Город

– Конечно, что за вопрос, - "великодушно" ответил Орлов.
– А мы пока ваш инвентарь проверим.

– Каво? А! Ну да, конечно!
– обрадовался старший. Он и думать забыл о какой-то там инструкции.

Леших в одно мгновение будто ветром сдуло. Ушастик же продолжал жаться в углу, опасливо на них посматривая.

– А ты что не бежишь вслед за ними?

– А можно?
– с надеждой в голосе спросил он.

– Конечно. Беги, пока не передумали, - разрешил Орлов.

Леший бросился следом за приятелями, только пятки засверкали.

Порядок! Путь в понтоны был открыт.

9. Вселенский переполох.

Премьер-министру Грязнову-Водкину снился чудный сон, будто он со своей первой женой Настенькой отдыхал на Черном море. Небо было голубым-голубым, а море - синими-синим, а солнце - ярким, ласковым. И чайки над волной. Благодать!

Кстати, к слову сказать, когда по молодости лет Петр Антонович работал в Остальном мире буровым мастером, они с Настей каждое лето отдыхали на юге. Его имя уже тогда знала вся Россия, поэтому проблем с деньгами у них не было. Могли они себе тогда позволить. Очень даже могли. И люкс в гостинице могли. И ресторан могли. А уж фруктов и все такое - ешь, не хочу. Было дело. А, что говорить, только душу растраивать! А потом он получил задание отправляться в город, осваивать новое месторождение. Сейсмологи утверждали, что под великим болотом скрываются несметные запасы нефти. Настолько они в это уверовали, что смогли убедить тогдашнее правительство в стопроцентном успехе. Вот почему и начали тогда со строительства города. Был даже образован новый трест "Болотнефть", а Грязнова-Водкина назначили его руководителем. Словом, как все началось через эту самую, так и продолжилось через неё же. Когда он прибыл на место, то город уже стоял, а вернее, плавал на понтонах, как огромный безобразный кит. Ну. Приступили к работам. Пробурили одну скажину - пусто. Пробурили вторую - дубль-пусто. Пробурили третью - тот же результат. А ведь каждое бурение, это вам, извините-подвиньтесь, не просто так, вроде как чихнул - и все тут, в копеечку влетало. Этак и "прочихаться" можно, верно? Словом, хотели как лучше, а получилось - как всегда. Когда пятая скважина не дала нефти, на месторождении поставили жирный крест, а трест расформировали. И остался Петр Антонович ни у дел. Куда бедному крестьянину податься? К тому времени в России уже набрала силу перестройка, так её перетак, в бога, в душу, в мать! Все везде разваливалось, трещало, рушилось. Нет, Грязнова-Водкина с его-то квалификацией взяли бы с руками и ногами буровым мастером на любое из уже разведанных месторождений. Но тут Пантокрин, воспользовавшись моментом, объявил суверенитет города, назначил себя верховным правителем, а ему предложил возглавить правительство. Он, дурак, и польстился на высокую должность. Он думает, что без нечистой силы тут никак не обошлось. Точно. Бес попутал. А потом скважины вдруг стали давать болотный газ. Обзавелся он тремя женами, огромной квартирой, "мерседессом", охраной, прислугой из куклявых. Словом, все, как у людей. А что толку? По ночам все равно Настенька снится. Эта шалава, так-перетак, спуталась с каким-то капитаном дальнего плавания ещё до приезда Петра Антоновича в город и бросила его. Вот такие вот дела, в бога, в душу, в мать!

Так о чем это мы говорили? Ах, да...

Снился, значит, премьеру сон, будто они с Настенькой, бл...ю этой, отдыхали на Черном море. И будто бы оба ещё молодые, сильные, красивые. Опять же погода и все такое. Хорошо! Катались на лодке. Он, значит, на веслах, а она на корме - такая симпампулька, - заглядение просто! И, вдруг, лодку стало раскачивать. Что за черт! На небе ни облачка, на море штиль, а её швыряет, как при девятибалльном шторме. Не иначе водяной какой колобродит. А потом так тряхонуло, что она бортом зачерпнула воду, а они с Настей оказались в воде.

Тут-то премьер и проснулся. И сразу почувствовал неладное. Город трясет так, что посуда в шкафу позванивает. Землетрясение? Какое ещё к шутам на болоте землетрясение. И тут Петр Антонович едва не закричал от страшной догадки. Понтоны, так-перетак! Кто-то добрался до понтонов и открыл люки. Не иначе опять "шпион" этот чертов! Затеяли комедию с парнем себе на беду. Все Пантокрин, сучара этот старый, жить спокойно не хочет, все катаклизмы ему подавай, не навоевался ещё пень трухлявый!

Грязнов-Водкин вскочил с постели, накинул халат и шасть к окну. А там все куда-то бегут, кричат, скарб свой на загривках тащат. Словом, конец света, - спасайся кто может! Оделся премьер по-быстрому, жен разбудил. Они, самки ненасытные, как всегда, с телохранителями его спали.

