Гордиев узел Российской империи. Власть, шляхта и народ на Правобережной Украине (1793 - 1914)
Шрифт:
Отправной точкой для нас станет анализ планируемых экстремальных решений, которые могут показаться ужасными лишь тем, кто не до конца знаком с историей Российской империи, и не знает, что массовые переселения и депортации отнюдь не были из ряда вон выходящим явлением. Как известно, русских крепостных продавали и переселяли, что не вызывало особого возмущения, если не считать протестов нескольких противников крепостничества, таких как Радищев. Подозрительными считались категории населения, сохранявшие мобильность, что не давало возможности полного контроля над ними (например, цыгане, евреи, старообрядцы и свободные крестьяне), а потому разрабатывались проекты по социотехническому манипулированию с целью ограничения их перемещения, прикрепления к земле и обеспечения контроля постоянно.
Первый проект по переселению шляхты в южные степи, предложенный Платоном Зубовым, в конце XIX в. обнаружен польским историком 112 , не знавшим деталей дела и решившим, что данное начинание было воплощено в жизнь. На протяжении ХХ в. многими не слишком добросовестными польскими историками повторялась данная информация, которая воспринималась как абсолютно правдивая даже такими известными историками, как Х. Мосьцицкий 113 и Т. Перковский 114 , и даже крайне ответственный в своих суждениях С. Кеневич, не ознакомившись с документом, утверждал, что Зубов собирался включить польскую шляхту в российскую армию и ассимилировать ее с малороссийскими казаками 115 . Крайне уважаемые польские
112
Korzon T. Wewnetrzne dzieje Polski za Stanislawa Augusta (1764 – 1794). Т. 1. Krak'ow, 1882.
113
Mo'scicki H. Wysiedlenie szlachty polskiej przez rzad rosyjski // Wsch'od Polski. 1921. № 1. Расширенная версия: Idem. Pod berlem car'ow, Warszawa, 1924.
114
Perkowski T. Legitymacje szlachty polskiej w prowincjach zabranych przez Rosje // Miesiecznik Heraldyczny. 1938. Z. 5. T. XVIII. S. 61 – 76.
115
Kieniewicz S. Historia Polski. T. II. Cz. 2. Warszawa, 1958. S. 41.
116
Kukiel M. Dzieje Polski porobiorowej 1795 – 1921. 3 wyd. Paryz, 1983. S. 49. Gierowski J.A. Historia Polski 1764 – 1864. Warszawa, 1984. S. 123.
Подобным образом, дав волю фантазии, С. Гродзиский и М. Згурняк не обременили себя цитированием и перепроверкой источников 117 . Несомненно, эрудированному исследователю И. Рыхликовой был известен цитируемый ею, хоть без указания источника, проект Зубова 118 , однако в диссертации своей ученицы Сикорской-Кулеши она пропустила крайне наивный и неадекватный комментарий. В заслугу последней следует сказать, что она была первой, кто обратил внимание на то, что проект Зубова был одобрен указом Екатерины II 5 июня 1796 г. и всего лишь внесен в Полное собрание законов Российской империи 119 . Однако более чем удивляет ее интерпретация данного текста. Например, неубедительно звучит ее предположение о том, что Зубов мог ознакомиться с положением безземельной шляхты, став новым владельцем конфискованной Шавельской экономии 120 . Кроме того, Сикорска-Кулеша поверила в общую доброжелательную и сочувственную к положению мелкой шляхты риторику, к которой российская администрация зачастую прибегала, чтобы скрыть крайне бесчеловечные решения. Абсолютно противоположно содержанию указа и ее мнение о том, что российское государство в данном случае в первый и последний раз выступило в качестве опекуна и защитника мелкой шляхты, признав ее достоинство и происхождение 121 !
