Голубой Лабиринт

Пендергаст казался пораженным.

— Подождите, — произнес д'Агоста. — Кто такой Иезекия Пендергаст? Я полностью запутался.

Комната затихла. Констанция продолжала смотреть на Пендергаста. Агент ФБР молчал, затем он почти неощутимо кивнул.

— Пожалуйста, продолжай, Констанция.

— Иезекия Пендергаст, — продолжала Констанция, — был прапрадедом Алоизиуса, — и первоклассным банкирам. Он начал свою карьеру как продавец змеиных масел для путешествий в медицине, и со временем разработал собственное «лекарство»: составной эликсир Иезекии был Железистый Укрепляющий. Он был проницательным торговцем, и в конце 1880-х годов продажи нострима быстро взорвались. Эликсир для вдыхания - не редкость в те дни - с помощью специального вида атомайзера он назвал Hydrokonium. Старомодный распылитель, действительно, но он запатентовал устройство и продал его вместе с эликсиром. Вместе они помогли восстановить богатство семьи Пендергастов, которое в то время находилось в упадке. Насколько я помню, эликсир был назван «приятным физиком для всех желчных жалоб», которые могли «сделать слабых — сильными, а неврастенические — спокойствием» и «душить сам воздух, которым дышат». Но по мере распространения эликсира Иезекии начали рости слухи: от безумия, убийственного насилия, и болезненным, тратя смерть. Одинокие голоса, такие как доктор Паджетт, поднялись в знак протеста, но их игнорировали. Некоторые врачи осуждали ядовитые эффекты эликсира. Но не было общественного протеста, пока проблема с журналом Кольера не открыла это соединение в качестве вызывающей зависимость и смертельной смеси хлороформа, кокаина, вредных растительных веществ и других токсичных ингредиентов. По иронии судьбы, одной из последних жертв была собственная жена Иезекии - по имени Констанс Ленг Пендергаст, она известна семье как Стэнза.

В комнате повисла тишина. Пальцы Пендергаста слегка постукивали по столу, его выражение лица не читалось.

Марго нарушила молчание.

— В одной из газетных статей мы обнаружили, что Паджетт возложил ответственность за болезнь своей жены на патентованное лекарство. Когда я сделала изотопный анализ ее костей, я получила некоторые аномальные химические показания.

Д'Агоста посмотрел на Констанцию.

— Итак, вы говорите, что жена Паджетта была жертвой этой патентной медицины - этот эликсир, разработанный и проданный предком Пендергаста, - и что он убил ее, чтобы положить конец ее боли и страданиям?

— Это моя догадка.

Пендергаст встал со стула. Все глаза повернулись к нему. Но он просто пригладил рубашку и снова сел, его пальцы слегка дрожали.

Д'Агоста хотел было что-то сказать, но остановился. Связь между всеми этими фактами начинала собираться у него в голове - настолько странная, настолько ужасная, что он не мог заставить себя серьезно обдумать это.

В этот момент дверь тихо открылась, и вошла миссис Трэск.

— Сэр, вам звонят, — сказала она Пендергасту.

— Пожалуйста, примите сообщение.

— Простите меня, но это из Индио, Калифорнии. Этот человек сказал, что не может ждать.

— Ах.

Пендергаст снова поднялся и направился к двери. В середине комнаты он остановился.

— Доктор Грин, — сказал он, обращаясь к Марго. — То, что мы обсуждали здесь, относится к наиболее чувствительной природе. Надеюсь, вы не посчитаете это ошибкой, если я попрошу вас пообещать не разглашать ее кому-либо еще.

— Как я уже сказала, вы можете положиться на меня. Вы уже попросили нас сегодня принести клятву секретности.

Пендергаст кивнул.

— Да, — сказал он. — Да, конечно. — И с кратким взглядом на каждого из троих, которые все еще сидели вокруг стола, он последовал за миссис Трэск, вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.

