Гончаров и дама в черном

– Инфаркт, да еще в восемьдесят лет! Баба с возу - кобыле легче, покуривая на кухне, распространялся он. - У нас все холодильники этим добром перегружены. А санитара мы вам прислать можем. За определенную плату он помоет и обработает покойного, оденет, если семья пожелает, в новый костюмчик и при помощи макияжа облагородит личико. А кроме всего прочего, он предложит вам услуги лучшей похоронной фирмы города. Вы согласны?

– Да, конечно, такой человек нам очень нужен, - сразу заинтересовался Геннадий Петрович. - А он хороший мастер?

– Тот, о ком я говорю, в своем деле просто виртуоз. Из вашего дедушки за час он может сделать даже Аполлона Бельведерского.

– Отлично, завтра утром мы его обязательно ждем. Но сколько он потребует за свои услуги? - с заметной тревогой спросил Геннадий Петрович, словно собирался не отца хоронить, а покупать на базаре лошадь.

– Я думаю, что вы договоритесь, - уходя, ответил эксперт.

Я вышла, чтобы проводить его до ворот, там мы еще некоторое время поговорили о предстоящих похоронах, а когда вернулась в дом, то они уже утащили тело старика в подвал и положили в дорогой полированный гроб, который Петр Геннадьевич купил для себя еще в прошлом году.

– Насчет гроба я понимаю, многие старики так делают, но зачем же тащить его в подвал? - настороженно спросил полковник.

– Потому что летом в подвале прохладно, даже холодно, а жара в те дни стояла сами знаете какая. Я спустилась в подвал и хотела взглянуть на него в последний раз, но гроб оказался закрытым на замки. Ключи лежали на крышке, но открывать гроб я почему-то побоялась, а потом решила вообще не видеть его мертвым, пусть он остается в моей памяти живым, ведь для меня он сделал много добра. Наутро приехал обещанный санитар, и вместе с Геннадием Петровичем они спустились в подвал, где колдовали над мертвецом не меньше двух часов.

– Итак, Вера Григорьевна, насколько я вас понял, после смерти вы вообще ни разу не видели своего мужа?

– Почему же не видела? - удивленно спросила она. - Видела дважды. Перед тем как тело выносили из дома, крышку гроба откидывали минут на десять и на кладбище открывали на несколько минут.

– И в гробу лежал ваш умерший муж?

– Конечно, но только он был какой-то красивый и молодой. Я тогда подумала, что санитар немного перестарался.

– Перейдем к следующему вопросу: почему при регистрации брака вы не взяли фамилию своего мужа? Это была его инициатива?

– Представьте себе, нет. Мне совсем не импонировало называться госпожой Арбузовой, а кроме того, не хотелось лишней суеты при замене паспорта. И вот - финал. Что же теперь мне делать? - с каким-то надрывом спросила она. Вы хоть что-нибудь мне посоветуйте, да я пойду.

– Никуда вы не пойдете. Мы с вами сделаем вот что..."

* * *

Послышался щелчок выключаемого диктофона, за которым последовало шипение пустой ленты. Макс, я и даже Милка невольно расхохотались, настолько двусмысленным было окончание этого разговора.

– А нельзя ли, папаша, узнать подробности? - отсмеявшись, ехидно спросила Милка.

– Пошляки! - удовлетворенный нашей реакцией, понарошку рассердился тесть. - Зубоскалы! Я отвез ее к нам на дачу и накормил шашлыком.

– На это у тебя ушло три, максимум четыре часа, - не сдавалась въедливая дочь, - но домой-то ты приехал в десять вечера. Что ты делал с ней все это продолжительное время?

– Ладно, оставим шутки, - посерьезнел полковник. - Вы хоть понимаете, что у нас получается, если соединить две наши с виду разные истории?

– А чего ж тут не понять? - украдкой проглотив рюмку водки, ответил Макс. - Получается, что охотились мы за одним и тем же стариком по имени Петр Геннадьевич Арбузов. Правда, шли мы к нему с разных сторон, но все равно вышли.

– Что вы предлагаете? - тревожно глядя на нас, спросил тесть.

– А что тут предлагать? - беспечно спросил повеселевший раненый. Возьмем пяток знакомых ребят и накроем все его гнездо.

– Нет, так не пойдет, - категорически возразил я, и тесть вздохнул с некоторым облегчением. - Во-первых, они откроют стрельбу и наверняка, в лучшем случае, кого-нибудь ранят, как это уже было с Максом. Во-вторых, даже если мы его возьмем живым и невредимым, то нет никакой гарантии, что он тут же расколется и все нам выложит. И в-третьих, у нас нет стопроцентной уверенности в том, что Петр Геннадьевич сейчас не лежит в гробу. И наконец, в-четвертых, я не совсем уверен в правдивости рассказов Веры Григорьевны. Эти четыре фактора заставляют нас искать какой-то другой выход.

– Какой? - простодушно и напрямик спросил Макс.

– Не знаю. Думаю, что пока нам не вредно съездить на дачу и навестить Веру Григорьевну. За прошедшие сутки многое могло измениться. А тем более нам с Максом нужно кое-что у нее уточнить.

– А не поздновато ли будет? В десять-то часов вечера, - разволновался тесть. - Все-таки, учтите, женщина перенесла потрясение.

– Тогда тем более едем, - настаивал я на своем. - Я не сомневаюсь, что общение с вами подействует на травмированную благотворно. По дороге как следует обдумаем ситуацию, а возможно, и план дальнейших действий. Макс, ты с нами или домой?

– А что мне там одному делать? - уже откровенно выпив вторую рюмку, угрюмо спросил он. - Моя "кастрюля" раньше чем через неделю не вернется.

– Тогда, может быть, останешься и отдохнешь здесь?

– Иваныч, перестань пудрить мне мозги и делать из себя заботливую няньку. Все нормально. Собираемся в дорогу.

– Поехали, - решительно поднимаясь, поддержала его Милка.

– А ты-то куда, кукла? - ухмыльнувшись, спросил я. - Или хочешь взглянуть, как поживает твоя будущая мачеха? Успеешь! Сиди дома и жди нас.

– А кто поведет машину? - резонно спросила она. - Три пьяных мужика, да до первого столба? Нет, дорогие мои, сегодня вы будете моими пассажирами.

* * *

На нашу дачу мы прибыли в двадцать три часа, но свет в окнах еще горел, и это вселяло надежду, что ничего страшного там пока не произошло. Постучав для верности условным стуком, полковник медовым голосом проблеял:

– Вера Григорьевна, не пугайтесь, это я, Алексей Ефимов.

– Старый идиот, - чуть слышно проворчала Милка. - Скоро себя Лешкой называть начнет! А там, глядишь, и в самом деле подарит мне мачеху.

– Иду, Алексей Николаевич, - с некоторой тревогой ответили из-за двери.

– Ну как вы тут? - входя в переднюю, засмущался Ефимов. - Никто вас не беспокоил?

– Нет, только ночью, когда я выключила свет и легла спать, меня насмерть перепугали бомжи. Они подумали, что дача пустая, и залезли на ночлег.

– Как это они могли забраться, если все было закрыто?

– Этого я не знаю, но вошли они через дверь, открыв замки своими ключами. Я от страха завизжала как резаная, и это их испугало, подхватив свои котомки, они убежали, а я до утра не могла заснуть.