Голос гнева

— Мед?! — Таврион выглядел совершенно восторженным. — Где?

Ника указала на одни из многочисленных нижних шкафчиков, печально улыбаясь.

— Там в темной глиняной плошке, плотно прикрытой.

Таврион откопал плошку, гремя пустыми глиняными кувшинами и пустыми тарелками со сколотыми краями, но откопал искомое, вскрыл и зажмурился.

— Ме-ед, — протянул он и открыл глаза. — А чего грустная такая?

— Эвр в детстве любил. А его любила кухарка. Припрятывала для него, он рассказывал. Вот, до сих пор тут, — Ника вздохнула и положила себе пару ложек, сделал глоток. — Так лучше. Спасибо, я к себе пойду. Может, правда, получится уснуть.

Таврион проследил за ней взглядом и поморщился.

— Вот черт дернул спросить. Теперь мед будет с привкусом грусти и потери, — буркнул он, вооружаясь ложкой.

***

Нерей шагал. До Паради остался день пути, и завтра пополудни они должны были дойти. Плечи ломило от нагрузки и сна в неудобном месте, под вечер появлялась одышка. Дзи выбрал его в качестве главного почесателя и буквально преследовал его повсюду. Нерей ворчал, но исправно чесал млеющего пса.

— Ты ему приглянулся, — отметил Янос.

— Да я вижу, — фыркнул Нерей, глядя на радостно виляющего хвостом Дзи. — Но я думал, он со всеми так. Кого хозяева одобрили, по крайней мере.

— Раньше только с нами, — Янос небрежно пожал плечами. Нерей завистливо на него посмотрел — он даже не вспотел.

— Афина уже проанализировала тебя? — спросил он.

— Угу, — тот помрачнел. — Никакого голоса у меня нет. Она сказала только про… солдатскую мо-ди-фи-ка-ци-ю.

Он неуверенно покосился на Нерея, словно проверяя, не насмехается ли над ним тот. Нерей благостно улыбнулся.

— А что это значит? Я только у Афины это слово встретил, так и не понял толком, что имеется в виду.

Янос заметно расслабился.

— Я сильнее, быстрее и выносливей. И раны быстрее заживают, в разы. С детства еще, — пояснил он.

Нерей кивнул.

— Весьма полезно. Не против, я отправлю сообщение Нике и остальным?

Янос нахмурился.

— Наверное, важно сказать, — буркнул он. — Подумать только, я с аристократами…

— А что не так? — Нерей понимал, что если не прояснить это сейчас, то потом это обязательно вылезет, и некстати.

Янос отвернулся, делая вид, что захвачен видом хвойного леса, сквозь пушистые иголки рассеивался солнечный свет, пахло свежестью и влажной землей.

— Они нас бросили. Создающие, — наконец сказал он. — Я видел — глыбы меняли, строили за час то, что мы делали за год. И не помогали.

Он поморщился, чувствуя себя глупо.

— Я как ребенок, сопли тут жую.

— Нет, я с тобой согласен, — Нерей постарался незаметно перевести дыхание — шли они быстро, и говорить стало сложно. — Правда, советую поговорить об этом с Влахосами и Эборосом. Кассандра она… ну, она прям как в пьесах аристократов разыгрывают, причем комических.

Он улыбнулся.

— Вредная?

— Не то слово. И высокомерная. Но именно она придумала и воплотила этот план с Эрзо.

Янос кивнул.

— Он может сработать.

— Вот-вот. Так что не обижайся на нее сильно. Но и осаживай, если что.

— А Влахосы? И Таврион.

— Ника совсем лишена того, что приписывают аристократам. Наверное, потому и не прижилась. Эвра и Тавриона иногда заносит, но их легко можно осадить. Они такие, легкие в общении, прислушиваются.

— Понял, — Янос расслабился, и Нерей лукаво улыбнулся.

Илиос заметил эту улыбку, но промолчал — он понял, в чем была задумка старого охотника, и разделял идею о том, что все претензии лучше разрешать на берегу.

— Афина, запиши сообщение Нике, — скомандовал Нерей.

***

Наарбак нашел Кассандру, с минуту понаблюдал за тем, как она ехидно отчитывает краснеющего инженера, где-то внутри даже посочувствовав бедолаге, и широким шагом приблизился.

— Разговор есть, — рублено обронил он. Инженера словно сдуло, а Кассандра с невозмутимым выражением лица проследовала за ним.

— Проверь, — Наарбак кивнул на сундуки.

— Три штуки, — Кассандра нахмурилась. — Может не хватить.

— Ты серьезно?

— А похоже, что я шучу? — она изогнула бровь и откинула крышку. — Так, фамильные драгоценности Вуносов нам не нужны, их убрать.

Она небрежно перебирала крупные жемчужины из ожерелья, откладывая их. Отбраковала изумрудную диадему с браслетами, фыркнув, в ту же кучу ненужного полетели бриллианты, броши для мужских туник с рубинами.

Бровь Наарбака поднималась все выше и выше.

— Наконец-то! — воскликнула Кассандра, бережно вытаскивая опаловый гарнитур. — Это мое. Это оставить. И эти, с черными бриллиантами, — она указала на невероятно изящно сработанные серьги с кольцами. — Эти Эбороса. Берем.

— Они же женские.

— На Нику наденем. Драгоценности Влахосов ты же проиграл Штаарку, верно?

Наарбак зло сверкнул глазами.

— Зато в других поединках выиграл эти.

— Прекрасно, — сделав вид, что не заметила угрожающего тона, мурлыкнула Кассандра. — Этого хватит. Теперь мне нужно разобрать одежду.

— Ты сама говорила, что мода уже изменилась.

— Да. Нам нужна будет ткань. Перешьем. Или ты готов отдать мне такой же сундук с золотом на подобающие случаю одежды? — Кассандра с азартом зарылась в оставшиеся два сундука, разбирая, сортируя и сопровождая весь процесс комментариями, из которых Наарбак не понял ровным счетом ничего.

Названия тканей и фасонов, деталей орнамента и вышивки, она отмечала даже застежки.

— Сколько ненужной дребедени, — наконец выдал он, когда сортировка закончилась.

Кассандра лишь усмехнулась.

— Доставишь сразу на корабль? Или с нами? Кстати, не забудь про деньги. Швеи, обслуживающие аристократию, дорого берут, особенно за срочность.

— С вами, — Наарбак прищурился. — Лучше будет выехать всем одновременно. Меньше возни, меньше шансов, что что-то заподозрят. Деньги положу отдельно.

Кассандра кивнула.

— Я пойду работать. Ты отчитал меня за пропуск работы. Эвра тоже вызови и продержи в кабинете столько же.

Наарбак вздохнул и даже не стал одергивать эту женщину с ее приказным тоном. Все равно бесполезно.