Город сестёр

Шило удивился.

– Куда это она попёрлась?

Бабка пожала плечами.

– Не знаю. Но там, в лесу, парочка тварей... Уже сюда бредут. Быстро отмучается.

Скорый начал вылазить из машины.

– А ты куда?
– Удивилась шеф.

– Так нельзя. Её надо остановить.

– Скорый, я не собираюсь всю дорогу выслушивать её истерики. Мы не благотворительная организация. У нас дел по горло.

– Она погибнет, так нельзя.

– Скорый, ты что тупишь? Знаешь, сколько за четыре года мы таких встречали. Они не понимают, что происходит. И, главное, - не потому, что не могут, а потому, что не хотят! Одного подростка мы силой привезли в Полис. Он сейчас с караванами ходит. Так мы у него до сих пор в списках врагов. Даже не здоровается. Мы, видишь-ли, не дали этому идиоту "права выбора". Хе...Так что, не надо вот этого. Пусть идёт.

Таня уже отошла метров на полста, когда из лесу выбрели два топтуна. Видимо только что оттаяли и ищут чем перекусить.

Девушка их сразу увидела, развернулась и побежала назад к машине. Топтуны добавили скорости.

– Нет, - сказал Скорый, - так нельзя.

Вскинул сайгу и парой выстрелов успокоил тварей. Бабка круто свернула налево с дороги и покатила бегущей девушке навстречу. Та остановилась, тяжело дыша. Бабка аккуратно её объехала и подкатила к мёртвым топтунам.

Шило и Короткий привычно выскочили из машины и распотрошили трупы. Принесли по горсти паутины, бросили в Пашкин армейский термос. Бабка развернулась и поехала в сторону шоссе, обойдя стоящую столбом девушку.

Они уже взбирались на асфальт, когда Таня закричала.

– Стойте! Стойте! Я с вами! Стойте!

Скорый оглянулся. Татьяна бежала по полю размахивая над головой руками. Бабка и не думала останавливаться.

– Бабка, - попросил Пашка, - ну перестань издеваться над человеком. Остановись.

Бабка остановилась и заворчала.

– Жалостливый какой. Как бы нам твоя жалость боком не вышла. Смотри, Скорый, на твою ответственность. Это всё бесполезно. Она всё равно в какую-нибудь задницу свою бестолковку засунет. Сегодня, завтра, через месяц,...
– махнула рукой, - знаю я эту породу.

Шило и Короткий тоже смотрели на Скорого осуждающе.

Девушка подбежала к машине, и опёрлась на раму, шумно и тяжело дыша.

– Ну? Чего тебе?
– Спросила Бабка.

– Я всё поняла... Я всё поняла... Я с вами поеду. Можно?

– Ты смотри, - какой прогресс! Осознала, значит, серьёзность своего положения?

Таня покивала.

– Объясняй. Чего ты поняла.

– Я не дома. Я... Не на земле. Тут опасно.

Бабка кивала.

– Хорошо. Хорошо. Дальше.

– Я не знаю, что мне делать...
– всхлипнула Татьяна.

– Чёрт... Всё не то... Всё не то, - прошипела Бабка.
– Так. Ладно. Оставайся здесь. Мужики, у нас запасные стволы есть?

– Ружьё, помпа, из которого она палила в Отрадном, - сказал Короткий.
– На, - протянул Татьяне ствол и патронташ.

Она, недоумевая, взяла оружие как биту.

– Ну всё... Бывай...
– Попрощалась Бабка.
– Нам некогда, извини.

– А как же я?

– А ты иди... Иди и убедись, что всё, что я говорю - правда. Постарайся выжить. Снова забейся в какую-нибудь щель. И выживай.

– Подождите... Вы, что - меня вот так и бросите?

– Ну, золотце, ты же нас бросила. Не постеснялась.

Девушка замолчала в ступоре.

Шило подсказал - Танька, ты не те слова говоришь. В Улье есть, ну...

– В Улье есть определённые правила - подсказал Короткий, - и определённый порядок. Эти правила и порядок - просты и человечны. А ты их никак не поймёшь. Просто не хочешь понять.

– Так. Ладно. Поехали. Время подживает.

И Бабка тронула с места бесшумную машину.

Татьяна метнулась следом.

– Подождите! Постойте! Я же не знаю правил! Что я должна сделать?

Бабка снова остановилась. Пашка наблюдал, как старожилы ломают психику новенькой. В принципе он понимал, что это делают для её же пользы. Но эмоции кипели от негодования от речей своих товарищей. Дугин сдерживался изо всех сил.

Таня подбежала к багги.

– Я... Я не понимаю!

Короткий пояснил.

– В Улье есть законы. По закону, мы обязаны помогать новеньким. Выручать их, подкармливать, лечить.

– Да, - Подтвердила Бабка.
– Но никто нас не обязывал делать такой крюк. Проверять, - что там за скопление тварей. Не нуждается ли там кто-то в нашей помощи. Оказалось, что в нашей помощи ты не нуждаешься...

Татьяна вцепилась в раму багги.

– Я поняла! Я поняла! Простите меня! Очень вас прошу! Простите!

– За что?
– Поинтересовалась Бабка.

– Я доставила вам неудобства...

Бабка повернулась к Скорому и спросила его.

– Теперь убедился. Она ни черта не понимает, и не хочет понимать. Поэтому спасать её не имеет смысла. Она всё равно погибнет. Дольше месяца она тут не протянет. Мы и так, потратили бензин, время, добрые намерения, нервы и еду. Смысла в этом никакого. Она уже покойник. Ладна, девушка. Прощай.

Пепелац тронулся и покатил по шоссе набирая скорость.

Скорый смотрел назад, на оставшуюся новенькую. Та села на асфальт. Посидела так маленько, потом подняла ствол помпы и приставила его себе к подбородку.

Скорый вскинул сайгу и выстрелил. Помповик вырвало из рук девчонки. Нажать на крючок она не успела.

– Ты, что - её грохнул?
– Спросила Бабка.

– Останови, - скомандовал Пашка. Он выскочил из машины и пошёл к сидящей на асфальте Татьяне.

– Скорый, ты куда?
– Прозвучало в наушниках.

– Если хотите её бросить, то я останусь с ней.

– Тьфу ты блин. Романтик...

Пашка подошёл к новенькой. Она сидела закрыв глаза, обхватив себя руками и её колотила такая крупная дрожь, что зубы стучали. Скомандовал.

– Посмотри на меня.

Никакой реакции.

– Подними голову и посмотри на меня!

Таня подняла лицо и безразлично посмотрела на Пашку.

– Ты жить хочешь? Ты хочешь жить?

Татьяна ответила.

– Глупый... вопрос...

– Это там, на земле он глупый. Отвечай на мои вопросы!

– Конечно, хочу.

Таня с трудом встала на ноги.

Пашка вспомнил, как Бабка, в самую их первую встречу, быстро сломала его. Да и сломала ли? Тогда, он просто сопоставил всё увиденное, все факты и быстро понял, что Группа права. Что он не на земле. Ну, по крайней мере, что он в странной и серьёзной ситуации. А будь он потупее, начни он "выступать" на берегу Шагана, то Бабка его без сожаления бросила бы.

А вот с этой что делать.

– Чего вы хотите от меня? Оплаты за спасение? Так у меня ничего нет. Кроме вон того ружья.