Город заклинателей дождя

А потом наклонился вперед и просунул голову в отверстие в полу.

7

–  Нет!

Лицо Элизы было покрыто мелкими капельками пота. Ее руки, вцепившиеся в медную пластину, держали ее так крепко, что костяшки пальцев побелели от напряжения.

Оскар, удобно устроившийся в глубоком кресле с подголовником и всецело погруженный в «Жизнь животных», испуганно оторвался от книги.

–  Нет!!!

Гумбольдт поднялся со своего стула и с озабоченным видом поспешил к Элизе. Стол, который ему пришлось обойти, был завален картами и документами, необходимыми в пути. Шли последние приготовления к предстоящей экспедиции.

Минувшие дни были особенно напряженными. Оскару приходилось выполнять массу поручений ученого и сопровождать его во время поездок за специальным снаряжением и оборудованием. За это время он успел забыть, кем он был раньше и откуда он родом.

Но теперь сборы шли к концу. Скоро они отправятся в путь, а Оскар все еще не принял окончательного решения.

Гумбольдт гладил Элизу по руке, пытаясь ее успокоить. Он хотел взять пластину из ее рук, однако она так вцепилась в нее, что острый край металла врезался в кожу, показались капли крови. Оскар поспешно отложил книгу и бросился к ним.

–  Прошу тебя, отпусти!
– голос Гумбольдта звучал мягко, но настойчиво.
– Верни ее, пожалуйста, на место.

Однако его слова не возымели никакого действия. Женщина дрожала всем телом.

–  Элиза!
– произнес ученый почти сурово.
– Немедленно отдай ее мне!

Наконец-то она услышала. Элиза подняла голову; невидящий взгляд женщины был устремлен вдаль.

–  Что с тобой? У тебя было видение?

Она едва заметно кивнула в ответ.

–  Пластина?

Еще один кивок. Тем временем на столе уже образовалась маленькая лужица крови.

–  Ты должна отпустить пластину! Прерви контакт, я приказываю тебе!

Медленно, словно для этого потребовались все ее силы, Элиза разжала пальцы. Фотографическая пластина со стуком упала на стол.

–  Оскар, платок, быстрее!

Оскар кинулся в соседнюю комнату и вернулся с салфеткой с обеденного стола.

–  Что ты видела?
– Гумбольдт быстрыми движениями туго запеленал раненую руку женщины.
– Это связано с пластиной?

Элиза отрицательно покачала головой. Она все еще выглядела отстраненной от мира: глаза широко открыты, мускулы напряжены, уцелевшая рука мелко подрагивала.

–  Похоже, она хочет что-то написать, - проговорил Оскар.
– Может, она просит карандаш и бумагу?

–  Возможно, ты и прав. В наблюдательности тебе не откажешь.
– Гумбольдт шагнул к письменному столу, достал карандаш и бумагу и положил перед Элизой.

Рука женщины тут же схватила карандаш и принялась заполнять листок какими-то знаками. На бумаге сначала появились неясные символы: завитушки, крючки, волнистые линии. Но постепенно из этого хаоса начали проступать буквы - «Б», затем «О» и «С».

Оскар в недоумении взглянул на Гумбольдта, но тот только развел руками. На лбу у него появилась жесткая складка: он напряженно размышлял, не сводя глаз с бумаги, по которой словно ползли полчища муравьев.

Наконец Элиза замерла. Ее рука повисла, а в глазах снова появилось осмысленное выражение.

Оскар тем временем пытался разобрать то, что было написано на листке. Среди множества бессмысленных знаков четко выделялось слово. Он произнес его вслух: «Босуэлл».

–  Гарри Босуэлл?
– выдохнул ученый.

–  Кто это?!
– Оскар удивленно уставился на него.
– Вы его знаете?

Гумбольдт задумчиво кивнул.

–  Если речь идет действительно о нем. Он фотограф, репортер нью-йоркского журнала «Глобал Эксплорер». Довольно нахальный тип, но в мужестве ему не откажешь. Я встречался с ним несколько лет назад. Он вполне мог участвовать в экспедиции в Анды, это вполне в его духе. Ты его видела?

Элиза все еще находилась под впечатлением от своего видения. Ее глаза лихорадочно блестели.

–  Гарри Босуэлл. Это имя мне назвали духи.
– Голос женщины звучал утомленно.
– Он в большой беде.

–  Расскажи нам об этом.

–  Его держат где-то в плену. Он… он пытался освободиться. Ему удалось сделать отверстие в полу, и он смог выбраться оттуда… Боги, какая бездна! Глубже, чем все, что я когда-нибудь видела!..
– Элиза вдруг судорожно схватила руку Гумбольдта.
– Он карабкался по нижней части какой-то деревянной конструкции, потом сумел добраться до моста… И тут его заметили. Да-да, они снова его поймали… уродливые лица, как у птиц. Сутулые, приземистые, больше похожи на животных, чем на людей…

Ее глаза расширились, словно от воспоминания о пережитом ужасе.

–  А потом?
– настаивал Гумбольдт.
– Что случилось потом?

Элиза тряхнула головой.

–  Контакт прервался. Я его потеряла. Мне очень жаль…

Ученый осторожно погладил ее по волосам.

–  Все хорошо, Элиза. Не о чем тут жалеть, - проговорил он мягко.
– Довольно и того, что ты способна устанавливать контакт. Это даже больше, чем можно было ожидать.

Оскар просто умирал от любопытства и возбуждения.

–  Контакт? Что это означает? Что случилось с Элизой, и кто он такой, этот Босуэлл?

–  Не стоит так тревожиться, - проговорил Гумбольдт.
– То, что ты видел - всего лишь проявление особых способностей Элизы, о которых я тебе говорил.

–  Та самая телепатия?

–  Да.

Ученый шагнул к книжной полке и вынул толстую книгу в кожаном переплете. Какое-то время он перелистывал страницы, затем положил раскрытый фолиант перед Оскаром и указал на заголовок: «Полтергейст, шаровые молнии и телепатия - знакомство с миром невероятного».

–  Телепатию обычно считают либо сказками, либо происками потусторонних сил, - пояснил он.
– Но во время своих экспедиций я встречал немало людей, обладающих уникальными способностями. Элиза - одна из них, может быть, самая одаренная. Она обладает даром вступать в контакт с другими людьми, даже если те находятся на другом конце света.

–  Это значит, что она и этот Босуэлл встретились мысленно?

Такая встреча должна была бы выглядеть забавно, хотя по Элизе этого не скажешь. Оскар тут же представил, каково это - прогуляться среди мыслей другого человека. А сколько возможностей открывает такой дар!