Голоса из России. Очерки истории сбора и передачи за границу информации о положении Церкви в СССР. 1920-е - начало 1930-х годов
Шрифт:
А. П. Вельмин писал об этом человеке: «С Борисом Алексеевичем Евреиновым я впервые встретился и познакомился в Киеве в 1918–1919 гг. Хотя тогда мое знакомство было мимолетным, а встречи редкими, я сразу почувствовал к нему большую симпатию. Затем наши дороги разошлись на несколько лет – он очутился в 1920 г. за границей, как эмигрант, я же оставался в России до января 1925 г. Когда я был вынужден, вследствие преследования со стороны советских властей в связи с громким в свое время, в 1924 г., Киевским т. н. “профессорским” процессом “Киевского Центра Действия”, покинуть родину и 5/II 1925 г. я очутился в Варшаве, там в квартире А. А. Вакара я в первый же день встретил Б. А. Эта наша встреча, к сожалению, была так кратка – раз всего лишь несколько часов длилась она, т. к. Б. А. в тот же день уезжал к себе домой в Прагу, но я никогда не забуду того радушного внимания, с которым он отнесся ко мне в первые часы моей беженской жизни. Он сейчас же обещал помочь мне, чем только мог, и это свое обещание исполнил…» [313]
313
А. П.
Но ввиду того, что большинство писем затрогивают [так в тексте] такой материал, который еще долго должен иметь секретный характер, я считаю необходимым, чтобы все эти письма хранились в Архиве в запечатанном конверте в течение еще 25 лет и чтобы решительно никто в течение этого срока никакого доступа к ним не имел» (ГА РФ. Ф. 5881. Оп. 2. Д. 921. Л. 3). К настоящему времени доступ к этим документам открыт.
Между ними завязалась оживленная переписка. Не только взаимная симпатия, но и совместная политическая работа соединяла этих деятелей. Евреинов занимался координированием антибольшевистской работы в России, в пересылке и распространении писем участвовал Вельмин. В центре этой деятельности был П. Н. Милюков и некоторые другие лица.
Пакет документов и письмо из Киева были получены Вельминым летом 1927 г. Автора письма он узнал по почерку. В письме Евреинову от 10 июня 1928 г. Вельмин писал: «В июле прошлого года мне совершенно неожиданно был передан большой пакет, полученный для меня из России (не по почте, конечно). В нем я нашел большое письмо, написанное знакомым мне почерком лица, мне хорошо известного. Это лицо еще в бытность мою в России принимало чрезвычайно живое и действенное участие в жизни Православной Церкви и было лично мне хорошо известно как мужественный, идейный и искренний, хотя, быть может, иногда и увлекающийся человек» [314] .
314
ГА РФ. Ф. 6366. Оп. 1. Д. 39. Л. 11.
В одном из других писем Вельмин так характеризовал Косткевича: он «отличался глубокой религиозностью и был всецело погружен в дела церковные». Вельмин вспоминал, как в последнее лето его пребывания в России в 1924 г. (он прятался от властей, разыскивающих его) Косткевич посетил его в деревне под Москвой, направляясь в Казанскую губернию к некоему сосланному туда духовному лицу и везя туда ему антиминс и другие вещи, необходимые для богослужения. Несомненно, то был духовный отец Георгия Александровича священник Анатолий Жураковский. «Уже этот факт, – писал Вельмин, – свидетельствовал о большом мужестве его и о глубокой преданности его своему делу». «Таким, по-видимому, он остался и теперь – ведь инициатива сношений со мной принадлежит ему; сами сношения эти и способ их ведь все время подвергает его в буквальном смысле этого слова смертельной опасности; да и самые увесистые приложения к нынешнему его письму служат наглядным доказательством и его бесстрашия и его преданности своему делу служения Церкви: ведь писались они несомненно в течение долгого времени, а хранение таких рукописей представляло такую большую опасность» [315] .
315
Там же. Л. 82.
В первом письме Косткевича говорилось о гонениях на Церковь со стороны коммунистического правительства и выражалось требование «поставить на должную высоту информацию Запада о гонениях на Церковь в России». Автор письма обещал передавать Вельмину «подробный, точный и совершенно объективный материал о церковной жизни в России» [316] .
Письмо Вельмину было написано в директивном тоне. Вельмин должен был «вступить в сношения с находящимися за границей русскими православными церковными кругами, а равно вообще с общественными организациями, имеющими органы печати», пробудить в них интерес к жизни Церкви в России, направлять в эти органы печати тот материал, который он будет получать.
316
ГА РФ. Ф. 6366. Оп. 1. Д. 39. Л. 17.
