит, делюсь опытом. Ты езжай, я тебя догоню.

И глазами показывает, мол, оставь меня, клюет. И сам, я вижу, возбужден, чуть ли не ликует внутренне. А девушка эта — почему я назвал ее скелетом — вышла кататься в таких эластичных штанах, в каких часто ездят велосипедисты на соревнованиях, и такой же майке, и невооруженным глазом любому ясно, что это тело не женщины, а пацана подростка — без грудей и ягодиц. Как говорят в народе: «Ни кожи, ни рожи». Кстати, про рожу: вы помните, как в детстве показывали мы страшные рожицы — двумя пальцами оттягивали кожу под глазами, а пальцем другой руки поднимали ко лбу нос. Вот такое у нее было лицо, к тому же лишенное симметрии, и потому мне всегда казалось, что поймать и зафиксировать такое лицо в памяти просто невозможно. Ноги и руки напоминали воткнутые в тараканье тело спички, и ощущение это усиливалось тем, что она надела подколенники и подлокотники на случай падения, а на голове у нее был огромный защитный шлем. Короче, такого чудовища я еще рядом с Женей не видел. А для него, как я понял по лихорадочному блеску его глаз, — это был полный шедевр. Потом уже, когда я узнал Зою ближе, мне стало ясно, что она эту встречу с Женей заранее подстроила, выследила его и загарпунила.

Женя мне рассказал, что когда он несся за мной, то по дороге обогнал какую-то девушку на коньках и проехал бы дальше, если б она не ухватила его за майку и не закричала:

— Ой! Помогите!

А когда он остановился и обернулся — она лежала на асфальте и с мольбой смотрела на него. Женя бросился к ней, думал, что она ушиблась, что он ненароком сбил ее, но выяснилось, что ничего особенного с ней не произошло, даже не было ссадин. Но девушка стала говорить Жене, что она безумно хочет научиться ездить на коньках, вот так же, как он, и была бы очень благодарна Жене, если б он научил ее самым главным азам. Она готова платить ему за уроки.

Женя мне говорил:

— Я ей сразу сказал, что учить такую женщину буду считать для себя честью и о деньгах, разумеется, не может быть и речи.

Весь тот день Женя катался с ней на коньках, потом они пошли обедать в ресторан, а вечером завалились к нам.

— Меня зовут Зоя, — протянула она мне по-королевски свою руку, ожидая, очевидно, что я эту руку могу и поцеловать. — А вы прекрасно ездите на велосипеде, — сделала она мне комплимент. — Не каждый велосипедист сможет развернуться на таком пятачке.

— Он может ездить даже на одном колесе, — вставил Женя.

— Ну, возможно, после того как я освою коньки, вы мне дадите уроки езды на велосипеде, — сказала Зоя, одарив меня каким-то, как мне тогда показалось, сканирующим взглядом.

Выяснилось, что работает она в риэлторской фирме, дела тогда в Риал-эстейте шли неплохо и она была в смысле финансов в полном порядке. Призывала и нас пройти риэлторские курсы, получить лайсенз и тоже работать в этой области.

Мы выпили по порции виски, и я пошел в свою комнату, включил телевизор. Мы с Женей (и это тоже было у нас общее) предпочитали смотреть русское телевидение и установили спутниковую тарелку на крыше дома. Передавали как раз какой-то русский боевик. Я увлекся, досмотрел его, а потом вышел на кухню, включил чайник и вдруг услышал из Жениной комнаты вздохи и вскрики, которые были явно не Женины, но и не казались мне женскими. Первое, что мне пришло в голову, что это крики какого-то животного, не известного мне, но явно не человеческие и стопроцентно не женские. Нечто подобное, мне казалось, я слышал в передачах «Из мира животных». Меня так это поразило, что я даже выключил чайник, потому что он начал закипать и мешал прислушаться к этим звукам. Через минуту я понял, что эти звуки издавала все же Зоя, потому что время от времени в какофонии звуков тайги, прерии или джунглей, явно слышалось имя «Женя».

На следующий день Женя счастливо говорил мне:

— Старик, это полный абзац! Такого со мной еще не было. Эта женщина окунула меня в мир Зазеркалья, ввела меня буквально в наркотическое состояние, я перестал ощущать свое тело, перестал понимать, кто я. Представляешь?

— С трудом, — сказал я. — Понимаешь, Женя, мне показалось, что там вообще не за что даже ухватиться, чтобы проскочить в Зазеркалье. Она напоминает мне узника Освенцима, Бухенвальда. Ты видел в хронике их тела? Показывали по телеку — целая гора трупов из таких тел.

— Все же ты жуткий циник, ты все можешь опошлить, — обиженно сказал Женя. — А она такая… такая…

— Такая простая и наивная, да? — явно с подковыркой спросил я, но Женя даже не заметил в моих словах иронии.

