Горький вкус Солнца

На улице было ужасно, хотя ледяной снег начинался уже за границей солнечных земель. Мы ехали так быстро, как могли, и встретили большую часть Грозовых после полудня. Да, раненых было много, и среди них — Ласс. Я не разбиралась в повреждениях, но стало ясно сразу — всё плохо. Хорошо, что мама не пострадала, но по её серому лицу я поняла, что эта потеря может стать последней для её сердца.

— Дэр и Мэй остановились в доме Советов, — сказал Колэй. Он шел своими ногами несмотря на боль. — Пожалуйста, заберите их.

Марк кивнул.

— Сделаем. В поместье вас ждут. Элдри, позаботься!

Мы не стали дожидаться, пока раненых погрузят в сани, и поехали вперед. Хорошо, что Марк своим теплом уничтожал большую часть сосулек. Он был как никогда хмур и сосредоточен, и до самого дома Советов мы не разговаривали. Каждый, наверное, думал о своем: Марк, скорее всего, о причине бедствия, я — о близких.

Спустя время мы спрыгнули с саней и устремились к дверям.

— Дэр!..

Однако брат открыл нам далеко не сразу, а, увидев его лицо, я как-то сразу поняла, что случилось. Такие мысли гонишь до последнего, надеясь, что ошибся, и не придется принимать происходящее.

— Слава Цахталу! — воскликнул взмыленный, напуганный муж. — Габи, Мэй рожает!

У меня чуть сердце не остановилось от этих слов.

— Так… рано же… — пролепетала я, в то время как Дэр тянул меня вглубь дома.

— С двойней такое часто бывает. Успокойся. Ты — умница. Ты много раз присутствовала при родах и всё знаешь. Я помогу грозами, Марк — солнцем. Всё будет хорошо.

Он бормотал это быстро и уверенно, но по лицу было видно — напуган, и, наверное, впервые в жизни так сильно. Марк, растерянный ещё больше друга, скромно стоял у двери, глаза были круглые. Превозмогая собственный страх, я подошла к Мэй. Девушка стояла возле очага, пошатываясь из стороны в сторону. Судя по всему, пока что схватки были терпимы.

— Габи! Слава предкам! — всхлипнула она. — Мне кажется, сейчас живот треснет!..

— Расскажи, как дела? — мягко спросила я.

Из всех кто-то должен был держать себя в руках, командовать, действовать правильно. И, несмотря на внутреннюю дрожь, этим кем-то должна была стать я.

— Больно. Накатывает волнами. Раз в десять минут или чаще…

— Хорошо. Марк, прогрей дом, чтобы можно было спокойно раздеться. Дэр, тащи воду, все зелья, что найдешь, большой котел поставь на огонь… Одеяло, простыни, чистые тряпки, сколько найдете — всё несите. Живо!

Они сорвались одновременно, а я помогла Мэй устроиться на кресле.

— Можно, посмотрю?

В голове было пусто и холодно, и я не знала, что стану делать. Если начать жаловаться сейчас, Мэй запросто впадет в панику, ведь она надеялась на мою умелую помощь.

— Ой! — выдохнула девушка, и пришлось мне пережить эту схватку вместе с ней.

Я понимала, что, скорее всего, дальше будет сложнее, и мы вместе стали учиться дышать. Кто сказал, что для всех рожать — просто? Наверное, тот никогда не видел, как тяжело бывает иным женщинам терпеть схватки, хотя Мэй старалась изо всех сил.

И, тем не менее, несмотря на бесконечный мучительный труд, всё как будто шло хорошо. Я таскала Мэй за собой, помогая принимать наиболее удобные позы, потом рассказывала что-то, чтобы отвлечь. А когда, наконец, пришел Дэр, принялась объяснять брату, что от него требуется.

