Голому рубашка. Истории о кино и для кино

— Давай я ей напишу по-русски, и если она не прочтет, значит, перейдем на английский… Если нетрудно, дай бумагу и карандаш, Доррис-джан.

— Что это ты к моему имени сегодня прибавляешь? — спросила Доррис, подавая Володе ручку и бумагу на подставке для письма. — Раньше я от тебя этого «джан» не слышала…

— «Джан» армяне говорят человеку, к которому очень хорошо относятся, — сказал Володя. — Я всегда тебя уважал, а сегодня ты сделала для меня много хорошего. Как не назвать тебя Доррис-джан!

— Пиши, — помогла ему принять подходящую позу Доррис. — Так удобно?

— Лучше не бывает! — сказал Володя и стал писать. — «Сабина-джан», — написал он и тут же прочитал начало Доррис, — видишь, я ее тоже называю «джан», потому что она мне доброе дело сделала, дала свою музыку, — объяснил он Доррис и стал писать, наговаривая параллельно текст письма на-русском: «Благодарю тебя за нашу музыку — теперь мои кости будут срастаться быстрее! К сожалению я на армянском не могу читать, я — бакинский армянин, знаю, что нас в Армении называют «перевернутыми». Что поделаешь, место рождения не выбирают. Если сможешь, напиши то, что написала по-армянски, теперь по-русски или по-английски, если не знаешь русский. А я на русском могу и стихи читать, и песни петь. Это-мой родной язык. С уважением, Володя». Доррис, передашь? — искательно спросил Володя, закончив писать.

— А зачем я здесь сижу и жду? — удивилась Доррис и взяла письмо. — Почта ЮЭСЭЙ в хирургическом отделении госпиталя Мёрси приступает к работе! — сказала она и вышла из палаты.

Володя включил музыку и, услышав первые же звуки, с воодушевлением простонал:

— Джан-э-джан!

— Какой он армянин, если не знает родного языка! — сказала Сабина, принимая от Доррис записку. — Так и есть, видишь, на русском написал, — стала читать она. — Думает, я русский хуже него знаю! Я училась в школе и институте в Ереване на русском языке, — комментировала она чтение письма Доррис. А закончив читать, сказала: — Типичный перевернутый армянин!

— Ответ будешь писать? — спросила Доррис.

— Нет, про него мне уже все ясно, — сказала Сабина.

— А вот то, что ты на армянском написала, можешь написать ему по-русски? — спросила Доррис.

— А я ничего такого не писала, — сказала Сабина. — Хотела просто проверить, что он за армянин — потому и написала несколько слов на армянском.

— Ну, можешь поблагодарить за цветы, — сказала Доррис.

— А ты ему не передала мою благодарность? — спросила Сабина.

— Передала, — сказала Доррис, — и если бы не было твоей записки, этого было бы достаточно. А сейчас он ждет записку, и, если ты не напишешь ему пару слов, он может впасть в депрессию. Так я думаю… Это все же больница, и иногда мелочь вызывает у больных бурную реакцию.

— Ладно, напишу, но переписываться я с ним не собираюсь, — сказала Сабина.

— Это твое право, — сказала Доррис, подавая Сабине набор для письма.

Сабина начала писать, и параллельно мы слышим ее голос, произносящий текст письма на азербайджанском языке из чего становится ясно, что письмо она пишет на азербайджанском. Вот перевод ее слов или текста письма на русский: «Здравствуй, Володя! Раз уж ты не знаешь армянского, то азербайджанский ты, как бакинец, должен знать! Благодарю тебя за розы — давно цветов не видела. Сабина».

В палату Володи вошла Доррис:

— Я уже работник почтового офиса, а не медсестра, — сказала она, передавая Володе письмо.

