Горячий камень (худ. М. Горняк)

Сигурд и его люди остались довольны тем, что им позволили совершить обряд прощания с мертвыми, как положено. И, проводив боевых товарищей в последний путь, пленные варяги, дружно заработав веслами, погребли на уцелевшей ладье вверх по реке Великой. Здесь эта река оказалась полноводной, без всяких порогов и с небыстрым течением, против которого грести у опытных гребцов получалось вполне неплохо. Так они и уплыли в сторону крепости.

А у нас с Антоном заботы в это время были совсем другие. Пробойник мы уже полностью собрали, поставив его на высокий штатив на небольшом холмике, поросшем травой. И можно было включать установку. Но, меня очень интересовало, как же все это заработает в очередной раз? Ведь отсюда до крепости, где находилась основная установка, подающая импульс на пробойник посредством направленной молнии, расстояние казалось весьма приличным. Километров двадцать, наверное.

— Сейчас свяжусь с Вайсманом, и начнем, пожалуй, — сказал Штерн, словно читая мои мысли.

— По радио свяжетесь? — полюбопытничал я.

— Нет, посредством беспроводного молниевого телеграфа, — ответил инженер, пощелкав тумблерами на блоке управления собранного пробойника, отчего над нами три раза подряд сверкнули молнии, а потом в безоблачном небе три раза прогремел гром.

— Я передал с пробойника сигнал готовности, — объяснил инженер.

— Хм, и как вам такое только удается? Я вот не заметил в устройстве пробойника ни единого аккумулятора, чтобы осуществить пуск, — скептически пробормотал я. — Там внутри, кроме дроссельных катушек, конденсаторов и сложной структуры самой лампы молнитрона, вообще ничего нет. Я даже не понимаю, за счет чего активируется в этой лампе катод…

Инженер ухмыльнулся, но объяснил:

— Так ведь, заряда конденсаторов вполне хватает для начального импульса. И, как только катод лампы активируется, так мгновенно и начинается электро-ионный резонанс с атмосферными потенциалами, отчего вся система сразу запитывается от самого атмосферного электричества. Далее остается лишь управлять разрядом посредством управляющих сеток внутри лампы. А сам разряд снимается с верхнего металлического лампового колпачка, подключенного к аноду молнитрона. Все очень просто работает. Но, основная деталь пробойника, — это, безусловно, сам молнитрон. Без этой уникальной радиолампы ничего работать не будет.

— Но, боюсь, что с такого расстояния Вайсман молнии все равно не увидит, да и гром не услышит, — заметил я.

— Так прибор молнископ у него для этого есть. Он же наши молнии сразу зарегистрирует графическим способом, самописцем на бумажной ленте, и подаст сигнал Вайсману звонком. И он тут же включит главную установку. Наш молниевый канал связи работает со скоростью света, поскольку токовые импульсы передаются через ионосферу, — сказал Штерн.

И тут же, как бы подтверждая его слова, все небо перечертила зеленая молния, и внутри огромной радиолампы, молнитрона, венчающего наш пробойник, ярко заискрились зеленым светом вспышки разрядов, а потом уже вокруг нас заплясали зеленые молнии, не то ударяя в установку пробойника, не то, наоборот, исходя из пробойника в небо. Но, нас они почему-то не поражали током. Пробойник не выпускал молниевое электричество наружу, концентрируя всю его мощь внутри себя.

И Штерн крикнул, стараясь голосом перекричать гром:

— Вот, смотри, Леша, Вайсман ответил нам! Разрядник в пробойнике заработал! Значит, наша главная установка уже благополучно включилась, и разрядный канал, идущий к нам на пробойник с антенны в крепости через ионосферу, готов. Новая точка пробоя, считай, есть! Теперь осталось только вам с Антоном электробрезент растянуть да кабель от него подключить к пробойнику, как в прошлый раз, чтобы эту точку расширить.

Я и Антон так и сделали, растянув тяжелую ткань, прошитую проводами. И, когда Штерн подключил кабель к пробойнику и прокричал команды готовности, а мой напарник переключил тумблер на выносном пульте управления, по электробрезенту снова заплясали тысячи маленьких молний и заструились зеленые волны разрядных полей. Для меня опять свет погас на мгновение и снова включился, но уже в иной реальности. Это не вызывало сомнений, поскольку вокруг вместо дня теперь простиралась ночь, в которой грохотала гроза, необычная, с зелеными молниями и без единой капли дождя. И во вспышках этих молний, прорезающих темноту от земли до неба на доли секунды, было хорошо заметно, что впереди больше нет леса, а находится поле, за которым, примерно в километре, темнеют какие-то промышленные сооружения.