– Одевайтесь, так-перетак! Барахло собирайте. Готовьтесь к эвакуации.

– Ах, ах! В чем дело, Петр Антонович!

– затрендели шалавы.

– Тонем, в бога, в душу, в мать!
– заорал премьер-министр, а сам прямиком побежал к Пантокрину. Пусть связывается там с кем надо. Одна надежда на нечистую силу, только она сейчас может помочь.

Правителя он нашел беспробудно спящим на диване в своем кабинете. Все суперагентшу, стерву эту красивую, сторожит старый дуралей. Угораздило его так втюриться на старости лет. Тронул он его за плечо. Прокричал:

– Пантокрин, проснись. Беда!

Ноль внимания, фунт презрения. Спит так, что щеки его дряблые раздуваются. И такая злость зверинная на этого козла, виновного во всех злоключениях, в груди Грязнова-Водкина заклокотала, что потерял он к правителю последнее почтение, схватил за грудки, приподнял да так тряхнул, что сон с того, будто ветром сдуло. Открыл свои осоловелые зенки, лупит ими - ничего понять не может.

– А?!... Что?!... Ты почему это?! Почему позволяешь?!
– наконец окончательно проснулся Пантокрин, впомнив, что он не просто, с кем можно вот так, а Наисветлейший.

– Да пошел ты!
– премьер с сожалением отпустил правителя.
– Тонем мы. Понял, старый дурак?!

– Как это?!
– Маленькие черные глазки Пантокрина округлились от страха.
– Ты чего этого?... Чего мелешь-то что попало?! Шутишь, что ли? спросил с надеждой.

– Какие могут быть шутки!
– возмутился Грязнов-Водкин.
– Выгляни в окно - убедишься.

В это время в кабинет ворвался отец Валаам в рассупониной рясе, волосы всклокочены, глаза щальные. Заорал своим мощным басом, да так, что от его мощи едва стекла на окнах не полопались:

– Спаси, Великий! Вся надежда на тебя. Гибнем! На корню гибнем! Свят! Свят! Свят!
– Валаам принялся истово креститься.

И Пантокрин окончательно понял, что никто с ним шутить не собирается, но никак не мог взять в толк - что же случилось? Панический страх парализовал не только тело, но и разум.

– Как же это?!... Что же это?!... Почему?!
– лепетал он помертвевшими губами. В сознании возникали картины одна страшнее другой. "Танечка!" вспомнил вдруг. Вскочил и меленькими шажками побежал к комнате отдыха. Открыл дверь, но кроме начальника охраны, дрыхнувшего в кресле, никого там не увидел.

"А где же девочка?! Куда ж это она?! Делась куда?!" - подумал правитель и едва не рассплакался от своей беспомощности что-либо исправить. И ему стало совершенно безразлично, что станет с ним, городом и всем прочем. Главное - его покинула Танечка. А без неё жизнь для Пантокрина потеряла всякий смысл. Он подскочил к генералу и так звезданул того кулаком в лоб, что тот вскочил и, ничего не соображая спросонок, дурнинушкой заревел:

– Стража! Ко мне! Наших бьют!

Но никто не откликнулся на его призыв. Стражники уже давно покинули резиденцию правителя.

– Ты почему орать, дурак?! Где девочка, дурак?! Ты почему спать, дурак?! Я тебя расстреляю, сукин сын!
– затопал правитель ногами и, не сдержавшись, вновь наладил начальника охраны кулаком, теперь в живот.
– Где Танечка, дурак?!

Генерал охнул, побелел лицом, понимая, что его карьере пришел конец, и, вытягиваясь во фрунт, растеряно проговорил:

– Так ушла.

– Куда ушла?! А ты для чего тут, дурак?! Почему позволил?!

– Так на танцы, Ваша Гениальность. Кот сказал, что вы разрешили.

– Какой кот сказал?! Ты чего мелешь, сукин сын?! Белены что ли объелся?
– Правитель ударил начальника охраны коленом в пах.

Тот взвыл от боли, согнулся в три погибели, захныкал:

– Пошто деретесь, Наисветлейший! Я как на духу, чистую правду. Кот сказал, что вы девушку на танцы отпустили. А мне приказал спать.

– Какие ещё танцы среди ночи, дурак?!

– А я почем знаю. Так кот сказал.

И тут в вялом мозгу правителя возникла смутная, полустершаяся гипнозом картина - здоровущий сибирский котина, которого Березин принес Танечке, смотрит на него разбойничьми глазами и требует какие-то ключи. Ключи? Какие ещё ключи?! Бог ты мой! Он добровольно отдал этому мезавцу коту ключи от входа в понтоны. Березин, кот, Танечка. Это заговор! Заговор!! Его, Пантокрина, провели, как какого-нибудь мальчишку. Вот что эта самая треклятая любовь с людьми делает. Теперь все, все погибло!