Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Горицвет. лесной роман. Часть 2
Шрифт:

Волк стоял возле лиственной груды, объятый алым сумраком. Обернув на Жекки вытянутую светлую морду, он смотрел ей прямо в глаза. Его глаза сверкали приглушенным зеленоватым огнем. Жекки, сразу же ослабев, сделала несколько шагов навстречу и, чувствуя какую-то непосильную радость, неловко присела. "Серый, - сказала она, упираясь руками в холодную землю, - что же ты делаешь со мной..."

Волк подошел к ней, и она, не помня себя от сразу охватившего ее неудержимого сладостного волнения, обняла его за мощную шею. Уткнувшись лицом в густую шерсть, отливающую розовым серебром, она узнала его тягучий лесной запах, его горячее тепло. Узнала его бесстрастие и спокойное благодушие, с каким он подставлял ей для ласк большую голову с остро посаженными бархатными ушами и такой же бархатной переносицей, переходящей в плавное удлинение морды. Дотронувшись губами до прохладной мякоти его носа, Жекки, никак не могла

удержаться, чтобы не поцеловать его снова. Потом, крепко прижимаясь к нему, обвела рукой крутой загривок, пригладила сбившуюся кое-где светло-серую шерсть.

Рядом с ним она вновь обрела радость. Его холодное бесстрастие и дикая слепая мощь завораживали. Жекки снова, может быть, впервые после того, как узнала о скупке лесных участков, испытала нечто похожее на прежнюю полудетскую безмятежность. Ей даже показалось в какой-то момент, что это и есть счастье. Этот миг, когда она обняла волка, и он в ответ провел по ее щеке и губам шершавым, как наждак, языком. Так обнявшись, они молча сидели довольно долго.

Может быть, так и следовало молчать, ведь они давно привыкли понимать друг друга без слов. Может быть, нужно было прислушаться к себе, чтобы услышать его голос, говоривший с ней в эти минуты. Так оно и было. Серый с ней говорил. Он сказал, что ждал ее, что, все время о ней думал. Жекки будто бы слышала эти признания в себе и верила им, глядя в светящиеся зеленоватым огнем волчьи глаза. И вдруг поймала себя на мысли, почему этот разговор без слов стал возможен, почему они слушают и понимают друг друга, сидя в полном безмолвии, и, поймав эту потаенную мысль, вспомнила о Греге.

"Серенький, - сказала она, проводя ладонью по жесткому наружному ворсу волчьего хребта, - мы с тобой так странно расстались, и встретились тоже странно. Я думала, ты пропал. Я думала, что повела себя как-то не так, но ведь и ты тоже вел себя как-то не так. Сознайся. Я очень боялась, что это ужасное превращение, о котором я тебя предупредила, уже произошло". Услышав ее, волк резко отпрянул и поднялся в полный рост на высокие лапы. Жекки сидела перед ним на корточках. В таком положении голова Серого поднимается над ее головой, и она видела, что волк просто огромен. Он смотрел в ее обведенные розовым светом глаза, и она уже не ощущала в себе его голоса.

"Что с тобой, Серенький?
– спросила Жекки, подползая к нему. Серый не шелохнулся. "Ты что, тоже боишься этого превращения? Ты не хочешь его? Но ты же знаешь - те двое попытаются застать тебя именно на том, священном для тебя месте. Ты знаешь теперь, что нужно быть острожным. Ты не позволишь каким-то негодяям помешать тебе. Если бы я знала это место, если бы ты мне позволил, я бы помогла тебе, потому что сама ужасно боюсь". Жекки снова приблизилась к Серому, но тот отступил, все так же прямо глядя на нее немигающими глазами. "Ты как будто удивлен?
– спросила она, немного сбитая с толку.
– Или ты, став волком, забываешь все, что помнил, пока был человеком? Тогда я расскажу тебе снова... " Волк стоял как вкопанный, не отрывая от нее сверкающих глаз. Жекки подползла к нему и, охватив его шею, прижалась к нему. "Слушай, мне наплевать, какой ты бываешь, когда ты человек, хотя иногда даже как человек... когда ты меня поцеловал, я думала, лишусь чувств..." Жекки не договорила, потому что Серый неожиданно издал что-то похожее на внутриутробное рычание и отдернул от ее руки свою шею. Он отошел, продолжая глухо рычать, и вместе с тем выдерживая ровное дыхание. Жекки растерянно уставилась на него. "Но мне правда очень понравилось, когда ты меня поцеловал, - сказала она, все сильнее теряясь от его утробного рыка.
– Но только ты понимаешь, я не могла ни в чем признаться, - она попробовала улыбнуться притворно кокетливой улыбкой.
– Вы, мистер Грег, ведете себя слишком развязно, и я не могу потакать вам".

В сверкающих глазах волка промелькнуло нечто такое, что заставило Жекки прикусить язык. На минуту она совершенно потерялась. Блеск в зеленых глазах показался ей угрожающим. "Послушай меня, - еле-еле пролепетала она, не в силах преодолеть подмывающее изнутри нетерпение, благодаря которому, как ей казалось, она вот-вот избавится от всего того тягостного непонимания, что сковывало ее с Грегом, и что сейчас встало внезапной преградой между ней и Серым.
– Я, наверное, очень сильно люблю тебя, люблю так, как может любить человек, и мне все равно, кто ты, Грег или Серый, точнее, мне все равно, что ты можешь быть тем, и другим. Для меня это совершенно не важно". Жекки протянула к нему руки и, обвив его лохматый загривок, еще раз уткнулась в него лицом. "Я боюсь за тебя, теперь ужасно боюсь из-за всей этой истории. Потому что...
– она погладила его шерсть, поводя по ней своей щекой.
– Потому что вы очень

дороги мне, мистер Грег".