Мы с Антоном снова держали молниевый портал, находясь со стороны 1941 года. А Виктор и двое его бойцов, вооруженных пистолетами с глушителями, материализовались на наших глазах, выйдя из натянутого электробрезента и устремившись в ночь. Видимо, это перед нами в ночи находился тот самый рабочий поселок с заводом, который и был нужен Вайсману. Вот только, портал появился все-таки немного далековато от него. Наверное, из-за того, что точка пробоя получилась не совсем расчетной, не той, которую первоначально рассчитал Вайсман.

Насколько я помнил из истории, немецкая группа армий «Север» к концу августа уже продвинулась далеко вперед. Сражения в это время происходили на подступах к Ленинграду. А здесь, на Псковщине, у гитлеровцев образовался глубокий тыл. Но, тыловые объекты они тоже охраняли, хотя немецкие тыловые части комплектовались не такими опытными солдатами, как на передовой. Тем не менее, все важные объекты, остававшиеся в тылу, тут же брались немцами под охрану.

Не прошло и часа, как Виктор и его товарищи приволокли «языка», да еще и несколько партизан с ними пришли с той стороны. После чего портал нам приказали пока выключить. Как выяснилось, спецназовцы, обойдя поле по перелеску, осторожно пробрались на окраину поселка и там внимательно осмотрелись, насколько это было возможно, при свете луны. А после, сориентировавшись, они пленили какого-то немца на окраине, оглушив его, и потащили пленника на нашу сторону. Партизаны оказались те самые, которые готовили эвакуацию заводика и знали про портал. Они внимательно наблюдали за окрестностями и, как только увидели зеленые молнии, так сразу и рванули в нашу сторону. Про то, что зеленые молнии создаются нашим пробойником, они уже хорошо знали.

Я слышал, как главный из этой группы партизан, крепкий седоватый мужчина с усами, сказал Виктору:

— Немцы здесь непуганые. Тыловики. Но, охрану возле цехов поставили все равно достаточно сильную. Два пулемета на вышках и забор в два ряда из колючей проволоки, вдоль которого патрули ходят. Похоже, вести про исчезновение людей и имущества из соседнего села повлияли. Раньше только с вышек охраняли, без патрулей. Там, где все сельчане пропали, немцы сильно всполошились и весь лес вокруг прочесали с собаками. Но, результатов поисков никаких нет, и немцев это бесит еще больше, потому что понять они никак не могут, что же такое произошло. Ведь все следы обрываются в никуда! А здесь мы все подготовили. Как только будет сигнал, немцев на вышках и в патруле наши парни ликвидируют. А в самом поселке наши люди предупреждены.

— Отлично! Значит можно готовиться и к эвакуации. Только подождать немного все-таки придется, когда сюда наши силы прикрытия из крепости подтянутся. Сейчас свяжусь со штабом по рации. Пусть начинают выдвижение немедленно, — сказал Виктор.

Когда пробойник выключился, портал закрылся с легким потрескиванием, последние зеленые искры погасли, и ночь со стороны 1941 года снова стала обычной и темной, без сверкающих молний. А мы с Антоном остались на холме по другую сторону портала в нашей каверне, в эпохе варягов и разной чуди, но тоже все-таки на Псковщине, а не где-то в совсем неведомом мире, как мы опасались поначалу. Так уже жить было понятнее. И от этого понимания, что все-таки не в ад нас занесло, не на чужую планету и не в эпоху динозавров, делалось на душе немного полегче. Потому что здесь тоже обычные люди живут, а не инопланетяне какие-то. Только древность вокруг, конечно, глубокая. И даже непонятно точно, какой сейчас год? Сам город Псков еще даже не основан! А на его месте, как сказал Штерн, находилась пока лишь обыкновенная деревенька, ненамного больше других соседних. Так наш начальник слышал от разведчиков.

Пленный немец, молодой ефрейтор, дрожал, широко раскрытыми голубыми глазами озираясь по сторонам. Он явно не понимал, куда его притащили, но больше всего его пугали даже не мы, а партизаны — их грязные, изможденные лица и холодные злые взгляды.

— Как организована охрана завода? — резко спросил Виктор по-немецки.

Пленный замотал головой, мол, не знает, но один из партизан, коренастый мужик в рваной шинели, тут же дал ему подзатыльник, выкрикнув:

— Говори, фашистская морда, а то хуже будет!

Испуганный немец по имени Фриц забормотал что-то о том, что он простой водитель из ремонтного взвода и знает только то, что охрана слабая, а весь гарнизон в поселке, — это всего лишь один взвод пехотинцев-тыловиков, да их взвод ремонтников. И никакой особой бдительности они не проявляют. При заводе технику подбитую ремонтируют. Вот пока и вся их боевая задача.

Виктор лишь усмехнулся, проговорив:

— Ладно, разбираться будем потом. Главное, что есть подтверждение: там тыловики и их немного. К тому же, там у них ремонтная база для их подбитой техники. А это тоже нам очень пригодится. Горючее здесь у нас в большом дефиците. Да и запчасти к машинам не помешают. Значит, можно действовать.