Голубой бриллиант (Сборник)

естественным и по-человечески оправданным. Что же касается

ее отказа от прежних показаний, то объяснения ее вполне

правдивы: девчонка была напугана следователем и в

состоянии шока поставила свою подпись под протоколом

допроса, не читая его и не думая о последствиях. Таким

образом, он обвинял следователя в подлоге.

Но неожиданный возглас Наташи "хочу сказать правду!" и

ее новые показания, подтвердившие данные на следствии,

спутали карты адвокатов и свели на нет все их и до того

неубедительные аргументы.

Таня внимательно наблюдала за Силиным. Его властный

и вместе с тем спокойный голос решительно обрывал нелепую

перепалку между прокурором и адвокатами, отметал или

удовлетворял протесты сторон. Во всех его репликах

чувствовалась беспристрастность, желание установить истину.

Его выдержка, спокойная реакция на явную ложь и на увертки

обвиняемых приятно радовали Таню. Она представляла, как

трудно судье принять единственно правильное решение и не

ошибиться: ведь речь идет о человеческих судьбах, о жизни и

смерти. Она попыталась поставить себя на место судьи: как

отнестись к показаниям подсудимых, к доводам прокурора и

адвокатов, и в конце концов, кому верить?

Трезво и взвешенно думал и Силин. Еще до выступления

прокурора он был убежден, что субъектом террористического

акта был только Соколов, - Андреева тут оказалась случайно.

И мелочная месть "ревнивцев" тут была пришита белыми

нитками: руководитель "Пресс-банка" был связан с мафиозной

группой, они что-то не поделили, он отказался им платить и

406

собирался вместе с любовницей укатить за границу. Но мафия

следила за ним, разгадала его намерения и упредила,

исполнив свою угрозу. Он так же не сомневался, что Полозов

не одиночка, что за ним стоит какая-то группа преступников,

которых он не выдаст. Он стоит перед выбором: выдать

соучастников, значит, подписать себе смертный приговор. Тут

никаких сомнений - в живых его они не оставят. Остается

единственное - молчать и рассчитывать на снисходительность

суда. Тем более он знал, что к высшей мере наказания наши

суды прибегают очень осторожно.

Силин не ожидал от Голопупенко ее внезапного

прозрения, хотя и не видел в нем сверхъестественного

поступка. Решившись на него, она едва ли понимала

последствия. А они могут быть для нее трагическими:

мафиози жестоки, мстительны и беспощадны. Он искренне

пожалел ее и учтет это при вынесении приговора. В своем

последнем слове Наташа сказала, что она раскаивается в

своих действиях, она не думала, что передача ключей

закончится такой страшной трагедией. Но всех

присутствующих, исключая, пожалуй, Силина, удивило

последнее слово Макса Полозова, который с дрожью в голосе

сказал:

– У меня единственная просьба к суду: пощадить Наташу,

не наказывать, она ни в чем не виновата.

Силин считал, что с этой просьбой Полозов обращается

не к суду, а к своим соучастникам по криминальным деяниям.

Именно их он просил пощадить Наташу.

Если с Голопупенко у Константина Харитоновича не было

проблем или сомнений в отношении приговора - и тут он

нашел полное понимание со стороны заседателей, то вопрос о

наказании Полозова вызвал в нем колебания. Он вспомнил

митинги и пикеты обманутых и ограбленных клиентов "Пресс-

банка", требующих возврата своих сбережений и наказания

жуликов-авантюристов во главе с Соколовым. Но Соколов

наказан, наказан жестоко и незаконно. Наказали его такие же,

как и он, уголовники, живущие не в ладах с законом, сводя

личные счеты. Они нарушили закон, совершив тягчайшее

преступление, лишив жизни двух человек, и должны понести

наказание, соответствующее содеянному. Силин был

немилосерден к убийцам. Преднамеренное лишение человека

жизни он считал самым страшным преступлением,

заслуживающим высшей меры наказания. И никаких

компромиссов он не признавал, исключая особые

407

обстоятельства, смягчающие вину преступника. Никаких таких

обстоятельств в деле Полозова он не находил. Но вот

женщина-заседатель заколебалась: ее размягчило последнее

слово Полозова, разжалобило - пожалел девушку, значит,

совесть еще не вся потеряна, остатки ее пробудились в

смертный час. Силин попробовал развеять колебания

заседателя: не к суду Полозов обращался с просьбой, а к

своим "коллегам", которых просил не убивать женщину,

оказавшую ему услугу. Всю вину он взял на себя, ну и пусть

понесет заслуженную кару.

– Смягчающих вину обстоятельств нет, - убеждал Силин.

– Убийцы должны помнить, что за загубленную жизнь они

неминуемо заплатят собственной жизнью. Только так можно

притормозить разгул тяжких преступлений.

Суд вынес приговор: Полозова - к высшей мере

наказания, к расстрелу, Голопупенко - к трем годам лишения

свободы - условно.

Таня с одобрением восприняла этот приговор. Она

считала его беспристрастным и справедливым. "Вечером надо

позвонить Константину и поделиться впечатлениями", -

решила Таня.

2.

Силин возвращался из суда на служебной машине. В

памяти его четко отпечатался образ Полозова, он как-то

двоился: в начале судебного заседания Силин видел

надменного, самоуверенного громилу с хищным блеском в

прищуренных глазах, которые как бы гипнотизировали судей. В

процессе же судебного разбирательства надменность во

взгляде подсудимого постепенно таяла, а после речи

прокурора, потребовавшего высшей меры наказания, и совсем