Гордиев узел Российской империи. Власть, шляхта и народ на Правобережной Украине (1793 - 1914)

Примерно через год после восшествия на престол Николай I с охотой принялся и за это дело. 25 апреля 1824 г. Александр (скончался в ноябре 1825 г.) поручил ведение всех дел по шляхетскому вопросу в прежних польских губерниях единственному органу: 3-му отделению 5-го департамента Сената. Именно там был подготовлен именной императорский указ от 29 октября 1826 г. В нем говорилось, что со времени присоединения прежних польских губерний к России шляхта имела достаточно времени, чтобы собрать доказательства своего благородного происхождения и зарегистрироваться. Лицам, которые до этого времени не представили доказательств, в большом количестве заселявшим вышеуказанные губернии, «которые под предлогом мнимого дворянства ни в службу не вступают, ни податей в Казну не платят, ни в общественных повинностях не участвуют, но ведут род жизни низкого состояния, простолюдинам свойственный», было предоставлено еще два года для представления необходимых бумаг. Полиция и предводители дворянства должны были немедленно довести это до сведения шляхты. На гражданских губернаторов была возложена обязанность проследить за тем, чтобы все надлежащие документы были представлены в дворянские собрания. После завершения указанного срока лица, чье благородное происхождение не подтвердится, должны были быть отнесены к роду «вольных людей» и платить как общегосударственные, так и местные налоги, сохранив за собой право представить в будущем доказательства своего благородного происхождения. В указе заключалось, что таким образом они будут присоединены к категории, приносящей пользу государству. После окончания указанного срока лишь подтвердившая свое происхождение шляхта будет подлежать дворянскому суду 236 .

236

Ibidem. Ф. 1341. Оп. 1. Д. 346. Л. 464 – 465 – «Указ относительно именующихся шляхтичами без представления об их шляхетстве достаточных доказательств». Министр внутренних дел передал этот указ в органы местной полиции 5 января 1827 г. (Ibidem. Ф. 1286. Оп. 4. Д. 102. Л. 92). Подобная проблема могла возникнуть и в Центральной России, хотя в значительно меньшем масштабе. 1 ноября 1825 г. генерал А.Д. Балашов, генерал-губернатор Воронежской, Орловской, Рязанской, Тамбовской и Тульской губерний, обратился с запросом о зачислении в армию 1700 русских дворян, потерявших свои документы. Колебания министра внутренних дел и Государственного совета свидетельствуют, что они не знали, к какому рангу их приписать и к какой социальной категории отнести. См.: Ibidem. Ф. 1263. Оп. 1. Д. 423.

Необходимо обратить внимание на то, что текст данного указа содержит два новшества. Прежде всего в нем говорится об официальном характере проверки вообще всей шляхты, тогда как до сих пор всегда искали каких-то совсем немногочисленных подозрительных людей, запримеченных в 1814 г. Кроме того, в нем также впервые под подозрение подпадали все a priori. С этого времени уничижительное определение «именующийся шляхтичем» будет звучать достаточно часто. С целью возможности немедленной идентификации подтвержденных шляхтичей Совет министров утвердил в том же году предложение подольского губернатора о введении специальных внутренних паспортов, где отмечались бы сведения о состоянии землевладения и ранге или чине его владельца. Рядом с категорией «владелец имения» или «конторщик» (административный или технический служащий крупного имения) в паспорте фигурировали данные о чине и внесении записи в дворянские книги. Возможно, подобные документы не успели полностью ввести 237 , однако все сильнее ощущалась потребность в отделении «истинной» шляхты от «фальшивой».

237

О предложении подольского губернатора и его одобрении см.: Шандра В.С. Адміністративні установи Правобережної України кінця ХVІІІ – початку ХХ ст. в російському законодавстві: джерелознавчий аналітичний огляд. Київ, 1998. С. 35. Цит. по: Лисенко С., Чернецький Є. Правобережна шляхта. С. 36.

