Город, стоящий у солнца

Наверное, тогда я впервые попробовал связывать себя. Ощущения, конечно, были далеко не те же, но что я мог тогда себе позволить? Так, чтобы не признаваться даже самому себе в открывшейся слабости и странности этого нового увлечения. Те вещи, которые я случайно «унёс» с собой, спешно покидая дом Кейры, подошли как нельзя кстати. Я стягивал ремнями лодыжки, связывал колени, потом надевал наручники… И просто лежал связанный какое-то время, прокручивая в своём воображении сцены и разговоры, которых не решился бы повторить в реальности. Этого быстро стало недостаточно, и после нескольких проведённых так вечеров, я начал запирать всё, что можно, на замки, разбрасывая ключи по комнате — так, чтобы для своего освобождения мне пришлось поползать связанным по полу, собирая их. После того, как мне пришла в голову нелепая идея усложнить себе задачу, проделав то же самое в полной темноте, и я остался в своей спальне, связанным и нагим, до самого утра, когда я наконец смог их найти, мне стало понятно, что с этим надо что-то делать. Завтра. Ну, самое крайнее — послезавтра. Но дни сменялись днями, в моём магазинчике винтовки сменялись другими винтовками, покупатели — новыми покупателями, а я так и продолжал продалбывать время, занимаясь по вечерам странным. Помощь, если можно так выразиться, подоспела с неожиданной стороны.

В один прекрасный день в мою скромную оружейню прибежал запыхавшийся посыльный-безымянный. От Громова. Наш пугливый очкарик, судя по всему, за прошедшее время малость пообвыкся, обустроился, закабанел, обзавёлся своим клубом и теперь-де приглашает старых знакомых в моём лице распить премиального чёрного рому и вспомнить старые-добрые времена. Старые? Вроде, всего-то несколько месяцев прошло… Но отказываться от выпивки и дружеской беседы не входило в число моих привычек. В назначенное время я прихватил пару лучших стволов из последней коллекции в качестве подарков (ещё пару проверенных временем и любимых в кобурах для скрытого ношения — на всякий случай) и отправился по указанному адресу.

«Новый клуб» Громова ничуть не выделялся на фоне соседних строений и даже не имел вывески как таковой. Сдержанный юноша в чёрном, сидевший за столом сразу у входа, бегло взглянул в какие-то свои бумаги и без вопросов пропустил меня внутрь. Двери, ещё одни, потом третьи… Проход этот чем-то напоминал шлюзовую камеру, будто хозяин этого места стремился максимально подчеркнуть его закрытость и обособленность от всего окружающего мира. Дальше был небольшой зал со множеством дверей. Опять двери! Громов что — дверной маньяк?

Одна из них открылась и в проёме появился хозяин этого «клуба».

— Здорово, дружище! Рад тебя видеть! — перемены, произошедшие с нашим осликом Иа, бросались в глаза. Измятый, застиранный и заношенный в хлам костюм сменился шелками и бархатом, вечно согнутая, испуганная спина и голова, вжимающаяся в плечи — гордой, даже, пожалуй, малость высокомерной позой, а из глаз куда-то испарились страх и боль. Теперь передо мной стояли человек, не менее достойный гордого названия «демон», чем я сам. А может быть, и куда больше.

Мы обменялись рукопожатиями, и Гром пригласил меня в комнату.

Что ж. Теперь и «специфика» его клуба, и причины, по которым так демонстративно подчёркивалась его закрытость от внешнего мира, стали ясны как день. Вся… Мебель? Вся мебель в этом помещении (вероятно, и в остальных тоже) была живой. В роли торшеров и вешалок обнажённые связанные люди. Столик — полированный деревянный круг, покоящийся на спинах сразу нескольких коленопреклонённых фигур. Вместо стульев и кресел — группы скованных вместе безымянных, застывших в причудливых позах.

— Так вот какой… Клуб?

— Это не бордель, если ты успел предположить подобное. Просто место, где люди могут выпить и отрешиться от своих проблем в приятном антураже, — Гром грузно опустился в одно из кресел, жестом предложив мне второе. Из уст людей, на которых пришёлся его вес, не вырвалось и стона.

— Не жалей мебель больше необходимого! Садись, в ногах правды нет, — произнёс мой визави и добавил куда-то в пустоту: — нам вообще принесут сегодня выпить?

Я сел. Не могу сказать, что это было неудобно, но меня не покидало беспокойство.

— Вот и хорошо, брат. Я не сутенёр, хотя и в этой профессии не вижу ничего постыдного. Просто есть люди, которым нравится выпивать, усевшись задницей на чью-нибудь спину, ставить кружку с горячим кофе кому-нибудь на голову… Невинная, в общем-то привычка. У японцев же есть традиционный способ подачи трапезы на обнажённом юном теле, — Гром улыбнулся, и с фальшивым сожалением продолжил: — но ведь не каждый захочет тратить время на подготовку правильных слуг. Почему бы им тогда не принести свои деньги тому, кто организует всё сам?

— Это бесчеловечно!

— Почему? Моим работникам не угрожает ни голод, ни холод. Насиловать их тоже никто не собирается… Ты же не станешь насиловать кресло или тумбочку, верно? Вреда им тоже никто никогда не причинит, портить имущество моего — в голосе демона прозвучали властные нотки, — заведения я не позволю.

— Боюсь представить, сколько ты платишь этим людям, — попытался пошутить я.

— Я уже заплатил. За них, — равнодушно ответил Гром.

Открылась дверь и в комнату вошла пара рабов: юноша с несколькими бутылками рома в руках и девушка, державшая перед собой поднос с закусками.

— Свободны, — бросил им мой собеседник, и толкнул ко мне бутыль.

— Не разучился хлестать ром из горла?

— Шутишь?

— За Свободу и собственный путь! — предложил тост Громов и горлышки бутылок звякнули друг о друга. Хорошо пошло.

— Я тебя, брат, зачем, собственно, пригласил, — прозвучало пару глотков спустя, — Хозяйка сказала, что тебе будет полезно посмотреть на всё это. И подумать, как живут порой люди, у которых никак руки не дойдут взяться за ум.

— Это угроза? Найт угрожает мне?!

— Это просто добрый совет от старых друзей.

— Откуда такие советы? Чем я привлёк внимание её крутейшества?

— Не ёрничай, дружище! Разговор серьёзный. Думаю, я не выдам каких-то тайн Хозяйки, если скажу, что за чарочкой-другой мартини или чего-нибудь покрепче её старая подруга со смехом поведала ей душераздирающую историю о самом «святом» демоне за последние лет триста…

Я скосил глаза на его кресло, но Гром лишь пожал плечами.

— Эти ничего и никому никогда не расскажут.

— Не могу не задать вопрос: не приходит ли в голову дражайшей госпоже куратору, что мои сексуальные проблемы — это не её сексуальные проблемы?

— Ебёт ли её? — Громов расхохотался.

— Именно!

— Да, как и всё, происходящее с теми, за кого она отвечает.

Мы выпили ещё немного. Молча.

Потом ещё немного.

— Ты когда-нибудь думал, что происходит здесь с людьми? Почему одни становятся демонами, как моя Хозяйка, а другие — безымянными рабами?

— Невидимая рука рынка, — настала моя очередь говорить очевидные вещи, — одни талантливы, другие нет. Талантливые и предприимчивые богатеют, бесталанные вынуждены продавать свой труд за бесценок и непрерывно нищать.