Голоса потерянных друзей

Хотя, может, он и изрубит меня на кусочки — тогда местным крокодилам будет чем поживиться!

«Звезда Дженеси» разворачивается в сторону канала, а я собираюсь с духом. Если прыгнуть в воду, отпустят ли меня — или пристрелят?

Но я не успеваю додумать эту мысль до конца: огромная рука хватает меня за воротник и тянет наверх. Передо мной рослый, сильный мужчина, пышущий жаром, мокрый от пота.

— Плавать умеешь? — его голос обволакивает, точно густой, пропитанный влагой речной туман. Я сразу узнаю Мозеса.

Едва заметно я киваю.

— Тогда вон с корабля! — вторая рука хватает меня за ноги. В следующий миг я перелетаю через бортик и взмываю в воздух.

Я лечу — вот только этот полет совсем не долог.

Потерянные друзья

Мисс Саллия [sic] Крамп из Маршалла, штат Техас, очень хотела бы разузнать хоть что-то о своих детях, Амелии, Бэйкер, Гарриет и Элизе Холл и Тирзе Матильде Роджерс, которые находились во владении у Джона Бэйкера из города Абингдон, округ Вашингтон, штат Виргиния. Саллию Крамп за пятнадцать-двадцать лет до отмены рабства увез в Миссисипи человек по имени Дэвид Вэнс. Оттуда она попала в Техас и с тех пор проживает в Маршалле. Любые сведения о местоположении и судьбе ее давно потерянных чад согреют исстрадавшееся материнское сердце.

Т. У. Линкольн

Газетам «Атлантский адвокат» и «Виргиния» просьба скопировать.

(Из раздела «Пропавшие друзья» газеты «Христианский Юго-Запад», 1 июля, 1880)

Глава десятая

Бенни Сильва. Огастин, Луизиана, 1987

Когда я уже начинаю терять всякую надежду, тот, кого я жду, неожиданно появляется. Мистер Крамп, директор фермерского рынка, работающего по четвергам с самого утра, предупредил меня, что время появления Натана Госсетта предугадать невозможно, но сообщил, какую именно машину надо высматривать — голубой пикап. И именно такая машина подъезжает к рынку. Все багажное отделение у нее забито сумками-холодильниками с товаром, а водитель поражает своей юностью — на вид он, пожалуй, на несколько десятков лет моложе большинства местных продавцов. Не могу поверить в собственную удачу — а она мне очень нужна, потому что время поджимает. Я упросила нового учителя химии взять на первом уроке мой класс к себе, если я не успею до звонка.

На часах уже семь двадцать пять, у меня есть еще полчаса. Третья неделя моей учительской карьеры складывается немного лучше, чем две первые, и я радуюсь даже мельчайшим подвижкам. Овсяное печенье сделало свое дело: голодные ученики охотно подкрепляются им. А вот те, кого голод не слишком уж мучает, обходят угощение стороной. Как и обещала мне Бабушка Ти, печенье оказалось недорогим, поэтому расходы на покупку лакомств резко снизились, а заветный «бисквитный фонд» полностью поступил в мое распоряжение.

Как ни странно, но с тех пор как я начала печь для детей, они стали проявлять что-то вроде расположения. Думаю, их подкупает тот факт, что о них кто-то заботится. А может, ученики впечатлены тем, что я общаюсь с Бабушкой Ти. Каюсь: я то и дело упоминаю ее имя, чтобы придать себе веса в глазах подопечных. Ее знают все дети в городе. Она тут и воспитатель молодого поколения, и авторитет в хулиганской среде, и самая старшая представительница семейства Картеров, давних владельцев «Хрю-хрю и Ко-ко». Именно это обстоятельство позволяет ей контролировать местный «конвейер» копченостей, мясных шариков в кляре и пятнадцати видов пирогов. С таким человеком не шутят.