— Попробуй здесь помять на схватке, — сказала я, прекрасно помня, как многим женщинам это облегчало боль. — В пояснице и ниже. Если ей станет легче, будешь так делать все время. Скажет давить сильнее — жми сильнее. Влево, вправо, ниже или выше — направляй его, Мэй. Теперь о позе. Тебе как легче — лежать, стоять, сидеть?

— Не знаю, — прошептала Мэй. — Наверное, висеть… на Дэре.

Мы рассмеялись, и Мэй всхлипнула. Хорошо, что сквозь слезы она хотя бы улыбалась.

— Я ничего. Просто боюсь… немного…

— Не бойся, милая. Я помогу, — принялся тихо, уверенно говорить Дэр. Теперь-то в его голосе страха не было. Ещё бы! Стал бы он пугать любимую, когда та уже сильно напугана! — Ты виси на мне, сколько нужно. Давай попробуем спинку помять, как Габи сказала. И не забудь, молнии облегчают боль.

— Пока терпимо, — сказала девушка, и тут её снова накрыло.

Дэр тотчас принялся за дело, и, как часто бывало, сильные и нежные прикосновения помогли. Оставив их наедине, я отправилась сооружать гнездышко, и столкнулась с Марком, который старательно отдавал тепло. Помимо этого комната заполнялась светом — приятным, неярким, ласково-золотым.

— Ну, как она? — шепотом спросил супруг.

— Всё хорошо. Остается ждать.

— А… Это… Долго больно будет? — откашлялся он.

— У каждой по-своему. При потугах должно стать легче. Марк, слушай…

Я отвела его в сторону, чтобы нас не было видно.

— Я пощупала живот, и, кажется, первый будет идти ножками вперед. Господи, помоги! Я не умею поворачивать малыша, как мама, даже пытаться не буду — могу навредить. Придется рожать его так и надеяться, что второй выйдет головкой…

Марк сжал мои пальцы.

— Ты дрожишь, малышка. Руки ледяные.

— Я так боюсь! Не хочу говорить им об этом, но мне ужасно страшно, Марк! Я никогда сама роды не принимала, только смотрела!

— Габ, ты единственная, кто может помочь. У тебя есть знания. Пожалуйста, не сдавайся!

Я вздохнула и поглядела ему в глаза.

— Ни за что.

Так потекли минуты, которые лучше не запоминать пристально. Схватки становились чаще и сильнее, и, если бы не Дэр, который был для Мэй лучшим обезболивающим, не знаю, как бы я справилась. Наверное, прошел всего час, или два, или полчаса… Я не знаю. Но, снова осмотрев девушку, я поняла — будем рожать. Она уже едва терпела и то и дело просила помять поясницу, но это не слишком помогало. Дэр, который зимой терял большую часть сил, откуда-то наскреб молнии, чтобы облегчить ей муку. Я понимала, что если он продолжит в том же духе — вскоре рухнет как подкошенный.

— Милая, — улыбнулась я. — Давай-ка попробуем потужиться. Как тебе лучше?

— Сидеть, — выговорила девушка.

— Хорошо. Дэр, помогай.

Так началась ещё одна вечность, но куда более сложная. Мэй никак не могла справиться с дыханием, теряла его на каждой схватке, и плакала, пока у неё наконец-то не получилось. Я не соображала, что делаю, что говорю, как выгляжу со стороны. Не понимала, как идет время, не осознавала мгновений. Было сложно, и я не раз думала, что придется тянуть маленького силой. Но Мэй все же справилась, и я увидела розовое сердитое личико. Это была здоровая, хотя и маленькая девочка. Я тотчас положила её маме на живот, и позвала Марка, он должен был помочь. Хорошо, что Солнечный взял себя в руки, потому что спустя всего несколько минут появился второй малыш — мальчик, побольше своей сестры, крикливый и требовательный. Что я делала потом — не помню вовсе, потому что от усталости рассудок раскололся надвое. Одной его частью я успевала радоваться, второй решала, что ещё нужно не забыть.