Голубая галактика, или Слэш в космосе

— Ты поразительный мужчина, землянин! — сказал Лес и улыбнулся.

Его голое тонкое тело, залитое спермой, светилось в лучах Гесиода, и я почувствовал в себе волну такой нежности, столь острое желание обнять парня, обнять мягко и тепло, что едва сдержался, чтобы не полезть к нему через кровать.

— Ты удивительный! — добавил Лес, скользнув глазами по моему лицу.

Я почувствовал, что краснею. И тут же устыдился этого — после того, что случилось, голый, в сперме, и краснею! И конечно, мой поганый язык тут же пришел мне на помощь. Помог, так сказать, скрыть мое смущение.

— А ты пассив или актив? — спросил я.

Теперь мне было стыдно уже не за то, что покраснел, а за то, что задал такой вопрос. Ну и момент же я для этого выбрал!

Лес не удивился и не обиделся.

— Думаешь, это важно? — спросил он, насмешливо улыбаясь.

Я пожал плечами. Что на самом деле было важно — это прекрасное обнаженное тело передо мной.

— По статистике тот, кто проводит ритуал Гесиода, выступает в позиции пассива в большинстве половых актов данной пары, а тот, для кого проводят этот ритуал, гораздо чаще становится в этой же паре инициатором разрыва…

По лицу Леса пробежала тень. Он вздохнул.

— Мы действовали строго по статистике.

Я понял, что он говорит о своем возлюбленном. А ведь я спрашивал его о нас с ним. Мне почему-то хотелось знать, кем видит себя Лес в нашей с ним паре, если бы она была возможной.

— Пассивом, пассивом, не волнуйся, — тут же отреагировал на мои мысли юноша. Как ему удается так легко читать все, о чем я думаю! — Только мы бы никогда не могли стать парой.

Лес подошел к окну и стал смотреть на Гесиод, заполнявший собой все небо. Теперь передо мной оказались его узкая спина, цепочка позвонков, крылья лопаток, выпуклые полушария ягодиц, длинные тонкие ноги. Едва кончивший, я ощутил знакомый укол желания, неуверенный, несильный, но вполне различимый.

— Неужели книги пишут правду, и для землян быть пассивом еще хуже, чем быть просто геем?

Я молчал.

Лес повернул голову и посмотрел на меня через плечо.

— Вводить свой пенис в анус другого мужчины нельзя, это табу. Однако, позволить другому мужчине ввести его пенис в твой анус нельзя вдвойне, это двойное табу?

— Это считается огромным позором, — пробормотал я.

— А почему?

Вчера я мог ответить на этот вопрос. Теперь же все в моей голове перепуталось, и я действительно, без рисовки, не знал, что сказать.

Лес постоял немного, глядя на меня. Потом подхватил свои брюки и футболку и ушел в ванную.

В воздухе стоял запах спермы. На опустевшем кресле напротив меня виднелись ее потеки. На покрывале кровати лежал скомканный жгут трусов. Лес не взял их с собой в душ, они полностью пропитались семенем, их не оденешь…

Я приподнялся. Мои собственные трусы съехали до половины бедер. И я снял их. Мне почему-то была приятна мысль, что Лес выйдет из душа и увидит меня голым, со спермой на животе и ногах.

На стене над креслом уже не было экрана. Интересно, сколько еще продержалась та четверка. Неужели можно с такой силой так долго трахаться и не кончать?

Я представил себе Леса на месте того паренька, на которого навалились остальные трое. Потом попробовал примерить себя на их роли. В конце концов, решил, что я бы выбрал позицию сзади, но мне все равно не нравилось присутствие двух остальных, где бы они ни были и что бы они ни делали. Я убрал их из своей мысленной картинки, и стало намного лучше. Мой член ходил в анусе Леса, и это было завораживающе прекрасно. И все-таки, не совсем то. Я представил себе другую позу, которую четверка опробовала чуть раньше. Положил Леса на спину, закинул его ноги себе на плечи… Неплохо. Перед глазами было лицо парня и можно было ласкать его тело, пока… Ну, пока делаешь свое дело… А если спереди, в рот…?

