Горечь Пепла

— Гарри Мур, сорок пять лет, с огнестрельным ранением в груди. Пульс

нитевидный. Была остановка сердца. Потеряно очень много крови. Пуля прошла навылет,

— говорит ординатор «скорой».

— Барлоу и Брук — за мной. — Она быстро подлетает к машине скорой помощи с

находящимся в ней полицейским. — Предупреждаю, никаких слез и соплей в моей

операционной. Брук, ты поняла меня?

— Да, миссис Лэдженд, — тихо произносит Келли, при этом, ее взгляд устремлен на

истекающего кровью полицейского.

Доставляем его в операционную. Руки тщательно натираем антибактериальным

мылом и трем их щеточкой. Ищу в халате свою шапочку для операционной.

— Твоя шапочка реально вся в единорогах, — шепчет Келли. — Где ты ее нашла?

— Папа подарил, — отвечаю я и вздрагиваю, когда крепкая рука миссис Лэдженд

сжимает мое плечо.

— Разговоры о подарках оставьте на потом. Для начала, спасем жизнь. И я надеюсь,

это цветное дерьмо, что ты нацепила на голову, действительно волшебное.

Она натягивает свою темно-синюю шапочку и с закрытыми глазами начинает что-то

шептать, будто читает молитву. Она делает так каждый раз, когда ситуация действительно

критическая.

— Барлоу, сегодня ты ассистируешь.

Твою мать, вот это повезло.

В операционной уже сидит Майкл, погружая пациента в сон под общим наркозом.

Проверяет параметры. На его лице ни единой эмоции. Никогда не могла понять, как у него

это получается.

Иду следом за кардиохиругом и становлюсь справа от операционного стола.

— Барлоу, проверь свои перчатки на наличие разрывов. Заражение крови нам ни к

чему. Что же, приступим.

После того, как Майкл одобрительно кивает ей головой, Ким сосредотачивается на

истекающем кровью человеке. Ловко делает надрез в грудной клетке примерно на

двадцать сантиметров. Хирургической пилой частично рассекает грудную кость.

— Повезло, что пуля прошла навылет, — громко заявляет она. — Дилан, для чего

нужно выполнять распил?

— Чтобы облегчить доступ к сердцу и найти причину кровопотери. — Мгновенно

отвечаю я.

В это время медсестры тряпками удаляют остатки крови пациента и устанавливают

системы с донорской кровью.

— И каковы дальнейшие наши действия? — хмурится Ким, ковыряясь своими

пальцами в хлюпающем кровавом теле.

— Мы должны подключить пациента к аппарату искусственного кровообращения

для того, чтобы отвести кровь от сердца. Также, нам необходимо найти здоровую артерию

и создать новый путь в обход испорченной артерии. — Четко произношу я.

В это время за моей спиной воспроизводят все то, о чем я только что говорила.

— Умница, Барлоу. Кардиология плачет по тебе, — на ее лице появляется

счастливая улыбка. — Нашла. Зажим.

Я подаю необходимые инструменты. На самом деле, это ужасное зрелище: грудная

клетка человека раскрыта специальным держателем, похожим на домкрат. Я вижу, как

сердце полицейского захлебывается в своей же крови, пока не наступает отток. Теперь

мне отчетливо видна дыра в артерии.

Не отвлекаясь на лишнюю болтовню, Ким ловко делает свою работу. Убирает

держатель и скрепляет грудную клетку проволокой.

— Дилан, зашей первоначальный разрез. — Протягивает мне нить с иглой.

Старательно зашиваю полицейского. Он выжил, и это главное.

В его груди остались две трубки для вывода жидкости из области сердца. Жутковато.

— Поздравляю всех с успешной операцией. Брук, отвезешь пациента в интенсивную

терапию. — Устало опускает плечи миссис Лэдженд, по пути стягивая со своих рук

перчатки.

— Это было круто, Дилан. Может, действительно, кардио? — с волнением

произносит Келли.

— Еще не решила. Встретимся на улице.

Медленно направляюсь к двери, проверяя перчатки. Слава богу, мои ногти

подстрижены так коротко, что разрывов никогда не бывает.

Стягиваю шапочку и рассматриваю красивых единорогов. Возможно, они и, правда,

волшебные.

В настоящий момент в больнице царит полный хаос. Все кабинеты забиты под

завязку. Где-то слышен детский плачь, причитание и даже рыдания. В такие дни каждый

из докторов надеется, что смерть пройдет мимо него. Но, увы, все мы недолговечны. И

как бы мы не старались, людям свойственно умирать изо дня в день.

Выхожу за раздвижные двери больницы и устало плюхаюсь на скамейку. Мои руки

трясутся после каждой операции. Это связано с притоком адреналина. Ничего не остается,

как подставить свое лицо солнечным лучам.

— Слышал, операция прошла успешно, — Джон присаживается рядом.

— Да, мы очень старались. Ты с ним знаком? — поворачиваю голову в его сторону.

— Он мой напарник. Я был практически в секунде от того, чтобы схватить пулю в

лоб, — качает головой. — Поверить не могу, что он заслонил меня собой. И я чертовски

рад, что этот сукин сын остался жив.

— Ох, а я как рада. Его сердце было прямо перед моим носом в течение двух часов,

— улыбаюсь я. — Спасибо, что снял с меня туфли и захлопнул дверь.

Джон внимательно следит за моими эмоциями.

— Спасибо за то, что тебя не стошнило в салоне моего автомобиля, — смеется он. —

Мы останавливались каждые десять минут, и ты обещала, что наблюешь.

Мои щеки заливает краска стыда.

— В общем, было здорово, — протягиваю для рукопожатий свою кисть.

— Взаимно.

Он нежно сжимает огромной ладонью мою руку и дергает на себя. Затем хватает

меня за плечи и, смеясь, лохматит мои волосы, пока я пытаюсь вырваться из его

медвежьих объятий.

— Эй, прекрати, — хмурясь, толкаю его в грудь. — Я уже не маленькая.

— Еще какая маленькая. На твоем фоне я выгляжу стариком, — отпускает меня. —