И как мне ее сейчас не хватает! Она бы, наверное, выполнила мою утреннюю миссию минут за пять, если не быстрее. Пока я размышляю об этом, Натан Госсетт достает из машины сумку-холодильник и несет ее куда-то, обменявшись приветствиями с пожилым человеком в комбинезоне и куртке с логотипом «Ветеран зарубежных войн». Наверное, это один из продавцов.

Натан обманул все мои ожидания. Со стороны он совсем не похож на богача. Не знаю, специально ли он так нарядился или именно сегодня все остальные его вещи оказались в стирке, но в старых джинсах, высоких сапогах, выцветшей фирменной футболке из какого-то ресторанчика и кепке он производит впечатление человека, который собрался трудиться все утро не покладая рук. После того как меня целых полторы недели отфутболивали в конторе «Торгового дома Госсеттов», я думала, что при встрече Натан окажется нелюдимым и угрюмым. Даже неприступным. Но он держится довольно дружелюбно и, кажется, даже не прочь поболтать! Так зачем же такому человеку понадобилось бросать Госвуд-Гроув, покупать рыболовецкое судно и обрекать родовое гнездо на верную погибель?

Возможно, скоро я узнаю ответ.

Собравшись с духом, точно боксер перед выходом на ринг, я иду ко входу на крытый рынок и останавливаюсь там в надежде встретить Натана. Хорошо, если он будет один. Мимо проходят, торопясь к своим прилавкам, продавцы с товаром. Чего тут только нет: свежие продукты, варенье, джемы, мед местной пасеки, корзины, прихватки, лоскутные одеяла ручной работы, свежая выпечка. Встречается даже антиквариат. Драгоценные минуты всё бегут, а мой рот наполняется слюной. Непременно вернусь сюда, когда будет побольше времени. Я, между прочим, та еще королева барахолок. Когда мы жили в Калифорнии, я всю квартиру обставила такими «сокровищами».

Когда моя «жертва» наконец приближается, меня охватывает паника, а язык точно примерзает к небу.

— Натан Госсетт? — натужно выговариваю я таким тоном, будто сейчас вручу ему какое-то официальное постановление, а потом протягиваю руку для приветствия.

Натан вскидывает бровь, но пожимает мне руку. Рукопожатие у него крепкое ровно настолько, насколько это позволяет вежливость, но вместе с тем бережное. А ладонь неожиданно оказывается в мозолях.

— Простите, что отвлекаю вас от дел. Много времени я не отниму, обещаю. Я новая учительница английского в старшей школе Огастина, Бенни Сильва. Надеюсь, это имя вам о чем- нибудь говорит? — Наверняка говорит, ведь должен же он был прослушать хоть какие-то из сообщений, оставленных мной на автоответчике, или, на худой конец, увидеть мою фамилию в договоре аренды, а может, услышать его от секретарши «Торгового дома», которая обещала передать ему мою просьбу. Но он молчит, и я торопливо заполняю неловкую паузу: — Я хотела задать вам пару вопросов — в основном о библиотечных книгах. Видите ли, я хочу пробудить в своих учениках хоть какой-то интерес к чтению. И к письму. Менее сорока процентов детей в нашей школе читают тексты, уровень которых соответствует их возрасту. И, да простит меня наш почивший гений Джордж Оруэлл, одной потрепанной стопки библиотечных экземпляров «Скотного двора» не хватает, чтобы исправить положение. Школьная библиотека запрещает детям выносить книги, а городская открыта только три дня в неделю. Вот я и подумала, что… здорово было бы организовать библиотеку прямо в классе — привлекательную, богатую, яркую, прекрасную библиотеку. Вот от чего был бы прок! Одно дело — навязывать ребенку книги, и совсем другое — предоставить ему выбор, — я делаю паузу, чтобы перевести дыхание, а Натан все молчит, склонив голову набок. Мне не совсем понятна его реакция, но я продолжаю свою пылкую агитацию. — Надо дать детям возможность пробовать новое, погрузиться в историю! Надо пробудить в них интерес! Любой успех начинается с чтения, даже оценки этих жутких новых стандартизированных госэкзаменов напрямую зависят от него! Если ты не умеешь вчитываться, то не поймешь условия задачи по химии или математике, будь ты хоть трижды гением в этих областях! И когда тебе снизят отметку, ты будешь винить себя за глупость. Что уж говорить обо всех этих тестах, которые сдают выпускники? Как, скажите на милость, ребенку пробиться в колледж или выиграть стипендию, если он не освоил вдумчивое чтение?