В конце концов, я понял, что больше всего мне хочется совсем другого — лежать с Лесом, обнявшись, вот в этой постели. Я представил себе, как мы прижимаемся друг к другу, ноги переплетены, руки гуляют по телу другого, губы не спеша касаются губ… Да, это было бы волшебно! Я даже почувствовал какое-то мимолетное напряжение в своем только что кончившем члене. Как жаль, что это невозможно…

Но ведь возможно другое! Лес может остаться у меня на ночь! Конечно, не для секса, но мне было бы приятно видеть его в своей постели, посапывающим во сне, теплым, расслабленным. Он бы лежал на животе, и я бы глядел на светящиеся в свете планеты Гесиод изгибы простыни, покрывающей его тонкое тело. Я представил себе полушария ягодиц, покрытые тонкой тканью… Или Лес лежит на спине. Руки закинуты под голову. Зрачки под опущенными веками двигаются, ему что-то снится. А простыня скрывает и не может скрыть от меня его прекрасный торс, живот, бедра, холмик между ног… Или Лес лежит на боку, свернувшись калачиком, и его…

Звук душа прекратился. Я растерянно замер посреди комнаты, не зная, что делать. В голове лихорадочно завертелись обрывки фраз, которыми можно было бы попробовать убедить Леса.

Послышался щелчок двери ванной.

И почти сразу же за ним — другой щелчок, щелчок входной двери.

Я, похолодев, бросился туда. В коридоре перед номером никого не было. Лифт не двигался. Было тихо. Только дверь на пожарную лестницу медленно закрывалась…

Раздался звук вызова. Я автоматически принял его, даже не подумав, что я голый и весь в сперме. Вывел экран на середину коридора, сделав его огромным, под потолок.

Передо мной встало гигантское лицо Леса. Оно было веселым, слишком, с надрывом, веселым. В глазах, однако, что-то блестело. Это ведь не могли быть слезы?

Как бы то ни было, держался Лес вполне непринужденно, независимо.

— Я от тебя сбежал, — сказал парень. Он быстро шагал по улице.

Тут он заметил, в каком я виде.

— Отличный вид, Артем! Особенно вон та струйка! — и он ткнул пальцем куда-то в сторону моего бедра.

Я невольно отодвинулся.

Лицо Леса стало серьезным, и я понял, что блеск в его глазах действительно был сдерживаемыми слезами.

— Не хочу мучительных расставаний и бесполезных уговоров. Когда долечу до Гесиода, сообщу. А ты скинь смайлик, когда доберешься до Земли. Договорились?

И, не дожидаясь ответа, он отключился.

Глава 10. Новый день

В зале космопорта галдела толпа человек в шестьдесят-семьдесят. Все они были в одинаковой форме, не военной и не летной, какой-то особенной. Она была черной, с минимумом украшений, явно дешевой, без претензий на особую элегантность. Наверное, из того самого крента. И, тем не менее, она была довольно красивой и очень шла этим ребятам, подчеркивая стройность фигур. Все в группе друг друга знали, часто и широко улыбались, много шутили, беспрерывно болтали.

Один из них был Лес. Он тоже улыбался, шутил, кому-то что-то кричал, ему кричали в ответ. Периодически кто-нибудь хлопал его по плечу, толкал в спину, тянул за руку. Каждый раз я чувствовал укол ревности, но, честно говоря, никто из этих ребят не вел себя как сексуально озабоченный гомосексуалист. Как бы ни был я предвзят, я видел перед собой просто студентов, радующихся встрече после каникул.

Я стоял возле торговых автоматов у дальней стены. Лес ни разу не посмотрел в ту сторону, так что я вполне допускал, что он не знает о моем присутствии.