Голубой бриллиант (Сборник)

праздничные дни. В мире царит ложь, предательство,

жестокость, лицемерие, нравственный беспредел, и правит

этим миром немногочисленная, но спаянная общими

эгоистическими интересами банда алчных уголовников,

обладающих несметными богатствами, совершенно лишенных

нравственных и моральных критериев. Богатство, деньги дают

им власть над людьми, которой они пользуются без

ограничений, законов и правил. А придуманные ими законы -

всего лишь демагогия, рассчитанная на доверчивых простаков

и невежественных дураков.

Таня перестала читать газеты и смотреть телевидение,

видя в них ядовитый источник лжи, лицемерия, умственного

оглупления и нравственного разврата. Но что хуже всего - она

389

погрузилась в пучину одиночества, оставаясь наедине со

своими мыслями и чувствами. Ей расхотелось иметь друзей и

общаться с ними. Она надела на свою душу непроницаемый

панцирь, надеясь, что он оградит ее от мерзостей

действительности и пороков. Одно время она хотела найти

утешение в религии. Первая попытка обратиться к церкви

после гибели сына особого покоя не принесла. После гибели

Евгения она решила сделать вторую попытку: будучи на даче,

на Троицу - большой престольный праздник - она предложила

отцу поехать вместе с ней в Лавру. Василий Иванович

сочувственно посмотрел на дочь и сказал:

– Я, Танюша, не атеист. Но с некоторых пор во мне

появились сомнения в святости служителей культа. Сейчас в

православие пошли иудеи, активно пошли. И многие

дослужились до высокого сана. В чем тут причина или секрет?

Да очень просто: когда демократам через телевидение и

прочие СМИ удалось подорвать духовные устои общества,

нравственно растлить молодежь, церковь попыталась

поставить заслон всей этой похабщине, взяла на себя роль

духовного воспитателя. Сионистам это не понравилось, и они

решили разрушить православную церковь изнутри, как

разрушили Советский Союз. И вот тебе наглядный пример -

поп-расстрига Глеб Якунин - личность, прямо скажем,

омерзительная и, кажется, всеми презираемая, или здешний

поп Александр Мень.

– Которого убили?
– уточнила Таня.

– Да, тот самый. Один мой товарищ, отставной полковник

из бывшего КГБ рассказал мне, что этот самый Мень был

агентом сразу трех разведок: ЦРУ, израильского "Моссада" и

КГБ. Сионисты же делают его святым. На днях я ходил в

совхоз "Конкурсный" и видел, как на месте убийства

сооружается кирпичная часовня, то есть памятник попу-

шпиону. А между прочим, этот святоша дома в своем кабинете

пользовался пепельницей из человеческого черепа. Просто

натуральный череп использовал, как пепельницу. Когда ему

мой знакомый заметил: "Отец Александр, а вам не кажется,

что это святотатство", он и глазом не моргнул, ответил: "А что

ж тут такого непристойного? Просто даже оригинально". Вот

такие "святые" и проникают в православие чтоб разрушать его,

пакостить, компрометировать. Так что ты уж уволь меня, в

Лавру я не пойду. А ты как хочешь, так и поступай. А между

прочим, книжонка этого "святоши" по истории религии

рекомендована как школьный учебник. Так что эти Якунины,

390

Мени и им подобные ныне в большой чести у власть имущих.

Хозяева России, победители. А победителей не судят, как

говорится. Нет, будет суд, справедливый и жестокий. Придет

время, поднимется Россия и народ поименно назовет своих

мучителей и растлителей душ. Душегубов.

Рассказ отца огорчил Таню - в Лавру она не поехала, но

спросила:

– А все же, кто убил Меня и за что?

– Версии есть разные. Когда шпион работает на две или

на три разведки, кой-кому это не нравится. Руководитель

службы контрразведки Степашин объявил по телевидению,

что убийца арестован и имя его будет обнародовано еще в

этом году. Так что подождем. Вера, Танюша, дело благое и

серьезное. Она требует самоотрешения. Помнишь, в

Сталинграде есть дом Павлова?

– Слышала, - тихо подтвердила Таня, с большим

интересом слушая отца. Для нее он был авторитет.

– Сержант Павлов со своими товарищами геройски

оборонял этот дом. Немцам так и не удалось взять его. Бои

были ожесточенные, силы неравные. Павлов, наверно, был

верующий человек, и он там, в этом смертельном бою, дал

себе клятву: если останусь жив, пойду в монастырь. И он

исполнил свою клятву. Он пришел к Богу по велению сердца

своего, по зову совести. По убеждению. Но этому

способствовала, послужила толчком, как теперь говорят,

экстремальная обстановка: жизнь или смерть - так стоял

вопрос. Он был храбрый человек, не боялся смерти, но и

любил жизнь.

– Ты говоришь "был". Он что, умер?

– Нет, он здравствует, но под другим, монашеским

именем. Ему, надо полагать, уже далеко за семьдесят.

– Экстремальная обстановка, толчок, - вслух рассуждала

Таня. - Я получила не толчок, а такой удар, что и врагу не

пожелаешь. И что? Разуверилась в добре, в человеке и

вообще потеряла всякую веру, интерес к жизни. Меня ничто не

интересует, потому что я не могу ни на что влиять, от меня в

этой жизни ничто не зависит.

– Да что ты говоришь, как это от тебя не зависит? -

дружески удивился Василий Иванович, вздернув крутые брови.

Лицо его выражало несокрушимое упорство, глаза неподвижно

глядели на дочь.
– А судьба больных, их жизнь разве не от тебя

зависит?

– То другое дело, это моя работа, обязанность, долг.