В середине 1827 г. уездные дворянские предводители Киевской губернии должны были подчиниться требованиям, в основу которых легли распоряжения 1814 – 1824 гг., и представить составленные в 1795 г. списки шляхтичей, т.е. сведения тридцатидвухлетней давности, разделив их согласно следующим категориям 238 : 1) шляхта, чье происхождение подтверждено губернским собранием; 2) шляхта, которую просили представить дополнительные документы; 3) шляхта, чьи документы не были приняты Герольдией; 4) шляхта, чье происхождение не было подтверждено Герольдией; 5) шляхтичи, которых отнесли к податным сословиям.

238

ДАКО. Ф. 1. Оп. 295. Спр. 7570. Цит. по: Лисенко С., Чернецький Ф. Правобережна шляхта. С. 36.

Возможно, чтение этого огромного перечня побудило Государственный совет уже 28 февраля 1828 г., т.е. не ожидая завершения двухгодичного срока, определенного в конце октября 1826 г., выразить мнение по поводу важных злоупотреблений, «какие были открыты по предмету возведения в дворянское достоинство лиц, не имеющих на то права», злоупотреблений, которые, как подчеркивалось министрами, продолжали иметь место. Государственный совет предусматривал создание при Сенате специального комитета с целью проведения ревизии всех личных и семейных документов, а также выработки процедуры проверки благородного происхождения на будущее. Это предложение было одобрено Николаем I в тот же день. Настало время, когда идеи чистки шляхетских рядов начали воплощаться в жизнь: чиншевая шляхта попала под прямой прицел. Впрочем, тогда никто не представлял, сколь сложной окажется эта задача. Это неведение в еще большей степени проявилось в дополнительном указе от 5 марта 1828 г., согласно которому предполагалось ввести еще и дополнительный контроль со стороны Герольдии 239 . Этот институт власти, до сих пор занимавшийся исключительно делами аристократии, не был подготовлен к решению столь масштабной операции.

239

О двух указах по организации Комитета и необходимости одобрения его решений Герольдией см.: Имеретинский Н.К. Дворянство Волынской губернии. Август 1893. С. 362 – 363.

Как ни странно, но единственным, кто на тот момент выступил с умеренной точкой зрения, был министр финансов Е.Ф. Канкрин 240 , который практически отказался от так давно ожидаемых налоговых поступлений с 200 тыс. душ из присоединенных губерний. Он прекрасно понимал, что на начальном этапе войны с Турцией было бы политически недальновидно вызывать недовольство в украинских губерниях, на которые и без того лег груз содержания армии. В длинной записке Сенату от 16 марта 1828 г. он имел смелость напомнить, что поскольку все прежние комитеты не смогли в случае шляхты отделить зерен от плевел, то «отыскание неправильно живущих между шляхтой другого звания людей и обращение шляхты не имеющей доказательства на дворянство в подушный оклад составило бы дело затруднительное, бесконечное и потревожило бы напрасно означенные губернии». Канкрин подчеркивал, что «даже несправедливое лишение своего звания той шляхты, которая не имеет точных доказательств, но пользуется сем званием несколько столетий, могло бы вести к неповиновению».

240

Егор Францевич Канкрин (Georg von Kankrin), государственный деятель и писатель немецкого происхождения. (Прим. пер.)

Удивительнейшая прозорливость за два года до восстания 1830 г. Министр добавлял, что с целью успокоения ситуации следует ликвидировать комиссию, сохранить за этой группой ее родовое название – оседлая шляхта, а также определения околичная и чиншевая шляхта, не нарушать ее свободу переезда в другие села и города, где ее будут называть «городской шляхтой». Канкрин высказывал мнение, что этих людей можно заставить нести военную службу, но только не более восьми лет и не подвергая телесным наказаниям. Околичная шляхта, обладавшая земельным наделом, должна была бы платить специальный налог – но не подушный, а подымный, как «вольные люди» в Литве, которые платили по 7 руб. 30 коп.

Мало кто был готов пойти на подобные шаги к примирению. Министр внутренних дел враждебно воспринял предложение Канкрина, начальник 1-го департамента Сената Вельдбрехт не хотел об этом и слышать. На тот момент власть была полностью увлечена созданием шляхетских военных поселений в Белоруссии. Настало время проведения жесткой политики 241 .