— Да! — с жаром ответил он.

А почему я сказал ему про «простую и наивную»? В ранней молодости мы с ребятами с нашего двора ездили на танцплощадку в поселке Петра Монтина. Там, по сравнению с городскими танцплощадками, были более доступные девушки. И вот один наш товарищ, Юрка Газанчан, почти всегда пристраивался там к какой-то вполне заурядной внешне девушке, весь вечер танцевал только с ней, провожал до дому, что в поселке им. Монтина было не совсем безопасно. А потом, когда приезжал домой, восторженно рассказывал нам о ней и почти всегда там была такая фраза: «Она такая простая и наивная». И как только Юрка в очередной раз возвращался с поселка Петра Монтина, мы сразу спрашивали его: «Ну как, проводил простую и наивную?»

И поэтому я знал: если мужчина уверен, что его избранница «простая и наивная», а все остальные не сомневаются, что там печати некуда ставить, переубедить такого мужчину невозможно, пустой номер. Только испортишь с ним отношения. Так и с Женей. Я не стал дальше разбирать Зою по косточкам, а решил, что пусть парень наиграется, а потом посмотрим.

Женя теперь часто оставался ночевать у Зои, у нее была двухбедрумная хорошая квартира на линии океана с отличным видом. Там все было уютно, чисто, современная мебель, не то что у нас на съемной квартире. Женя у нее дома, я чувствовал, кайфовал: во-первых — с любимой женщиной, а во-вторых, он любил комфорт. Теперь мы с ним практически не выезжали кататься, плавал по утрам все время я один и занимался в Джиме тоже. Работали вместе тоже очень редко — Женя стал ходить на курсы риэлторов, уговорила его все же Зоя. Когда он заскакивал домой один, я тут же начинал с ним разговор о Зое, стараясь проверить, настала пора их разлучать или еще нет, и каждый раз убеждался, что любовь его все крепчает и крепчает.

Как-то раз они пришли к нам после какого-то ресторана — я только что проводил свою очередную подругу и мыл на кухне посуду. Они поприветствовали меня мимоходом и тут же ввалились к Жене в комнату, а через минуту я опять услышал эти крики «дикой природы». Теперь эти крики у меня вызывали ощущение, что в комнате Жени происходит что-то очень непристойное, чуть ли не скотоложество. Я быстро домыл посуду и ушел в свою комнату, включил музыку и стал проверять свою цифровую видеокамеру — то ли от влажности, то ли еще по какой-то причине она стала давать рассыпающееся цифровое изображение. Я включал на запись, прочищал головки специальной кассетой, снова включал — ничего не получалось. И вдруг в мою комнату без стука вошла Зоя с бокалом.

— Сереж, у тебя есть что выпить? Женька уснул, я не знаю где у него что… Может, угостишь?

— А что ты хочешь? — спросил я. — У меня есть коньяк, виски, вино-водка…

— Мы весь вечер пили виски, — сказала Зоя. — Давай виски. — Я налил ей.

— А себе? — спросила Зоя капризно.

— Я уже собрался спать, — сказал я.

— Ну, давай за компанию, — попросила она. — Чего я буду пить одна? Как-то не эстетично. Уважь женщину…

Я налил и себе.

— За что будем пить? — спросила она меня.

— За что хочешь, — ответил я.

— Давай на брудершафт, — сказала она и протянула ко мне свой бокал.

— Но мы и так с тобой на «ты», — сказал я.

— Но мы ведь с тобой не целовались, — сказала Зоя. — А так не считается.

Это был неожиданный для меня поворот. Я стал быстро просчитывать варианты, наподобие того анекдота, в каких случаях можно сесть голой задницей на ежа. Знаете? Ответы: если еж бритый, если задница чужая, если партия прикажет. Партия мне не могла приказать: Зою как бритого ежа рассматривать было нельзя, наоборот, это был тот еще еж; а задница, то есть губы были мои. И поцеловать ее ни в коем случае я бы не смог по простой причине — она вызывала у меня чисто биологическое отвращение, брезгливость. Даже прикоснуться к ней было бы для меня мукой. А если б я смог ее поцеловать — это был бы железный повод расстроить их с Женей отношения.

— Ты — подруга Жени, — пришлось сказать мне. — Так что целоваться с тобой мне нельзя.

— А если чисто дружески? — спросила она.

— Чисто дружески я целовать женщин не могу, — сказал я.

— Ну, поцелуй, как можешь, — пересела она ко мне на тахту, свободной рукой обхватила мою шею и стала пальцами шевелить волосы у меня на затылке. Лицо ее оказалось совсем близко от моих глаз, я ее никогда так близко не видел — крупно фактуру ее кожи на лице с толстым слоем косметики, глаза с красными белесыми веками, утиный нос, да еще эта рука на моем затылке. И я панически вскочил (боюсь, на моем лице отразился неподдельный ужас.)