Гончаров и таежные бандиты
Шрифт:
– Господи, какая разница! Водка даже лучше.
– Но тебе, наверное, нельзя.
– Пусть так, для видимости стоит, может, твой сосед пожелает.
– Дядя Саша? Не сомневаюсь.
Она ушла, я же, доев бульон с нащипанным мясом, задумался, вновь и вновь прокручивая свою новую версию, пытаясь сам отыскать ее слабые места. Кажется, их не было, все складывалось четко и точно. Теоретически версия выглядела безукоризненно, не хватало только сущего пустяка, реальных фактов, но я интуитивно чувствовал: они появятся. Интересно, что нашел Дмитрий в той железной коробке?
Стук в дверь отвлек меня от моих гипотетических схем.
–
– крикнул я, запоздало подумав, что в случае чего защититься мне нечем.
– Уже вошел.
На пороге появился толстяк в мятой милицейской форме без погон. Мне показалось, что ожил герой бессмертного произведения Ярослава Гашека, Швейк.
– Кому это я понадобился?
– строго спросил он, подозрительно принюхиваясь и присматриваясь.
– Вы кто такой? Ваши документы, пожалуйста.
– Не знаю, где они, - едва сдерживая улыбку, ответил я.
– Вернется Евдокия - и вы непременно ознакомитесь с ними. Присаживайтесь, будьте любезны. Вас зовут дядя Саша?
– Никак нет, младший лейтенант Сурок Александр Петрович.
– Очень приятно, Александр Петрович, это, наверное, вам Людвиг Бетховен посвятил целую пьесу.
– Так точно, и еще "Аппассионату" и оперу "Фиделио".
– Да, старик знал, кому что посвящать. Меня зовут Костя.
– У меня был один знакомый, его тоже звали Костя, так он приспособился к этой жизни тем, что ловил бродячих собак и...
– ...И продавал их за породистых. Отлично!
Мы оба захохотали, и я понял, что общий язык найден. Тут очень кстати вернулась Евдокия. К моей кровати она подтащила журнальный столик. Незаметно я ущипнул ее за ляжку. Одного ее взгляда хватило, чтобы мне стало по-пионерски стыдно.
– Дядя Саша, присаживайтесь к столу, сейчас накрою. Гость вот у меня, Димин знакомый, заболел немного.
– Евдокия, принеси, пожалуйста, мои документы, товарищ лейтенант хотел бы удостовериться.
– Хорошо, Костя.
Тугие жесткие ягодицы под плотной черной юбкой задвигались в такт движению, и мне захотелось забыть о своей дистрофичной немощи.
– Ладно, Евдокия, отставить, в твой дом плохой не зайдет. Если ты его приняла, значит, все в порядке. Слушаю тебя, Константин.
– Не знаю, с чего начать... Александр Петрович, вы давно работаете в милиции?
– Работал, уже два года как на пенсию турнули. Коренным жителям места освобождают. Но я ведь тоже коренной, родился здесь, в РОВД с семидесятого года, сразу после армии. Обидно.
– В вашей практике бывали случаи пропажи людей?
– А как же, с десяток наберется.
– Кто пропадал: дети, взрослые, мужчины, женщины?
– Я понял, куда ты гнешь. Дай-ка все же ксиву, гляну одним глазком, вопрос-то серьезный. Думаю, ты хочешь увязать все это с Федей. Я прав?
– Абсолютно!
И снова очень к месту в комнату вплыла моя русская красавица, с полным подносом сибирских угощений.
– О, извиняюсь, коллега.
– Выпятив толстую нижнюю губу, Сурок изучал мою лицензию.
– Вопросов нет. На чем мы остановились? На пропажах, да. Кто исчезал. Да все подряд! И дети, и женщины, и мужчины. Но дети, как правило, находились, а вот взрослые пропадали навсегда. Иногда родные получали от них весточку о том, что они живы и здоровы, но на этом дело и кончалось. Часто семьи получали крупные суммы денег от имени пропавших. Вот и все, что я могу сказать. Лично я этими делами не занимался. Но случаи были, и повторяю: за двадцать пять
– Но и не много, - заметил я, разливая водку.
– Я говорю только о тех, что не вернулись, и тела их не были найдены. Моя информация вам поможет?
– Она уже помогла. Выпьем за здоровье Федора!
– Дай-то Бог, чтобы оно так!
Опьянел я моментом. Александр Петрович честно допил бутылку и, уходя, обещал помощь, если таковая мне потребуется.
– Евдокия, - позвал я хозяйку, едва она проводила бравого Швейка.
– Аиньки?
– тут же отозвалась она.
– Я сейчас захраплю. Не могу, глаза закрываются.
– Это хорошо, значит, выздоравливаешь.
– Когда приедет Дима, обязательно меня будите, кажется, я знаю, где находится твой брат.
– Ладно-ладно, спи, Господь с тобой...
Помню влажный поцелуй, запах ее тела и глубокий сон, без сновидений и кошмаров.
Я понимал, что меня будят, причем будят давно и безуспешно. Выздоравливающее тело требовало сна. Лишь с третьей попытки мое пробуждение состоялось. Напротив на стуле сидел Дима, пахнущий морозной и свежей улицей.
– Извините, Константин Иванович, я бы не стал, но вы сами велели вас разбудить.
– Да, да, Дима. Во-первых, спасибо тебе за мое воскрешение. Во-вторых, что ты нашел в той коробке? В-третьих, что с Вассаровым, а в-четвертых, какая ситуация сложилась на сегодняшний день?
– В коробке лежали двадцать тысяч баксов и два письма моей покойной матери. В планшетке, что я забрал у Эрнста, ничего интересного нет, я имею в виду ни профилей, ни разрезов к той карте нет. Для меня этот участок по-прежнему висит в воздухе.
Что касается Вассарова, он по-прежнему находится на перевоспитании. Ловит крыс и матерится. Заставил его написать письмо на имя Гнедых о том, что он срочно уехал к матери, не успев предупредить. Гнедых письмо уже получил, и контора успокоилась. Они уже решили, что всех их потихоньку будут красть. К Вассарову я езжу каждый день, кидаю ему жратву, выпивку и сигареты. Кажется, скоро ему не захочется оттуда вылезать. Он искренне обрадовался, что вы остались живы. И вот что главное. Вассаров проводил негласное расследование и уверен, что к похищению отца контора не причастна.
– Я это уже знаю, но лишнее подтверждение только укрепляет наши позиции.
– Откуда вы можете знать?
– Додумался. Как себя ведет Маргарита?
– Очень довольна! Когда увидела трупы тех мужиков, ее истязателей, чуть от радости не описалась. Даже забыла о пропаже двадцати тысяч баксов.
– Она о них и не знала.
– Почему вы так думаете?
– Ее рука так глубоко пролезть не может. Это первое, а второе секретка была сделана втайне от нее. Иначе отец не положил бы туда письма твоей матери. Правильно?
– Правильно, но...
– ...Все. Где карта?
– Она в этом доме, я побоялся оставить в сейфе. Притащил и спрятал. Тетка не знает.
– Молодец, нечего сказать! Карту спас, а тетку мог подставить под нож. Мудак.
– Но я... Я не хотел... я...
– Заткнись, тащи ее сюда.
– Евдокия, иди сюда.
– Да не тетку, карту тащи. Мудак в квадрате. А тетку пока отошли за водкой.
– У меня в машине есть.
– О Боже!.. Не нужна мне водка, Дима, теперь уже в кубе то же самое на "м", отошли Евдокию!