Город святых и безумцев

X:Я шел по бульвару Олбамут. Было довольно прохладно. Улица была запружена прохожими и моторными повозками. Конечно, на сей раз я не был голым, за что был очень благодарен, я просто… просто потерялся в толпе. Я не думал. Не анализировал. Шел, и ничего больше. Сходил в доки, чтобы посмотреть на корабли. Полюбовался процессией возле площади Трилльяна. Потом побродил по продуктовому рынку и некоторое время спустя попал в Бюрократический квартал.

Д:Где именно это произошло?

X:Я не… не могу…

Д:Избавлю вас от необходимости вспоминать. Ведь все есть в протоколах. Вы говорили, что увидели, как женщина переходит улицу. С огромной скоростью на нее надвигалось моторное транспортное средство, и, по вашим словам, вы оттолкнули ее с дороги и из-под колес. Это верно?

X:Да.

Д:Как выглядела эта женщина?

X:Я видел ее только сзади. Она была низенькая. Старше средних лет. Немного шаркала на ходу. Кажется, в руках у нее был портфель или папка или еще что-то…

Д:Какого цвета было транспортное средство?

X:Красного.

Д:Что произошло после того, как вы оттолкнули женщину?

X:Между нами проехал фургон, и я снова оказался в реальном мире. Я почувствовал на лице сильный жар, который опалил мне брови. Я рухнул за дверью кабинета, который, оказывается, поджег. Вскоре полыхал весь дом. Ханна уже вывела на улицу Сару и теперь пыталась вытащить меня, когда я «очнулся». Она кричала мне в ухо: «Зачем ты это сделал? Зачем ты это сделал?»

Д:Что же вы сделали?

X:Я толкнул Дженис Шрик в огонь, который сам же и развел.

Д: Вы ее убили.

X:Я толкнул ее в огонь.

Мы смотрели друг на друга через стол в той маленькой голой комнатенке, и по выражению его лица я видел, что он все еще не улавливает суть дела, не понимает, что на самом деле случилось с Дженис Шрик. Сколько я ему расскажу? Очень немногое. Ради него же. Безжалостно я продолжал задавать вопросы, сознавая, что теперь он видит во мне тьму, того, кто его предал.

Д:Какое чувство вы испытываете острее, радость, что спасли жизнь женщины в Амбре, или раскаяние, что убили Дженис Шрик?

X:Все не настолько просто.

Д:Все настолько просто. Вы испытываете чувство вины, что убили Дженис Шрик?

X:Конечно!

Д:Вы считали себя ответственным за свои поступки?

X:Нет, вначале нет.

Д:А теперь?

X:Да.

Д:Вы считаете себя ответственным за спасение женщины в Амбре?

X:Нет. Как я мог бы? Амбра же не реальна!

Д:И тем не менее, согласно протоколам, на последовавшем за смертью Дженис Шрик суде вы утверждали, что Амбра реальна! Так как же? Реальна она или нет?

X:Это было тогда.

Д:Вы как будто необычайно гордитесь тем, что, как вы сказали, первый состав присяжных не пришел к единому решению. Понадобился второй, чтобы вас приговорить. Я бы сказал, вы неприлично этим гордитесь.

X:Это всего лишь гордость писателя силой его красивого вымысла.

Д:«Это всего лишь гордость писателя силой его красивого вымысла». Сами себя послушайте. Ваша гордость отвратительна. Был убит человек. Вас судили за это убийство. Или, по вашему, в Амбре Дженис Шрик вела жизнь более реальную? Что вы, по сути, убили лишь эхо ее истинного я?

X:Нет! Я не считал Амбру более реальной. Для меня в тот момент ничего не было реальным. Высокомерие, гордость — все это стена, за которой я спрятался, чтобы справиться со случившимся. Возможность дать себе не думать.

Д:Как вам удалось заставить некоторых присяжных поверить в Амбру?

X:Это было не просто. Трудно было даже уговорить моего адвоката строить защиту тем безумным способом, который я предложил. Он на это согласился только потому, что решил, что суд признает меня безумным и передаст меня на попечение врачам, в котором я, по его мнению, нуждался. Как будто не было и тени сомнения в том, что меня осудят… ведь свидетелем происшедшего была моя собственная жена.

Д:Но некоторых присяжных вы убедили.

X:Возможно. А может, им просто не нравился прокурор. Сыграло на руку и то, что почти все читали мои книги или про них слышали. И да, это доказывает, что воображение у меня великолепное. Тот мир был настолько полным, настолько хорошо прописанным, что я был уверен, он станет для присяжных столь же реальным, как и жалкая, плесневелая задняя комнатка, в которой они принимали решение.

Д:Итак, вы убедили их в реальности своего видения. Благодаря своей искренности… тому, что сами верили в существование Амбры.

X:Не делайте этого. Я же с самого начала сказал вам, что больше не верю в Амбру.

Д:Можете описать мне присяжных на первом суде?

X:Что?

Д:Я попросил вас описать присяжных. Расскажите, как они выглядели. Прибегните, если нужно, к вашему знаменитому воображению.

X:Они были присяжными. Группа граждан. Они выглядели как… люди.

Д:Но их лиц вы вспомнить не можете?

X:Нет, не могу.

Д:Если вы заставили их поверить в Амбру так крепко, что они вас не осудили, то почему вы в нее не можете верить?

X:Потому что ее не существует! «Не существует, Алиса! — как сказал бы Чеширский кот. — Я ее придумал. Или, вернее было бы сказать, она меня придумала. Ее не существует».

Тяжело дыша, X с силой ударил по столу левым кулаком.

— Давайте подведем итог, так как я вижу два существенных момента, которые вышли на свет в ходе этого допроса. По меньшей мере два. Первый касается манты. Второй — присяжных. Я снова вас спрошу: вам никогда не приходило в голову, что манта может быть позитивным влиянием, спасительным импульсом?