Анатолию Петровичу предписывалось с помощью митрополита Евлогия связаться с Англией и английской печатью, через митрополита Антония (Храповицкого) со славянскими странами. Вместе с тем корреспондент Вельмина просил информировать его о событиях в церковной жизни православных Востока и Европы и русских эмигрантов, присылать с этой целью церковные газеты и журналы или сводки об их содержании. Корреспондент просил и о денежной помощи для ссыльных, заключенных, лишенных приходов и голодающих священников, для уплаты налогов и пр. «Я лично стою во главе организации, помогающей ссыльным, и знаю, как
ничтожны средства и как велика нужда», – писал он [317] .317
Там же. Л. 17 об.
К письму была приложена фотография группы ссыльных Соловецкого лагеря, сделанная в 1925 г. Из писем Вельмина следует, что он получил также послание соловецких епископов к правительству СССР. Интересно, что Вельмин назвал этот документ следующим образом: «Декларация епископов православного устава (уже к тому времени опубликованная в заграничной русской прессе под ошибочным названием “послания Соловецких епископов”, тогда как в действительности она исходила не от последних только, но вообще от всех епископов Русской Церкви)» [318] .
318
Там же. Л. 11 об.
Полученное письмо Вельмин почти полностью скопировал и послал помощнику главного редактора газеты «Последние новости» И. П. Демидову с пожеланием довести эти вопросы до сведения митрополита Евлогия и «парижских церковных кругов». Демидова в большей степени интересовала возможность установления новых контактов для ведения политической работы, чем церковные дела. 27 августа 1927 г. Игорь Платонович написал Вельмину письмо, в котором сообщал о полученных материалах.
«Дело, о котором Вы пишете, можно будет начать лишь с сентября, когда все сядут по местам. Оно невероятно интересное, и, чтобы его не испортить, по-моему, надо сделать так: в Париже я оставлю его в моих руках и буду доставать все, что надо. Этим достигается и другое – не только само дело, но и нужные люди окажутся <…> в руках, а это очень важно» [319] .
319
ГА РФ. Ф. 6366. Оп. 1. Д. 39. Л. 25.
При его содействии список 117 заключенных и сосланных православных епископов, приложенный к письму Косткевича и пересланный в Париж, был опубликован на страницах газеты «Последние новости» в номере от 2 августа 1927 г. Список содержал сведения о сане, монашеском имени, кафедре и репрессиях, которым был подвергнут архиерей.
В этом же номере была напечатана передовая статья под заглавием «117», в которой были приведены и большие цитаты из письма корреспондента Вельмина, где говорилось, в частности:
«Мысль Запада плохо информирована о той страшной борьбе, не на жизнь, а на смерть, которую ведет христианство в лице Православной Церкви в России с хотящим умертвить его коммунистическим правительством. Эта новая эра гонений на Церковь и на имя Христово как-то словно незаметна на Западе, где все-таки не могут же отнестись ко всему этому безразлично. Нет отклика в христианских государствах Европы, и мы объясняем это только тем, что Европа не знает, что делается в России. К тому же коммунистическое правительство устами своих агентов – обновленцев и других – кричит на весь мир, что в России полная свобода совести и, может быть, не разбирающийся в событиях русской жизни Запад верит, что это голос настоящей церкви…» [320]
320
Там же. Л. 17. Последние новости. 1927. 24 июня. № 2314.
29 июля 1927 г. список 117 епископов появился в заметке Русского национального комитета в Париже за подписями: А. В. Карташева, В. Л. Бурцева, Г. П. Федорова, П. Е. Ковалевского и П. Б. Струве. Список был перепечатан и некоторыми другими изданиями, в частности рижской «Сегодня» от 24 июля 1927 г.
В том же номере газеты «Последние новости» от 2 августа 1927 г. была опубликована и фотография соловецких ссыльных. О ней пишет протопресвитер М. Польский, указывая дату фотографии – ноябрь 1925 г. На снимке 67 человек из числа епископов, священников мирян и среди них сам Михаил Польский в сане священника. Он писал: «На самом деле в это время было более 120 заключенных церковных людей. Добрая половина в час съемки была занята работой и не могла явиться в Соловецкий кремль, где на фоне б[ывшего] Успенского собора расположилась снявшаяся группа». Под снимком перечислены все сфотографировавшиеся. Отец Михаил Польский пояснял:
«Одно время при лагере была заведена фотография и заключенные могли сниматься и посылать свои карточки родным. Потом вскоре это было запрещено, особенно после того как большая группа духовенства успела послать свою фотографию в разные места России. Прилагаемый снимок из газеты неудачен, но является документом, он имеет список заключенных епископов, клириков и мирян, пострадавших именно за церковное дело» [321] .
О том, что написал А. П. Вельмин Г. А. Косткевичу, мы можем судить лишь на основании показаний последнего на следствии 1930–1931 гг. [322]
321
Польский М., протопр. Новые мученики Российские: В 2 ч. Репр. воспр. изд. 1949–1957 гг. (Джорданвилль). М.: Т-во «Светлячок», 1994. Т. 1. С. 168–169.
322
ЦГАООУ. Ф. 263. Оп. 1. Д. 64454.