Гордиев узел Российской империи. Власть, шляхта и народ на Правобережной Украине (1793 - 1914)
Шрифт:
Подобные великодушные размышления кажутся достойными человека эпохи Просвещения. Кроме того, Зубовым частично представлена картина эксплуатации, жертвами которой становилась безземельная шляхта. Однако, как бы он ни провозглашал себя ее защитником, борцом за ее благополучие, ему не удалось в вводной части скрыть истинных целей, а именно: отобрав эту рабочую силу у польских помещиков, использовать ее в интересах Российского государства. Зубов не принял во внимание две существенные преграды, которые так и не удастся преодолеть Российской империи на протяжении целого столетия: идеи шляхетского братства и равенства, несмотря на экономическую эксплуатацию, продолжали иметь вес. К тому же эта шляхта, по-своему происхождению частично руськая, была крепко привязана к родной земле, а потому надежды царского фаворита на легкое достижение ее согласия переселиться были напрасными.
Зубову так хотелось убедить любовницу в осуществлении своих замыслов, что он
В это время Зубову еще не было достоверно известно, сколько чиншевой шляхты проживает на Украине, но он точно знал, что много. Имея какие-то представления о казаках, осевших на Черноморском побережье (поверхностные, поскольку в основном он проводил время в столице), Зубов допустил в своем проекте одну нелепость. Он приписал шляхте огромную тягу к оружию, а потому посчитал, что она с радостью вольется в ряды солдат-землепашцев в Вознесенской губернии (Вознесенск – местечко на реке Буг к югу от Умани и Ольвиополя, в будущей Херсонской губернии) и в окрестностях Екатеринослава, где чиншевики могли бы превратиться в землепашцев-скотоводов – «по образу наших однодворцев» (к этой мысли вернутся через 40 лет, правда, не в Новороссийских землях). По мнению Зубова, польская шляхта мужественно защищала бы свою собственность, а также свою новую родину. Некоторые могли бы согласно духу уже готовых проектов вступить в казацкие отряды, как, к примеру, шляхта из бывших имений князя Любомирского, или поселиться на свободных землях Вознесенской губернии, насчитывавшей миллион десятин и способной вместить 100 тыс. душ…
Данный проект, каким бы иллюзорным он ни был, с тем же размахом и с учетом тех же деталей в следующий раз возродится в столь же безумных планах 1831 – 1834 гг., а предполагаемая депортация вновь будет представлена как благо и милость. В будущем тоталитарные системы ХХ в. и развитие железнодорожной сети превратят в реальность идеи массовых депортаций, которыми бредила Северная Семирамида, читая плод размышлений своего любовника.
Зубов также писал, что со временем большинство этих облагодетельствованных колонистов потянутся в Мариупольский уезд, расположенный на берегу Азовского моря, и в Новомосковский уезд в Таврии у устья Днепра в районе Мелитополя и что все они получат помощь, детали которой он подробно изложил в семи пунктах.
1. В уездах Вознесенской и Херсонской губерний имелось более 65 565 десятин свободной плодородной земли. Шляхта должна была там найти достаточно камыша и соломы на крыши своих жилищ. Расстояние при переезде не должно было быть слишком большим. Строительное дерево имеется в изобилии по берегам реки Кодыми. Вдоль нее можно расположить 2000 дымов, еще 2000 в Херсонской губернии, из которых 200 оставить в околицах Вознесенска.
2. Между крепостями Александрия и Петровск, расстояние между которыми в 150 верст, в Екатеринославской губернии и вдоль рек Таврической земли плодородной земли и воды имеется в изобилии. Поселив там 800 семей, можно было бы обеспечить защиту пути между Днепром и Азовским морем. Развитие этих земель должно было идти быстро. В случае необходимости солдаты-хлебопашцы могут нести службу на линии Кубань – Таврия. Хозяйственный инвентарь и домашняя утварь уже привезены по Днепру в Херсон из Белоруссии. Каждая семья должна была получить 30 десятин земли с правом последующего наследования без уплаты земельного налога: «Таковая отдача им земли в вечное владение побудит охотнее и прочих из сего шляхетства переселиться с чужих земель, за обрабатывание коих платят ныне подати, и сделаться владельцами своей собственности». Как видно из следующего пункта, обещание щедрых наделов было вызвано незнанием о господствующей в польской Украине традиции индивидуализма.