Она хотела что-то добавить, но не успела сказать ни слова. Стремительным рывком высвободившись из-под ее мягких объятий и, издав теперь уже по-настоящему страшное гортанное рычание, Серый опрокинул ее навзничь, и со страшной силой придавил к земле. Жекки взвизгнула от боли. Острые как бритва и длинные как ножи когти вонзились ей в тело чуть пониже плеч. Она увидела, как тотчас густые лоснящиеся пятна крови выступили под сдавившими ее лапами. Бесстрастно оскаленная, огромная морда, почти касаясь ее откинутого назад лица, обдала ее пламенем. Сверкающие глаза, глядя на нее в упор, извергали что-то похожее на презрение. Но замолчавший в ней внутренний голос, его голос, снова заговорил, если это короткое как вздох слово можно было принять за сказанное им, а не придуманное ее лихорадочным затравленным сознанием.

"Моя",- прозвучало в ней, и через долю мгновения крепкие острые когти с беззастенчивой легкостью, как будто играя, полоснули по ее туловищу от груди до бедер, разорвав на узкие клочья весь корсаж платья. Жекки только охнула, приподнимаясь на колени и глядя на Серого. Волк отпрыгнул и встал неподвижно на расстоянии двух шагов. Никогда еще она не видела его таким страшным. Никогда не представала перед ним такой обескураженной и испуганной. Такой жалкой. Разорванное платье повисло истерзанными кусками, оголив тело. Раны, нанесенные его когтями, больно саднили. Но главной была та тупая, неотступная боль, что пока не могла выразить себя ничем, кроме беспомощного вопроса, застывшего в ее пустых обезумевших глазах, да еще в еле слышном оклике "Серый", бессознательно прорвавшемся из-под слабо стиснутых губ.

Волк, казалось, вполне удовлетворился тем, что видел. Он смотрел внимательно и спокойно, как победитель. Сомкнутые челюсти придавали его умной морде холодное выражение. Он вновь казался спокойным, исполненным грозной, надменной силы. Спустя минуту он повернулся и бесшумно исчез за деревьями. Жекки смотрела ему вслед, не мигая.

Она не могла ни кричать, ни стонать, ни плакать. Она поднялась, будто бы пораженная громовым ударом, и какое-то время тупо стояла в полном оцепенении. Потом, чувствуя, что совсем окоченела, подняла с земли брошенную шаль и туго, насколько могла, перетянула ей всю верхнюю часть тела. Юбочный низ, оставшийся от платья, тоже спадал. Пришлось кое-как оторвать полоску от нижней полотняной юбки - вот когда она не показалась бы лишней - и обмотать ей талию. В таком, кое-как связанном наряде, она добралась до Алкида, распутала поводья и взобралась в седло. Красные сумерки, заливавшие лес, густели, как запекшаяся кровь на ее ранах.

Становилось темнее, и темнее с каждой минутой. Жекки безотчетно благодарила подступившую ночь. Синяя тьма должна была надежно укрыть ее от нескромных глаз.

Примерно через час ей удалось незаметно добраться до заднего крыльца дома в Никольском. Дверь в сенцы была не заперта - очевидно, ее еще ждали. Жекки тихонько, ступая на цыпочках, прошла коридором и благополучно, никем не встреченная, вошла в свою комнату, закрыв за собой дверь. Она успела стянуть изодранное платье и отпихнуть его в темный угол, прежде чем под дверью послышался осторожный скрип половиц. Жекки впустила Павлину и, сообщив, что заблудилась в лесу, очень устала и хочет спать, попросила, чтобы Дорофеев позаботился об Алкиде. Павлина, сильно встревоженная видом барыни, все же не нашла предлога навязаться ей со своими заботами. Оставив ее одну, она поспешила через двор к флигелю, где жила прислуга.

XVII

Ночной отдых снова был похож на обморок, и весь следующий день, с утра и почти до самого вечера, Жекки не могла найти себе места. Очнувшись и еще лежа в постели, она к удивлению не обнаружила на груди ожидаемых страшных рубцов, которые должны были, как она опасалась, надолго обезобразить ее. Никакой боли она тоже не чувствовала. Осмотрев себя, она увидела пониже ключиц ровную чистую молочно-розовую кожу и лишь с левой стороны над грудью, где, видимо, удар волчьей лапы был особенно силен, оставался маленький красноватый след, похожий на родимое пятно.

Сознание почему-то стало необыкновенно ясным. Прежнее смутное чувство, представлявшееся отголоском ночных кошмаров, со всеми его неопределенными звуками, запахами и прикосновениями, сделалось необыкновенно четким, как будто бы до сих пор она смотрела через запотевшее мутное стекло, а теперь неожиданно протерла его рукой и увидела тот же самый, скрытый за ним далекий пейзаж, совершенно отчетливо. Правда, пейзаж все равно был слишком удален от взгляда, чтобы можно было удовлетвориться им вполне. И все-таки Жеккки вдруг не с того, не с сего отдала себе полный отчет в тех своих неопределенных ощущениях, а, отдав его, похолодела от ужаса.

Поделиться с друзьями: