Горизонты ада

– Не хочу, чтобы кто-нибудь связал его со мной.

– Нутром чую интриги. Можно взять? – Я протянул ему блюдце с пальцем. – Вы отдаете себе отчет в том, что я должен знать, где вы его взяли? Не могу ведь я прийти на работу и сделать вид, что нашел его по дороге?

– Почему нет?

– У вас золотой доступ – поздравляю с повышением! – но Кардиналу все равно нужно докладывать. Я потеряю работу, если приму вашу сторону и это впоследствии всплывет.

Я кивнул понимающе, затем спросил, слышал ли он про мою жену. Сайнс сказал, что слышал, и выразил соболезнования.

– Спасибо, но я бы предпочел вашу помощь.

– Вы не понимаете, – сказал он с досадой. – Есть правила и утвержденные процедуры. Я не могу…

– Можете, – перебил я его. – Ваша братия часто занимается самоуправством, и не пытайтесь меня разубедить. Вы делаете с трупами что хотите, и все закрывают на это глаза.

– Это другое. Наше начальство дает нам некоторую свободу, чтобы получить от нас максимальную отдачу. Но сюда не входят обман, фальсифицирование отчетов или протаскивание тайком окровавленных частей тела.

– Вы можете это сделать, если захотите, – настаивал я.

– Возможно, но это не значит…

– Вам это ничем не грозит. Я только хочу знать, кому принадлежал этот палец.

Сайнс покачал головой:

– Почему я должен так рисковать ради вас?

Вопрос логичный, и у меня не было на него готового ответа.

– Если бы убили вашу жену…

– …я был бы чертовски зол, как и вы, – перебив меня, закончил фразу Сайнс. И продолжил: – Но моя жена жива и здорова, и ей ничего не угрожает. Я хочу, чтобы так шло и дальше.

Я хотел было припугнуть его, но отказался от этой мысли, сказав себе, что тогда он обязательно пожалуется Кардиналу.

– Простите, что побеспокоил вас, – сказал я и направился к двери.

– И все? – удивился Сайнс. – И вы не собираетесь выкручивать мне руки?

– Нет.

– Подождите. – Он поднял вверх блюдце с пальцем. – Вы забыли это. – Я протянул руку, но он не отдал блюдце. Вместо этого повертел его перед глазами и пригляделся. – Четкий срез. Либо очень острое лезвие, либо какой-то электрический инструмент. – Я сам до этого додумался, но промолчал. – Мизинец левой руки. Это как-то связано со смертью вашей жены? – Я кивнул. – Как?

– Я предпочел бы не говорить.

Сайнс заколебался. Я видел страх в его глазах, но также профессиональную гордость. Как частное лицо он не желал иметь к этому никакого отношения, но как медик заинтересовался. Так что вопрос заключался в том, что пересилит – инстинкт самосохранения или любопытство.

– Не могли бы вы сказать хоть что-то по поводу хозяина этого пальца?

– Я думаю, что хозяин – коп.

– Тогда будет очень просто проверить. Особенно если… – Сайнс помолчал, затем продолжил: – Вчера вечером к нам привезли труп мужчины лет сорока пяти, неопознанный. Я могу изъять отпечаток его мизинца, заменить отпечатком этого пальца и еще раз провести проверку. У меня нет привычки приходить на работу в свой выходной, но такие случаи были… – Он нервничал, но загорелся. – Ладно, сделаем так. Я проверю отпечаток отрезанного пальца по базе данных полиции. Если что-нибудь найду – отлично. Если нет – ничего больше предпринимать не буду. Договорились?

– Замечательно, – улыбнулся я.

– Но если кто-то меня застукает, я признаюсь.

Я нахмурился: в этом уже не было ничего замечательного.

– Ничего лучшего предложить не могу, – развел руками Сайнс. – Как бы там ни было, если придется сказать правду, мое признание попадет к тому, кто уже и так все знает.

– Резонно, – признал я.

– Пойду прямо сейчас, – сказал Сайнс. – Вы знаете заброшенный автомобильный завод в трех кварталах западнее Холодильника? Ждите меня там, в демонстрационном зале. Туда можно попасть через боковую дверь. Мне потребуются не больше двух часов, если меня никто не задержит. Если я не появлюсь… – Он взглянул на часы. – Если не приду к одиннадцати, отправляйтесь домой, я свяжусь с вами утром.

– Не могу выразить словами, как я вам благодарен…

– Кончайте, – оборвал меня Сайнс. – У меня явно с головой не в порядке, если в такое ввязываюсь. Будете продолжать – могу прийти в себя.

Я удалился без лишних слов.

Мне предстояло долгое ожидание на автомобильном заводе. Сайнс появился в десять минут двенадцатого. Я уже собрался уходить.

– Застал, – сказал он, переводя дыхание.

В помещении не было ламп, но уличные фонари давали возможность осмотреться. Сайнс вытащил из-под груды мусора старую раскладушку и уселся на нее.

– Многие ребята с работы используют это место для свиданий, – сказал он, когда я с любопытством посмотрел на него. – Я и сам бывал здесь несколько раз, когда еще ухаживал за девушками.

– Вы опоздали, – заметил я. – Что-нибудь случилось?

– Нет, просто не хотел слишком поспешно уходить.

– Совпали отпечатки?

Он кивнул и просто сказал:

– Билл Кейси.

Я со вздохом опустил голову.

– Вы ведь этого ждали?

– Да, – подтвердил я.

– Вы не выглядите довольным.

– Надеялся, что ошибаюсь.

– Простите. – Сайнс вернул мне палец. На нем виднелись следы чернил.

– Вы от него не избавились? – удивился я.

– Вы меня об этом не просили.

Блюдце он, видимо, выбросил. Я подбросил палец Билла в воздух и поймал:

– Он сейчас куда-нибудь годится? В смысле, его нельзя пришить назад?

– Нет.

– Уверены?

Не удостоив меня ответом на глупый вопрос, Сайнс сказал:

– Думаю, мне удалось сделать все незаметно. Никто не задавал никаких вопросов. Но если Кардинал или кто-нибудь из его ребят позвонит мне завтра и начнет на меня давить…

– Ладно, – кивнул я и направился к двери.

– Если это может вас утешить, – крикнул мне вслед Сайнс, – Кейси был жив, когда у него отсекли палец!

Я остановился в дверях.

– Нет, – тихо сказал я, – это меня нисколько не утешает.

И направился домой, собираясь все рассказать Присцилле.

Большую часть ночи мы не спали. Присцилла решила, что Билл мертв, и то и дело принималась его оплакивать, но я был уверен, что он жив. Моим мучителям было выгодно держать Билла живым, иначе они прислали бы что-нибудь покрупнее пальца. Возможно, они полагали, что смерть Билла загонит меня еще глубже в депрессию, тогда как возможность его спасти может вернуть меня в игру. Если так планировали, то они знали меня не хуже, чем я знал себя сам.

В какой-то момент Присцилла принялась умолять меня уехать из города. Она боялась расстаться со мной, была уверена, что убийцы сразу же придут за ней. Она прижималась ко мне, рыдала и говорила, что я не могу бросить ее одну. Я нежно гладил ее волосы и объяснял ей, что у меня нет выбора. Она стала спорить. Потом посмотрела мне в глаза. И замолчала.

Перед самым рассветом она спросила меня, как я собираюсь найти Билла.

– Разыщу убийцу Эллен, – пояснил я. – Надо было сделать это сразу после смерти Валери. Когда найду эту мразь, я найду и Билла.