117
Grodziski S. Schylek stanu szlacheckiego na ziemiach polskich // Spolecze'nstwo polskie XVIII i XIX w. / Red. J. Leskiewiczowa. Warszawa, 1987. S. 95 – 108. После представления в нескольких местах неверной информации, например, что деклассирование шляхты было обусловлено слишком высокой ценой записи в Герольдии или что деклассированные были вынуждены платить подушную подать, Станислав Гродзиский без каких-либо доказательств пишет о переселении шляхты в «российско-турецкую пограничную зону». Марьян Згурняк заявляет, что после разделов «определенная часть шляхты была депортирована в глубь России». См.: Zg'orniak M. Podstawy spoleczne powstania 1830 – 1831 na Litwie, Bialorusi i Ukrainie // Struktury, ruchy, ideologie XVIII – XIX w. / Red. H. Kozlowska-Sabatowska. Warszawa, 1986. S. 90.
118
Rychlikowa I. Tatarzy litewscy. S. 110.
119
ПСЗ. Серия I. Т. 23. № 17469.
120
Королевское поместье в Шавлях в ВКЛ – современный Шяуляй в Литовской Республике. (Прим. ред.)
121
Sikorska-Kulesza J. Deklasacja drobnej szlachty. S. 15.
Подобного рода неточности и искажения требуют от нас проведения более детального исследования и анализа.
Платон Александрович Зубов был последним и наиболее влиятельным фаворитом Екатерины II и одним из наиболее зловещих персонажей российской истории. После многочисленных других любовников и немного опередив своего 18-летнего брата Валериана, он оказался в постели к тому времени уже 60-летней императрицы в 1789 г., будучи 22 лет от роду. Оба корнета вошли в круг «учеников», скрасивших старость царицы. Завидовавший брату, Платон добился назначения его в 1796 г. в качестве главнокомандующего войсками, отправлявшимися на Кавказ. Валериан проявил рвение и был готов дойти хоть до Индии, однако Павел I отозвал его в 1797 г. Платон оставался хозяином положения до смерти своей покровительницы – 6 ноября 1796 г. 122 Он потерял влияние лишь после того, как в ночь с 11 на 12 марта 1801 г. его вместе с Паленом и Беннигсеном застигли в спальне Павла I.
122
17 ноября 1796 г. по новому стилю. (Прим. пер.)
В Мраморном дворце в Петербурге хранится удачный портрет Платона Зубова кисти Лампи Старшего. Он изображен в темно-гранатовом бархатном костюме, его высокая фигура тонка и женоподобна, лицо бледное, вытянутое, а взгляд полон презрения. Один из современников писал о нем: «По мере утраты государыней ее силы, деятельности, гения, он приобретал могущество, богатства. Каждое утро многочисленные толпы льстецов осаждали его двери, наполняли прихожую и приемную. Старые генералы, вельможи не стыдились ласкать ничтожных его лакеев. Видали часто, как эти лакеи толчками разгоняли генералов и офицеров, коих толпа теснилась у дверей, мешала их запереть. Развалясь в креслах, в самом непристойном неглиже, засунув мизинец в нос, с глазами, бесцельно устремленными в потолок, этот молодой человек, с лицом холодным и надутым, едва удостаивал обращать внимание на окружающих его. Он забавлялся чудачествами своей обезьяны, которая скакала по головам подлых льстецов, или разговаривал со своим шутом; а в это время старцы, под началом у которых он служил сержантом, – Долгорукие, Голицыны, Салтыковы – и все остальные ожидали, чтобы он низвел свои взоры, чтобы опять приникнуть к его стопам» 123 .
123
Анисимов Е. Женщины на российском престоле. СПб., 1997. С. 396.