Глава 31

Когда они приблизились к городу Индио из Межгосударственного 10 Восточного аэропорта, д'Агоста с любопытством посмотрел в окно машины Государственного департамента исправительных учреждений. Он был в Калифорнии только однажды, когда ему было девять лет, когда его родители отвезли его в Диснейленд. Он помнил только мимолетные образы пальм, скульптурные бассейны, чистые широкие бульвары, украшенные цветными плантаторами, Маттерхорн и Микки-Маус. Но это, задняя сторона государства, было откровением. Все было коричневым и высушенным, горячим, как ад, со странными кустами, чахлыми кактусами, деревьями и бесплодными холмами. Как кто-то мог жить в такой богом забытой пустыне.

Пендергаст повернулся к нему сзади.

— Вы однажды уже пытались заставить парня поговорить - есть свежие идеи? — спросил д'Агоста.

— Я узнал кое-что, ах, из телефонного звонка, который я получил прошлой ночью. Это был старший сотрудник исправительных учреждений в тюрьме Индио. Кажется, наш друг в тюрьме начал говорить.

— Не шутите. — Д'Агоста оглянулся назад. Типичный Пендергаст, удерживающий этот конкретный самородок информации до последней минуты. Или это было? По прошествии ночного полета и красных глаз, он казался тихим и раздражительным, что, по мнению Д'Агосты, объяснялось недостатком сна.

Калифорнийская государственная холдинговая компания в Индио была длинным, низким, тускло-выглядящим делом, которое - будь оно не для сторожевых башен и трех колец стен, увенчанных колючей проволокой, - было бы похоже на серию Косткос, натянутых вместе. Несколько скоплений пальмовых деревьев стояли за проволокой, хромые на неустанном солнце. Они проехали в главные ворота, штурмовались через ряд контрольно-пропускных пунктов и, наконец, прибыли к официальному входу. Там они вышли из машины. Д'Агоста моргнул от солнечного света. Он бодрствовал уже семь часов, и тот факт, что было только девять часов утра по Калифорнийскому времени, это было более чем дезориентирующим.

Внутри их ждал узко сложенный темноволосый мужчина. Когда Пендергаст приблизился, мужчина протянул ему руку.

— Агент Пендергаст. Рад снова вас видеть.

— Господин Шпандау. Спасибо, что связались со мной так быстро. — Пендергаст обернулся, чтобы познакомить этого человека с Винсентом. — Джон Шпандау, старший сотрудник исправительного учреждения. Это детектив лейтенант д'Агоста из Нью-Йорка.

— Лейтенант. — Шпандау, в свою очередь, пожал руку Д'Агосты, и они пошли по коридору.

— Как я говорил по телефону прошлой ночью, - сказал Пендергаст Шпандау, — заключенный также является подозреваемым в недавнем убийстве в Нью-Йорке, которое расследует лейтенант. — Они остановились, чтобы пройти через другой контрольно-пропускной пункт. — Лейтенант хотел бы сначала его допросить.

— Очень хорошо. Я сказал вам, что он начал говорить, но что-то бессмысленное, — сказал Шпандау.

— Что-нибудь еще?

— Он стал беспокойным. Гуляет по своей камере всю ночь. Не есть.

Д'Агосту проводили в обычную комнату для допросов. Пендергаст и Шпандау ушли, чтобы занять свои позиции в соседней комнате, которое пропускало комнату через одностороннее стекло.

Д'Агоста ждал, стоя. Через несколько минут защитный болт оттянули назад, и дверь открылась. Два охранника вошли, один человек в тюремном комбинезоне стоял между ними. У него был гипс на одном запястье. Д'Агоста подождал, пока охранники усадили его в одинокое кресло на дальнем конце стола, а затем заняли позиции рядом с дверью.

Он посмотрел на мужчину, который сидел напротив. Он был хорошо построен, и, конечно, лицо было знакомо. Этот человек не был особенно похож на преступника, но это не удивило Д'Агосту: у человека были камни, которые он мог представить как ученый, и сделал это настолько убедительно, что одурачил Марсала. Это требовало ума и уверенности в себе. Харизматические черты лица, столь узнаваемые из реконструкции Бономо, были скомпрометированы каким-то таинственным внутренним диалогом. Его рыжеватые глаза скользнули по комнате - вяло, как наркоман, - не остановившись на человеке напротив. Руки его с наручниками были скрещены на груди. Д'Агоста заметил, что он покачивался взад-вперед на своем стуле.