— Ты не представляешь, как я ждал это письмо! — сказал он. — Боялся, вдруг она не напишет… — Он стал читать письмо и вдруг расхохотался: — На азербайджанском написала. А этот язык я отлично знаю! Вот что, Доррис, — обратился он к сестре, — в последний раз я напишу записку, чтобы тебя не беспокоить. Не знаешь, у нее есть мобильный телефон?

— По-моему, нет, — сказала Доррис.

— Мой друг привезет сегодня ей телефон и мы будем говорить с ней по телефону. А пока я пару слов передам через тебя, не возражаешь?

— Давай пиши, — согласилась Доррис.

Сабина читала письмо, написанное Володей на азербайджанском. Вот его перевод голосом Сабины:

«Дорогая Сабина, наконец-то мы нашли общий язык. Это язык земли, на которой я родился, вырос и провел всю свою жизнь. Разве могу я не знать этого языка? А буквы в азербайджанском такие же, как в русском, — так что видишь, и писать я умею. Но все равно мне стыдно, что я не могу писать и читать на армянском. Так что прости мне это. Ты меня очень обрадовала нашей музыкой, спасибо тебе. Скажи, Сабина, может тебе что-нибудь нужно? У меня здесь друг Сережа, бакинец, правда он русский. Но настоящий наш бакинский парень — достанет из-под земли все, что скажешь. Не стесняйся, я с удовольствием выполню (как джинн) любое твое желание. Твой земляк, Володя».

Сабина дочитала письмо до конца и сказала Доррис.

— Доррис, милая, больше я не могу пользоваться твоей добротой. Спасибо тебе и ему. Передай, что мне ничего не надо.

— А мобильник у тебя есть? — спросила Доррис. — Могла бы позвонить ему.

— Нет, мобильника у меня нет, — сказала Сабина. — Он разбился вместе с машиной.

— Серега, у меня к тебе просьба, — говорил Володя своему другу Сергею, когда тот принес ему проигрыватель и мобильный телефон для Сабины. — Отнеси ее проигрыватель, поблагодари, скажи, что кассету я, если можно, оставлю еще на день-два, и технично вручи ей мобильник. Сможешь?

— Нет проблем, — сказал Сергей. — Если понравится, кадрить разрешаешь?

— Нет! — чуть не подскочил Володя.

— Ага, значит, не глядя, влюбился! Хочешь, на мобильник ее фотку сделаю?

— Сделай! — обрадовался Володя, но тут же сказал. — Но ей может не понравиться, не надо. Кто захочет сниматься в гипсе?

— Прав, дорогой, сто раз прав! — согласился Сергей. — Ну, ни пуха, ни пера?

— К черту! — сказал Володя.

…Сабина смотрела телевизор, когда в палату постучали.

— Войдите! — крикнула Сабина по-английски.

— Здравствуйте, я Сергей, Володя просил вернуть ваш проигрыватель, — сказал по-армянски Сергей, осторожно появляясь в палате.

— Вы ведь русский, говорите по-русски, — сказала Сабина по-русски.

— Как скажете, — сказал Сергей, всем своим видом выражая крайнюю учтивость.

— Поставьте проигрыватель вот сюда, — показала Сабина на прикроватную тумбочку.

— Володя попросил кассету оставить еще дня на два-три, вы не возражаете? — спросил Сергей, устанавливая проигрыватель на тумбочку.

— Не возражаю, у меня еще есть, — сказала Сабина.

— И Володя просил передать вам телефон, — Сергей показал Сабине мобильник. — Чтобы земляки могли спокойно переговариваться на родном языке… Тариф безлимитный…

— Типично кавказские дела! — усмехнулась Сабина. — Я уже успела отвыкнуть…

— И там всего один номер в памяти — номер Володи, — сказал Сергей. — И если вам что-то понадобится, звоните Володе, он сообщит мне, и это у вас тут же будет, — сказал Сергей.

— Очень тронута, — сказала Сабина. — И поблагодарите Володю. Как говорят, «скажи, кто твой друг, скажу, кто ты».