Подобное униженное желание высшей российской знати угодить фавориту царицы было неизбежным ритуалом, хотя некоторые исполняли его, скрипя зубами. Вот что писал граф Ростопчин послу в Лондоне
графу Воронцову: «Граф Зубов здесь – все. Нет иной воли, кроме его собственной. Его власть обширнее той, какою пользовался князь Потемкин. Он все также нерадив и неспособен, как и прежде, хотя Императрица говорит всем и каждому, что это величайший гений, какого когда-либо производила Россия, что один Бог свидетель его усердия и трудов и что единственно он присоединил к России Курляндию и Польские области» 124 .124
Ростопчин Ф.П. Воронцову С.Р. 20 июля 1795 г. Цит. по: Марасинова Е.Н. Психология элиты российского дворянства последней трети XVIII в. М., 1999. С. 300. Об активном участии братьев Зубовых в убийстве Павла I в 1801 г. см.: Цветков С. Александр I (1777 – 1825). М., 1999. С. 137 – 141, 146 – 147; им во многом повторяются данные, содержащиеся в монографии Шильдера. См.: Шильдер Н.К. Император Александр I. Его жизнь и царствование. Т. I – IV. СПб., 1895 – 1898.
Хорошим примером суесловия, благодаря которому Зубов приобрел репутацию большого знатока польского вопроса, являются «Предложения П. Зубова о необходимых мероприятиях на землях Польши присоединенных к Российской Империи» от 27 июля 1795 г. На 20 листах, заполненных каллиграфическим почерком, он восхвалял качество и количество пахотных земель юга России и радужные перспективы развития торговли после создания новых портов на Черном море, открывающих прекрасные рынки сбыта товара с обширных территорий, отобранных у Польши. Этот текст переполнен лестью к императрице, восхвалением собственного желания служить во благо ей и процветания родины. Мельком упоминается о желании, которое вскоре будет представлено более широко в следующем рассматриваемом нами проекте, а именно переселить огромное количество подданных, лишенных такой возможности, что, по его мнению, не менее важно, как и забота о здоровье общества. Единственное конкретное предложение в этом высокопарном сочинении касается создания гарантированных резервных запасов зерна для армии. Ради этого Зубов даже допускал возможность введения запрета на экспорт зерна польскими помещиками. Другими словами, России было важно как можно быстрее наложить руку на зерно Украины 125 .
125
Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 468. Оп. 43. Д. 392.
Все же вера Екатерины II в компетентность этого 29-летнего мужчины, который за полгода до ее кончины представил столь убедительный план решения проблемы польской шляхты, не была до конца безосновательной. Однако источником этой компетентности не было полученное им поместье в ВКЛ. Если с 1793 г. Зубова начали считать знатоком в том, что касалось Польши, Турции и Персии, то это благодаря тому, что он умел прислушаться к мнению специалистов, с которыми по роду службы имел дело. Ведь кроме альковных дел на него были возложены функции главнокомандующего артиллерией и наместника трех Новороссийских губерний – Екатеринославской, Вознесенской и Таврической, т.е. соседних с аннексированной в 1793 г. Правобережной Украиной.
В июле 1796 г., после вручения плана царице, Зубов был назначен главнокомандующим русским флотома на Черном море. Устройство этой все еще степной, малозаселенной, но крайне важной в стратегическом плане зоны было невозможно без советов со стороны поляков. Князья Чарторыйские, недавно прибывшие в Петербург в качестве заложников ради спасения своих имений, были слишком молоды для этих целей. Однако князь Адам в своих воспоминаниях сообщил, что будущий подольский миллионер Комар и будущий генерал Порадовский были крайне близки с П. Зубовым, чем и объясняется умение ориентироваться в сложившейся ситуации царского фаворита 126 . Ему довелось столкнуться с польским вопросом при исполнении служебных обязанностей в Новороссийских губерниях. О поляках шла речь в указе о реорганизации казацких отрядов в связи с установлением новых границ, что, в частности, было вызвано расположением в приграничной зоне огромных имений, выкупленных у польского князя Любомирского. Была в нем упомянута и чиншевая шляхта – «особый род людей, [которые] претендуют на другие земли». Этот указ, опубликованный в один день с указом, касавшимся всей чиншевой шляхты (5 июня 1796 г.), показывает, что Зубов тесно – и это довольно странно – объединял казацкий вопрос с вопросом безземельной шляхты и с заселением южных губерний 127 .