Впрочем, отношение Канкрина к Белоруссии, где давно свирепствовал Аракчеев, а конфискованные в пользу государства имения давали возможность проводить радикальные эксперименты, было менее снисходительным. Он не прислушался к советам Н. Новосильцова, который в 1826 г. уговаривал его проводить более сдержанную политику, дабы избежать окончательного закрепощения чиншевиков в государственных имениях. Достаточно острая полемика, возникшая между этими двумя сановниками, по данному вопросу ясно дает понять, какой дух господствовал во владениях этого типа, которых было значительно больше, чем на Украине. Как это часто случалось, русские сановники, которым достались эти имения (речь идет о прежней Слонимской экономии), генералы И.Ф. Паскевич и М.Ф. Влодек, а также тайный советник Я.А. Дружинин пользовались услугами польских управляющих. В случае спора Новосильцова и Канкрина речь шла об имении, которым управлял статский советник Пусловский. Именно он обратился к великому князю Константину, который был также командиром отдельного Литовского корпуса, с просьбой разрешить проведение в принудительной форме отработки барщины в счет имевшихся недоимок по уплате чинша. Пусловский с легкостью проводил параллели между задолженностями чиншевой шляхты и оброком, который платили крестьяне в казенных имениях, более того, не побоялся уподобить чиншевиков крестьянам. Используя лексику, достойную защитника рабовладельческого строя, он доказывал Константину, что крайнее обнищание, на которое ссылаются чиншевики, всего лишь предлог, их необходимо заставить трудиться: «…что это не токмо не противно общему узаконению, но напротив того, откроет еще для самой казны ту пользу, что крестьяне привыкнут к выполнению своей обязанности и истребится лень их к работе […]. Владелец казенного имения не имеет никаких других средств к принуждению упрямого крестьянина, который, зная, что владелец сам собой не вправе заставить его за недоимку к работе, нимало не обязывается тем, чтобы исполнить люстрационную повинность». В ответ на это Новосильцов, который в то время (апрель 1826 г.) стремился укрепить свои позиции в Литве, подчеркивал, что касательно аграрных отношений в казенных имениях было проведено четкое разграничение между чиншем и оброком 28 мая 1806 г. Он открыто подозревал Пусловского в злоупотреблениях и требовал проведения расследования. Размер чинша ему казался завышенным, и он не допускал возможности объяснять просрочки в платежах лишь ленью. Однако Канкрин посчитал аргумент о лени существенным и лишь посоветовал Пусловскому избегать злоупотреблений. В последующие годы этот подход был распространен на казенные имения Волынской и Подольской губерний 242 . Таким образом, статус шляхтича постепенно исчезал, непосредственно заинтересованная сторона не могла протестовать, поскольку вскоре Сенат во исполнение императорских указов от 26 октября и 30 ноября 1828 г, а также 25 января 1829 г. единогласно принял постановление о военной организации всей шляхты Белоруссии. 18 декабря 1829 г. министр юстиции А.А. Долгоруков представил Сенату печатную версию регламента военной службы 243 .

241

РГИА. Ф. 1341. Оп. 1. Д. 346. Л. 471 – 486 – Записка министра финансов от 16 марта 1828 г.; Л. 552 – Отказ I департамента Сената от сентября 1828 г. Отнесение шляхты к податным сословиям имело бы смысл, если бы она могла эти подати платить. Однако два указа свидетельствуют, что степень нищеты некоторых из тех, кто согласился записаться в мещане или в казенные крестьяне, была такой, что эти категории населения отказывались их принять. В отдельных случаях с целью помочь этой шляхте Казна приняла решение об освобождении ее от налога на пять лет. См.: ПСЗ, Серия II. Т. 4. № 2149. 11 июля 1828 г. Выслушав доклад министра юстиции Д.В. Дашкова, император одобрил распространение «помощи» на всех мелких шляхтичей (жалоба поступила с Волыни), которые окажутся в подобной ситуации в результате отсутствия возможности предоставления доказательств своего происхождения. См.: Ibidem. Т. 5 (1). № 3663. 14 мая 1830 г.

