Гончаров и кровавая драма

– Так и ставь, - угрюмо отозвался широкоплечий.
– Мы не против. Я верно говорю?

– Абсолютно верно, - бесцветно подтвердил бригадир.
– Давай, Гиви.

– Только потом вам надо работать, кирпич класть.

– Опять ты за свое, - дернулся долговязый.
– Гиви, мы тебе русским языком сказали: пока нам не заплатят за два месяца, мы не положим ни кирпича.

– Послушай, ну имейте совесть, - захныкал Гиви.
– Я с вашим хозяином рассчитался до копеечки, верно? Все бабки отдал авансом, верно? Зачем же вы такое мне говорите. Обидно...

– Затем, что из тех денег мы не видели ни рубля.

– Но я то их заплатил с учетом вашей зарплаты и даже налога. Почему же вы меня обижаете? Это не по-христиански, клянусь мамой.

– А вламывать за бесплатно это по-христиански?
– зло сплюнул бригадир.
– У нас у всех дети уже две недели сидят полуголодные - это по-христиански? Нет, Гиви, ты уж нас извини, но, пока нам не выдадут двухмесячную зарплату, работать мы не будем.
– И он подтвердил сказанное витиеватым ругательством.

– Ну так идите и требуйте в своей конторе, там и сквернословьте.

– Уже десять раз ходили и требовали, а покойничек нас все "завтраками" кормил.

– Так сходите к его заместителю. Теперь-то решает он.

– Уже были. Только этот колобок вообще ничего не знает и говорит, что деньги поступят не раньше чем через месяц. А как нам этот месяц жить?

– Боже мой, вы меня убиваете, - опять заныл Гиви.
– Ладно, давайте с вами договоримся так. В конце каждого рабочего дня я лично буду платить вам по пятьдесят рублей, но только выкладываться вы должны на совесть. Согласны?

– Нет, не согласны, - оживился бригадир.
– По контракту нам положено получать по четыре тысячи в месяц, работаем мы без выходных, вот и получается, что каждый день наша зарплата составляет сто тридцать три рубля и тридцать три копейки. Только на таких условиях мы продолжим работу, а если ты, Гиви, наймешь штрейкбрехеров, то результат будет плачевный, и однажды утром ты не узнаешь свой дом, вернее, то, что от него останется. Надеюсь, тебе понятны наши условия?

– Бога на вас нет, пиявки бессовестные, - запричитал обиженный Гиви. Ведь так нельзя, ведь я уже за вас заплатил.

– Кому платил, пусть тот и строит, - чувствуя свой перевес, радостно загалдели мужики.
– Ты его сегодня заставь, а то завтра его уже закопают.

– Нехорошо вы шутите, - укоризненно покачал носом Гиви.
– Нельзя так. Давайте мы с вами договоримся - ни вашим, ни нашим: буду платить по семьдесят пять рублей. Как бы премию. Ведь в конце концов рано или поздно они вам ваши заработанные деньги выплатят.

– Это еще бабушка надвое сказала, - разминая кости, ответил бригадир. Восемьдесят пять рублей в конце смены, и мы начинаем работать.

– И столько же я буду должен платить второй бригаде?

– А это уж твое дело, как договоришься. По рукам?

– По рукам, - уныло согласился Гиви.
– Вы с меня живого кожу снимаете.

– Тащи пару бутылок и чего-нибудь поесть. Через полчаса мы начинаем авралить.

Подождав, пока они закончат обед, я несмело к ним подошел, стараясь выглядеть ужасно смущенным, и спросил бригадира:

– Извини, начальник, вам подсобники не нужны?

– Пошел вон, и без тебя жрать нечего, - довольно прямо ответил он и был прав.

Еще больше ссутулившись и вобрав голову в плечи, я поплелся прочь.

– Эй, дорогой, подожди, - окликнул меня Гиви.
– Зачем ты их слушаешь? Надо меня слушать. Что ты можешь делать?

– Могу копать, - ответил я избитой остротой.

– Вот и отлично. Именно это мне и нужно. Пойдем за мной.
– Отойдя в дальний угол своего участка, он указал мне на кучу битого кирпича.
– Здесь не должно быть мусора. Здесь должна быть яма глубиною в два метра и шириною в полтора. Когда выкопаешь, то я дам тебе пятьдесят рублей. Согласен?

– Согласен, - с энтузиазмом принял я его предложение.
– А зачем яма-то?

– Эх, дурак, совсем не соображаешь. Для реализации естественных отходов, пока не подведем канализацию. Приступай. Можешь пользоваться тележкой.

Битого кирпича набралось около десяти тачек. Тихонько матерясь и вспоминая тестеву душу, я вывез его в мусорный контейнер и, зачистив указанное место, мастерски поплевав на руки, взялся за лопату. После первых же минут работы я понял, что Гиви явно переоценил трудоемкость проекта. Песок легко подчинялся лопате, и уже через час я углубился на метр. Решив, что такое рвение может повлиять на сумму моего гонорара, я уселся на горку вынутого песка и достал из кармана куртки пакетик, в котором бережно хранился кусок хлеба, две вареные картофелины и четвертинка водки. Отпив граммов пятьдесят, я установил бутылочку на самом видном месте и не спеша, с явным удовольствием начал чистить картошку. Мои действия вскоре были замечены. Уложив кирпич и взяв паузу в ожидании раствора, ко мне как бы невзначай подошел каменщик.

– Как живешь-можешь?
– присаживаясь на корточки, спросил он.

– Живу, хлеб жую, - словоохотливо ответил я и показал на четвертинку. Прими.

– С нашим великим удовольствием, - ответил мастер и заглотнул добрую половину.
– Ты, брат, не сердись на нашего бугра, просто время сейчас такое. Не со зла он... Нам в самом деле задолжали за два месяца.

– А я и не сержусь, сам в такой ситуации, все понимаю.

– Леха, раствор готов. Хватит лясы точить, - рявкнул бригадир.

– Иду, Серега, - поднимаясь, ответил каменщик.
– Ты не уходи, после работы еще бухнем, поговорим, может, и в бригаду возьмем.

Как я ни старался оттянуть время, все равно к пяти часам яма под нужник была готова с соблюдением всех требуемых параметров. Проверив качество и точность исполнения, Гиви остался доволен моей работой и без лишних слов выдал мне зарплату.

Недолго думая я сразу же обменял ее на водку и терпеливо ожидал, когда мужики закончат свою смену. В шесть часов они передали мастерки и лопаты вновь прибывшей бригаде, получили деньги, переоделись и двинулись мне навстречу.

– Леха, а я уже купил, - гордо показывая две бутылки, заявил я.
– Где тут можно присесть на двадцать минут.

– Да где угодно, кустов много, - повел он рукой, явно довольный моим рвением.
– Мужики, нас угощают. Кто "за", те за мной!

Сославшись на домашние дела и первые полученные деньги, трое ушли. Остался Леха, худой лупоглазый мужичок со смешным именем Смерш и я. Недолго думая мы раздвинули первые попавшиеся кусты и, стряхнув талый снег, устроились на дырявом автомобильном баллоне. Расстелив газету, я вытащил хлеб и два плавленых сырка. Мои собутыльники добавили к этому соленый огурец, стакан и несколько слипшихся конфет.