126
О карьере П. Зубова см.: LeDonne J.P. Frontier Governors General 1772 – 1825. II. The Southern Frontier // Jahrb"ucher f"ur Geschichte Osteuropas. 2000. № 48. Р. 170 – 171. О его польских контактах см.: Bazylow L. Polacy. S. 57 – 58.
127
Указ о реорганизации казацких полков опубликован перед указом о шляхте. См.: ПСЗ. Т. 23. № 17468. Речь шла о полках, сформированных предыдущим всемогущественным фаворитом Г.А. Потемкиным, который в 1787 г. купил у Любомирского огромные имения на правом берегу Днепра, а затем к своему титулу князя Таврического в январе 1790 г. прибавил титул Великого Гетмана Императорских Екатеринославских и Черноморских казачьих войск, надеясь спровоцировать последних на борьбу против поляков и таким образом вписать себя в анналы экспансии на юг, т.е. в историю реализации «Греческого плана» Екатерины. См.: Зорин А. Кормя двуглавого орла… Литература и государственная идеология в России в последней трети XVIII – первой трети XIX века. M., 2001. С. 145 – 150. Преемственность в титулах и обязанностях Потемкина и Зубова очевидна.
За два дня до императорского указа от 3 июня 1796 г., исполнение которого было возложено на Зубова, им были представлены Екатерине II в форме записки размышления по этому вопросу. Тот факт, что она хранится в одном из архивных фондов вместе с несколькими другими проектами по переселению польской шляхты, означает, что ее содержание было известно высокопоставленным чиновникам, и она была предметом соотнесения каждый раз, когда этот вопрос вновь возникал 128 .
128
РГИА. Ф. 1285. Оп. 1. Д. 7. Л. 15 – 31 – Зубов П.А. Екатерине II. Копия. Возможно, что Е.И. Дружинина этого плана не видела. См.: Дружинина Е.И. Северное Причерноморье в 1775 – 1800 гг. M., 1959.
Платон Зубов посчитал уместным объяснить самодержице, в чем заключалась особенность категории чиншевой шляхты, до сих пор русскому обществу неизвестной. И хотя он был прекрасно осведомлен об экономическом и материальном положении этих людей, его выводы, как нам предстоит увидеть, носили весьма иллюзорный характер: «…между народом обитающим в областях присоединенных от речи посполитой польской к Империи Российской есть род жителей именуемых чиншевая шляхта [курсив мой. – Д.Б.]…» Не найдя эквивалента в русском языке, Зубов таким образом русифицировал польское определение szlachta czynszowa. В оправдание предлагаемых действий он обращал внимание на эксплуатацию, жертвами которой становились эти люди, которые живут на чужой земле и, «не имея никакой собственной недвижимости, а будучи порабощены из давных времен тамошними вельможами», платили чинш, т.е. оброк, в размере от 25 до 30 рублей серебром с плуга и выполняли разные работы и услуги по распоряжению владельцев имений. Поскольку ранее эта шляхта голосовала на сеймиках (мы уже знаем, чего стоит этот миф), то могла влиять на процесс принятия решений, а потому помещики добивались ее расположения. Но теперь, зачастую бунтарские, сеймики потеряли, согласно Зубову, какой-либо смысл, а потому, бедневшая на глазах, эта группа шляхты нуждалась в защите. Как пишет Зубов: «Ибо владельцы земель, не имея больше причины их ласкать без сомнения еще большей ценой заставят их платить за земли, которые они обрабатывают [это замечание не было лишено смысла. – Д.Б.] и какие бы ни были принимаемы от правительства меры к удержанию прав их, но если они останутся по-прежнему на землях владельцев, всегда будут открывать случаи, где сие найдут способы утеснять их и делать им разные неудовольствия…»