242

РГИА. Ф. 379. Оп. 3. Д. 887. Л. 1 – 2 – «О дозволении содержателям казенных имений по присоединенным от Польши губерниям, обращать крестьян, платящих чинш или оброк, к заработованию оного». Передано Константином 3 апреля 1826 г. в ответ на просьбу Пусловского от 20 марта; Л. 5 – 16 – Комментарии Новосильцова за апрель 1826 г.

243

Ibidem. Ф. 1341. Оп. 1. Д. 346. Л. 552 – 562 – Указы с октября – по ноябрь 1828 г., опубликованный военный регламент от 25 января в 1829 г. Как ни странно, но о переводе шляхты в категорию государственных крестьян нет ни одного упоминания в литературе, в т.ч. в работе Н.М. Дружинина. См.: Дружинин Н.М. Государственные крестьяне и реформа П.Д. Киселева. Т 1. М.; Л., 1946.

Именно в такой атмосфере у русских чиновников возросли аппетиты, и они решили одним махом урегулировать проблему шляхетской «голоты» во всех присоединенных губерниях, включая частные имения. Вновь, как и в 1808 г., но совершенно в ином духе они обратились к идее поручить специальной комиссии разработку положения об общем статусе. 11 июня 1829 г. А.А. Долгоруков представил Сенату основные предложения по проекту, на котором Николай I собственноручно написал: «Заняться без отлагательства и представить не позднее декабря месяца» 244 . После одобрения Сенатом князь А. Голицын от имени Государственного совета 22 июня 1829 г. издал приказ о создании упомянутой комиссии. Отныне решение дела приобрело неизвестный до той поры ускоренный характер.

244

Непокоев и Лысенко с Чернецким ошибочно указали дату 22 апреля 1829 г., сжато резюмировав акцию, о которой еще пойдет речь. См.: Неупокоев В.И. Преобразование беспоместной шляхты. С. 6 – 7; Лисенко С., Чернецький Є. Правобережна шляхта. С. 37). РГИА. Ф. 1341. Оп. 1. Д. 346. Л. 603 – 627 – Доклад министра юстиции с пометкой царя от 11 июня 1829 г.

После посещения Подольской губернии в начале 1829 г., а также встречи с предводителем дворянства графом Каролем Пшездецким, Николай I осознал масштабность проблемы и в дальнейшем уже не был склонен к проявлению снисхождения. 21 августа Государственный совет избрал трех членов комиссии, которые должны были собрать документацию и разработать проект. В нее вошли представитель Главного штаба полковник С.П. Юренев (уже упоминавшийся нами при обсуждении проектов о переселении), чиновник по «специальным поручениям» Министерства внутренних дел, статский советник Жуковский и вице-директор по налогам Министерства финансов Энгольм. С 28 августа эти чиновники должны были информировать Сенат о ходе работы. Ими была поднята невероятная кутерьма из-за поиска нужных документов, но надо признать, что, несмотря на полное незнакомство с положением дел в начале, за несколько месяцев они смогли представить взвешенную концепцию, хотя все еще во многом иллюзорную.

По приказу Николая I члены комиссии должны были еженедельно подавать доклад Сенату. Времена многолетних отсрочек для представления доказательств происхождения ушли в небытие. С целью осуществления контроля и согласованности работы комиссии Сенат предложил императору поставить во главе нее человека, хорошо осведомленного благодаря частым контактам с этой группой лиц, а именно министра внутренних дел. Николай написал собственноручно: «Согласен. Немедля кончить» 245 .

245

ПСЗ. Серия II. Т. 4. № 3151. 10 сентября 1829 г.

Документация, собранная этими тремя членами комиссии, удивила их самих. Прежде всего поразило то, что люди, которые называли себя шляхтичами, платили чинш (варьировавшийся в зависимости от места, качества обрабатываемой земли и т.п.), что данная повинность была зафиксирована в поместных инвентарях или в контрактах с землевладельцами или управляющими, что чинш иногда платили управляющему, или землевладельцу, или – в казенных имениях – казенным палатам, но больше всего удивило то, что это были абсолютно свободные люди.