Город сестёр

Наклонился поднять Беду, но Бабка не дала.

– Я сама. Ещё уронишь.

Легко подняла и понесла девочку в спальню. Положила на кровать, испачкав белые простыни.

– Ну, - посмотрела на Дугина, - и что будем делать? Может уж пусть уйдёт?

– Куда?
– Не понял Павел.

– Ну, куда... На тот свет.

Скорый взбеленился.

– Я уйду, пожалуй! Ишь ты! Как вы всё просто решаете, бля! Ушла и всё, да?! И никаких проблем, да?! Вот хрен она куда уйдёт! Я не позволю! Не-поз-во-лю! Ясно!

– Может, это лучше ей самой решить?

– Спокойно предложила Бабка.

– Бабка, что ты мелешь?! Её всего двадцать два! Она ещё толком не жила. Она думает, что раз такое произошло, то всё! Конец света!

Пашка немного успокоился.

– Она не понимает, что ещё и любовь тут найдёт, и детей нарожает, и...

Машка застонала. Дугин встал у кровати на колени, лицом к её лицу.

– Маша, ты как?

– Паша, ну зачем ты? Ну, зачем?

Пашка, глядя прямо в глаза девушке, попросил.

– Маша. Пожалуйста. Не бросай меня. Я тебя очень прошу.

– Ладно... Я на кухню.
– Сказала Бабка.

– Жить незачем, - прошептала Беда.
– Что мне тут делать? Я для всех только обуза. Мне плохо. Я по маме скучаю. Я домой хочу.

– Маша, - шептал в ответ Дугин, - ты посмотри, как о тебе все беспокоятся. Короткий тебе в машине прямо королевское кресло установил. Забронировали его... Я тебя стрелять научу... Не надо так, Машенька. Ты мне нужна. Да и остальные тоже... Дай-ка я ещё тебе здоровья добавлю.

Положил ей на живот руки, вбросил силы, успокоил голову, добавил энергии и желания жить.

В дверь заглянул Шило. Сзади стоял Короткий.

– Ну как?

Пашка повернулся к Беде, шепнул.

– Маша, успокой народ.

Та села, кисло улыбнулась.

– Я уже нормально.

Короткий покачал головой осудительно. Вздохнул. Пошёл к лестнице.

Шило протиснулся в спальню.

– Слышь, Беда, ты это... Короче, херню не городи. Я ведь тебя... Я тебе всё, что хочешь... Только не надо так. Хорошо?

Повернулся резко и вышел. Пашка оборотился к Беде.

– Поняла? А ты говоришь - "обуза". Ну что, пошли вниз. Снимай свитер и джинсы, бросай в стирку. Отмой кровь. Будем одевать тебя по-военному. Ехать надо. Пошли, деточка. Или мне у двери ванны тебя караулить, на всякий случай.

– Нет, Паша, не надо. Я уже всё. Я успокоилась. Больше не повторится.

– Слово?

– Слово.

– Давай я тебе сил добавлю.

Пашка плеснул Беде хорошую порцию энергии. Так, что у той щёки порозовели.

Мария пошла снова в ванную, а Павел спустился вниз. Бабка выглянула из кухни.

– Ну? Что?

– Обещала не дурить.

– Тут самая высокая смертность, Скорый... вот именно от этого. От суицида. Половина иммунных вот так и кончают. Я лично ждала чего-то подобного. От неё... От тебя-то - нет. Ты быстрее какого-нибудь сукина сына шлёпнешь, чем сам... Да, день начался плохо.

– Да ладно... Они тут все начинаются плохо.

Все собрались внизу у куч оружия, одежды, бронежилетов. Бабка стала выдавать обмундирование.

Пашка сказал.

– У меня есть. В рюкзаке.

– Лишним не будет, - отрезала Бабка и продолжила раздачу.

Первым делом все взялись за Беду. Раздели её до футболки и трусов. Мария, скучная и вялая, безропотно разоблачилась. Причём Бабка одобрила.

– Вот молодец. Настоящее женское бельё. Не то, что некоторые. Напялят три ниточки...

Одели на неё штаны-камуфляж. Подтянули обхватывающие шнуры, завязали на щиколотках. Отошли, поглядели оценивающе.

– Ну как? Не жмёт?

– Нет... Всё нормально.

Шило схохмил.

– Вишь как Скорый подсуетился, да? Какого хлопчика для тебя подстелил. Прямо тютелька в тютельку твой размер.

Никто не возмутился на пошлую шутку, даже Беда улыбнулась.

Бабка наклонилась, пощупала Машкины носки. Подала берцы.

– Тридцать седьмой размер. Должны подойти. Примеряй.

Мария натянула обувь. Встала. Потопала.

– Ну?
– Все в один голос.
– Нигде ни давит, ни трёт? Пройдись... Попрыгай... Ну?

Мария пожала плечами.

– Вроде всё нормально. Только у меня в рюкзаке кроссовки. Может я их...

Бабка развела руки.

– Хе! Отлично! Обувай. Но ботинки - в рюкзак.

Мария переобулась. Бабка подала камуфлированную футболку.

– Мужики отвернитесь... Всё, поворачивайтесь. В брючки заправь... Вот. Подними руки. Нормально! Одень вот этот жилетик.

Мужики ветераны пришли прямо в восторг.

– О-о-о!

Мария облачилась в чёрный, неказистый жилет. Бабка снова поколдовала с липучками.

– Теперь куртка.

Машка тяжело вздохнула и залезла в камуфляж.

Павел спросил.

– А что "О-о"-то?

– Кевларовый подброник. Двенадцатислойка. Итальяшка.
– Восхищённо объяснил Шило.- Редкая вещь. Только у Бабки такой есть. Эй, Бабка, ты, что ей свой отдала?

– Нет, ребята, это тот мелкий мальчик носил. Кровосос кличка, насколько я знаю. Садист ещё тот...

Одела Беду в курточку, застегнула молнию, прихлопала липучки. Обошла вокруг. Подтянула обтяжку. Маша спросила.

– А эти шнуры, и на ногах и на руках, это чтобы совсем плотно сидело?

Шило ответил за Бабку.

– Да конечно, и для красоты тоже... А в основном-то, чтобы перетягивать. Если там что оторвало. Чтобы кровь остановить.

– Что серьёзно?

– Да деточка, - подтвердила Бабка, - красота тут дело второе. Главное удобство и это...

– Функциональность, - вставил Короткий.

Беду крутили, шевелили, поднимали руки, заставляли присесть...

Одели наколенники. Заставили встать на одно колено. На другое. Дали её автомат. Велели прицелиться с колен. Вправо, влево. Короткий приляпал Беде налокотники и поднял бронежилет.