3. Ссуду размером в 30 рублей собирались обещать первым 4 тыс. прибывшим, ее должны были получить как имеющие землю, так и не имеющие, все вместе, на основе круговой поруки. В этом нашла проявление исконная русская мечта о взаимном присмотре, характерном для крестьянского мира – общины; после 1830 г. она вновь возродится в проектах министра П.Д. Киселева по реорганизации этой группы шляхты. Мечта эта заключалась в достижении солидарной ответственности за полученную ссуду «всего общества, из чего и та может последовать польза, что все и каждый из переселенцев один за другим будет иметь присмотр». Предполагалось, что ссуда должна быть возвращена в течение
четырех лет, что в целом составило бы 120 тыс. рублей, к этому необходимо было бы добавить еще 200 тыс. в том случае, если бы правительство взяло на себя оплату строительства домов из расчета по 50 рублей на каждый. Расходы на строительство также подлежали возвращению.4. Естественно, к переселенцам следовало относиться с определенной долей осторожности: в одном поселении, по расчетам Зубова, не должно было быть более 50 домов с переселенцами, и они не должны были контактировать с уже существующими поселениями.
5. С учетом возникновения военной необходимости нужно было предусмотреть формирование полков, куда должны были набирать добровольцев, поощряя их специальными указами.
6. Колонистам необходимо было гарантировать свободное и беспрепятственное соблюдение церковных обрядов «для лучшего привлечения их как на сие земли, так и для вкоренения в сердцах их благодарности, доверенности и любви к правлению зиждующему благосостояние их и потомства, не благоугодно ли будет повелеть, Всемилостивейшая Государыня, для каждых 200 семейств из доходов вверенных мне губерний соорудить храм божий и по сношению моему с Епископом Католицким определить попов того исповедания в верности и благомыслии испытанных».
7. Кроме того, следовало этим семьям позволить продать или привезти с собой все, что им принадлежало в прежнем месте проживания, и назначить ответственных, в обязанности которых входило бы следить, чтобы владельцы имений, в которых эти семьи проживают, не препятствовали им, чтобы таким образом «все пользовались силой закона Вашего Императорского Величества». Зубов, очевидно, понимал, что отъезд чиншевиков привел бы к разрыву соглашений на честном слове с богатыми землевладельцами, а это могло бы привести к протестам со стороны последних.
Екатерине II подобные рассуждения, естественно, пришлись по вкусу, и она поручила выполнение проекта его автору, считая подобные планы крайне полезными для этого типа людей и соответствующими сложившейся ситуации, о чем и было сказано в «Именном указе, данном Екатеринскому, Вознесенскому и Таврическому Генерал-губернатору князю Зубову. О переселении в сии губернии на казенные земли чиншевой шляхты с помещичьих земель в присоединенных от Польши губерниях».
Несмотря на общую формулировку названия указа, сделанные императрицей поправки ограничивали эту операцию до уровня эксперимента. Использовав в заключительном варианте указа первый пункт проекта, Екатерина приказывала для начала ограничиться немедленным переселением 4 тыс. дымов на берег реки Кодыми под Вознесенск, а также в несколько отдельных мест под Херсоном, Екатеринославом и в Таврии. Этот эксперимент должен был финансироваться Зубовым из бюджета его губерний. Указ не исключал возможности дальнейшего развития операции, если желающих будет больше.
Ничего не известно о возможной реализации проекта, который в большей степени поражал своими намерениями, нежели размахом. Даже если и была начата его реализация, от него достаточно быстро отказались. Спустя четыре месяца после смерти Екатерины II и через десять месяцев после подписания ее указа генеральный прокурор Сената объявил крайне лаконичный по форме приказ Павла I: «Его Императорское Величество высочайше повелеть соизволил: переселение чиншевой шляхты из губерний от Польши приобретенных в бывшую Вознесенскую губернию остановить» 129 . И так проект, которому суждено было остаться на бумаге, стал источником легенды. Однако в оправдание историков, распространявших эту легенду, нужно сказать, что идея уменьшения растущей численности шляхты с помощью подобных чисток будет продолжать будоражить чиновничьи умы, в чем нам предстоит убедиться на основании многочисленных архивных материалов, извлеченных из забытья.
129
ПСЗ. Серия І. Т. 24. № 17872. 7 марта 1797 г. В приказе речь идет о «бывшей» губернии, поскольку незадолго до этого административное деление юга Российской империи было изменено.
Так, в 1800 г. новороссийский вице-губернатор, статский советник Неверовский, в свою очередь, обратился в ведомство государственных имуществ с просьбой о переселении чиншевой шляхты из Киевщины и Подолья в доверенную ему губернию, выдвигая те же, что и Зубов, аргументы. Согласно министру внутренних дел В.П. Кочубею, в 1806 г. Неверовский писал, «что из числа находящейся в тех губерниях чиншевой шляхты, некоторые входят с прошениями в Новороссийскую казенную палату о причислении их по бедности и неимению собственных своих земель, тамошней губернии в казенные поселяне, и что число оной простирается там до 20 000 душ» 130 .
130
РГИА. Ф. 1285. Оп. 1. Д. 78. Л. 2.