Я замечаю, что он слегка втянул голову в плечи. Кажется, надо сбавить напор.

Незаметно я вытираю влажные от пота ладони о строгую юбку, которую я тщательно выстирала, отгладила и дополнила туфлями на каблуке — чтобы придать себе солидности и чуточку роста. Густые кудри — спасибо итальянским корням — я собрала в тугой французский пучок, добавила любимые украшения… Словом, сделала все, чтобы произвести хорошее впечатление Но нервы и впрямь подводят.

Я делаю вдох:

— Простите, что так на вас накинулась. Я просто подумала: раз книги особо никому не нужны и просто собирают пыль на полках, да к тому же, если можно так выразиться, тоскуют там одни… Словом, я хотела вам предложить пожертвовать библиотеку — или хотя бы ее часть — на это благое дело. Большую часть книг я бы пристроила у себя в классе, а остальные использовала бы для обмена с книготорговцем, у которого работала в годы учебы в колледже. Рада буду провести каталогизацию фонда и проконсультировать вас по любому вопросу — хоть по телефону, хоть при личной встрече. Вы сейчас не в городе живете, я правильно понимаю?

Он напряженно вскидывает плечи. Под загорелой кожей взбухают бицепсы.

— Все так.

Про себя я отмечаю: «Больше об этом не упоминать!»

— Зря я, наверное, вот так на вас накинулась ни с того ни с сего. Ничего лучше в голову не пришло. Я пыталась с вами связаться — не вышло.

— То есть вы хотите, чтобы я пожертвовал вам библиотеку? — он вскидывает голову, будто ожидая удара в подбородок. И я мгновенно отвлекаюсь от нашего разговора. У него удивительные глаза — цвета морской волны. Такие кажутся то зелеными, то светло-карими, то голубовато-серыми. Сейчас в них отражается утреннее луизианское небо, мрачное, пасмурное, встревоженное и серое. — Вопросами пожертвований из семейного фонда занимается отдел связей с общественностью нашей компании. Передача книг школе — это как раз-таки его работа. Именно для таких целей мой дед и создал этот фонд.

— Рада это слышать! — отвечаю я и про себя отмечаю две вещи. Первое: несмотря на неприязнь, которую, как мне показалось, питают к Госсеттам горожане, младший внук производит впечатление неплохого человека. Второе: наш разговор омрачил его беззаботное настроение, и его дружелюбие сменилось настороженностью и даже подавленностью. — Но видите ли… Я пыталась связаться с «Торговым домом Госсеттов». Без конца оставляла вам сообщения, пока секретарши не начали узнавать меня по голосу. Но в ответ слышала одно: «Заполните бланк обращения». Я его заполнила. Но это дело не может ждать неделями и месяцами. Мне надо найти способ заинтересовать этих детей в учебе. И как можно скорее. Я бы купила книги на свои средства, если бы могла, но я только что переехала, к тому же это мой первый год работы в школе и… сами понимаете… лишних денег у меня нет, — румянец заливает мои уши и щеки, а потом медленно растекается по всему телу горячей, липкой волной. До чего же все это унизительно! Не хватало еще на коленях вымаливать возможность делать свою работу. Так быть не должно! — Вот я и подумала: раз книги в Госвуд-Гроуве все равно стоят без дела, почему бы не воспользоваться некоторыми из них?