Гордубал

Лицо Поланы опять непроницаемо.

– Как хочешь, Юрай. Только я ему об этом говорить не буду.

Юрай встает.

– Сам скажу. Не беспокойся, и с адвокатом посоветуюсь как и что. Надо какую-то бумагу подписать. Все устрою.

Гордубал медлит. "Может, скажет Полана что-нибудь",- думает он. Но Полана вдруг заторопилась:

– Надо ужин готовить.

И Юрай, как обычно, плетется к себе за амбар.

XVII

И повез Манья хозяина в Рыбары - договариваться с родителями. Н-но, но! Эх, кони! Головы кверху, поглядишь - сердце радуется.

– Так у тебя, Штепан, - задумчиво спрашивает Гордубал, один старший брат, один младший и сестра замужняя? Гм! Хватает вас... А верно, что у вас кругом одна равнина?

– Равнина!
– охотно отзывается Штепан, сверкнув зубами. У нас все больше буйволов разводят да коней. Буйволы любят болото, хозяин.

– Болото?
– размышляет Юрай.
– А нельзя ли его высушить? Видывал я такие дела в Америке.

– Зачем сушить?
– смеется Штепан.
– Земли избыток, хозяин. А болота жалко, там камыш растет, из него зимой корзины плетут. Вместо досок камыш у нас. Телега - плетеная, забор, хлев - плетеные. Глядите, вон такая телега едет.

Юраю не нравится равнина, конца ей нет. Да что поделаешь!

– Отец жив, говоришь?

– Жив. Вот удивится, как увидит, кого я привез, - оживляется Штепан.
– Ну, приехали, вот и Рыбары.

Штепан - шапку на затылок, щелк бичом и словно барона катит Гордубала по деревне и подвозит к дому.

Навстречу выходит невысокого роста стройный парень.

– Эй, Дьюла!
– кричит Штепан, - поставь коней под навес, задай им корму и напои. Сюда, хозяин!

Гордубал мимоходом бросает беглый взгляд на усадьбу. Амбар развалился, по двору бродят свиньи, кудахчут индюшки. В притолоке двери торчит огромное шило.

– Вон тем шилом, хозяин, плетут корзины, - объясняет Штепан.
– А новый амбар будем весной ставить.

На пороге стоит длинноусый старик - старый Манья.

– Привез к вам, отец, хозяина из Кривой, - не без важности возглашает Штепан.
– Хочет с вами потолковать.

Старый Манья вводит гостя в избу и недоверчиво ждет, что будет дальше. Гордубал садится с достоинством на самый кончик лавки, - надо же дать понять, что дело еще не на мази, и просит: - Рассказывай, Штепан, что и как.

Штепан скалит зубы и выкладывает чудную новость: хозяин, мол, выдаст за него свою единственную дочку, Гафью, когда та подрастет. А сейчас он приехал договориться об этом с отцом.

Гордубал кивает: да, так.

Старый Манья оживился.

– Эй, Дьюла, подай сюда водки! Милости просим, Гордубал. Как доехали?

– Хорошо.

– Ну, слава богу. А урожай каков?

– Урожай добрый.

– Дома все здоровы?

– Благодарим покорно, здоровы.

Когда было сказано все, что полагается, старый Манья осведомляется:

– У вас, стало быть, одна дочка, Гордубал?

– Одна. Больше не дал господь.

Старик посмеивается, ощупывая глазами собеседника.

– Не говорите, Гордубал, может быть еще и сынка бог пошлет. Распаханное поле хорошо родит.

Юрай делает движение, словно хочет махнуть рукой.

– Наверняка будет сынок, наследник, - ухмыляется старик Манья, не спуская глаз с Гордубала.
– Вид у вас на славу, Гордубал, еще полсотни лет хозяйствовать будете.

Гордубал поглаживает затылок.

– Что ж, это как бог даст. Однако ж я не заставлю Гафью ждать наследства. Приданое для нее, слава богу, найдется.

У старого Маньи загораются глаза.

– Как же, как же, слыхал, слыхал. В Америке, говорят, деньги на земле валяются, ходи да подбирай. А?

– Оно, конечно, не так-то просто, - замечает Гордубал со вздохом.
– Известное дело, Манья, как с деньгами. Держишь их дома - украдут. Положишь в бенк - украдут тоже. Лучше всего их в хозяйство вложить.

– Святая правда!
– соглашается старый Манья.

– Гляжу я на вас, - рассудительно продолжает Гордубал, много народу ваша земля не прокормит. Болото да пустырь. Такой земли пропасть надо, чтобы одному хозяину прокормиться.

– Ваша правда, - осторожно соглашается старик.
– Трудно у нас делить наследство. Вот мой старший Михаль все хозяйство получит, а двое других - только долю деньгами.

– По скольку?
– выпаливает Гордубал.

Старый Манья огорченно замигал: "Ишь ты какой прыткий, не даст и опомниться человеку".

– По три тысячи, - ворчит он сердито, покосившись на Штепана.

Гордубал быстро прикидывает.

– Трижды три девять. Для круглого счета десять. Стало быть, цена всему хозяйству десять тысяч?

– Как это так - трижды три?!
– сердится старик.
– А дочка?

– Верно, - соглашается Гордубал, - значит, скажем, тринадцать тысяч?

– Нет, нет!
– качает головой старик.
– Это вы как, Гордубал, шутите?

– Какие шутки?
– настаивает Гордубал.
– Просто хотелось знать, Манья, что стоит хозяйство у вас на равнине.

Старый Манья смущен. Штепан вытаращил глаза.

Уж не хочет ли богач Гордубал купить их хозяйство?

– Такое хозяйство как наше не купите и за двадцать тысяч, - неуверенно говорит старик.

– Со всем, что тут есть?

Старик усмехается.

– Ишь вы хитрый, Гордубал! У нас одним коней во дворе четыре, нет, пять.

– Коней я не считал.

Старый Манья сразу стал серьезным.

– А вы, Гордубал, зачем приехали? Хозяйство покупать или дочку сватать?

Гордубал багровеет.

– Хозяйство? Это чтобы я купил хозяйство у вас в равнине! Это болото, что ли? Камыш на свистульки? Спасибо вам, Манья, уж я скажу напрямик. Коли договоримся сейчас и обручится ваш Штепан с Гафьей, запишите свою усадьбу на Штепана, а я после свадьбы выплачу Михалу его долю и Дьюле тоже.

– А Марии?
– вырвалось у Штепана.

– Ну, и Марии. Больше никого у вас нет? Пускай Штепан хозяйничает тут в Рыбарах.

– А Михал куда?
– не понимает старик.

– Ну, получит свою долю и пускай идет себе с богом. Парень молодой, охотнее возьмет деньги, чем землю.