Горячий камень (худ. М. Горняк)

Но, повалявшись немного на жесткой деревянной кровати, застеленной серой застиранной простыней поверх обычного сена, используемого вместо матраса, уснуть я не смог. Перед глазами снова и снова всплывали картины боя: немцы, падающие под ударами топоров, синелицые, простреливаемые насквозь пулями и не чувствующие боли, и эти их яростные, почти звериные глаза… Поняв, что поспать не смогу, я вышел на свежий воздух и уселся на лавку возле стены барака, глядя, как снуют люди между деревянными строениями, поспешая куда-то по своим делам. Несмотря на вечернее время, суета и не думала прекращаться. После недавней эвакуации большого села «с той стороны», население городка при крепости заметно прибавилось.

— Ты уже отработал? — услышал я сбоку знакомый голос.

Это тихонько подошла Лена, тоже присаживаясь на лавку.

— Недавно вернулся с выезда, — пробормотал я.

— Я слышала, что вы сегодня снова немцев видели, — неожиданно сказала она.

— Да. И не только их, но и синелицых! Но, как же ты могла узнать? — удивился я.

— Так я же медсестра. Меня сразу, как попала сюда, в здешнюю больничку определили. Теперь дежурю в приемном отделении. Вот и слушаю разные сплетни, — улыбнулась она. — Сегодня беженцы больные и раненые к нам поступили. Уж они-то про немцев порассказали всякие ужасы! Вот я и предположила, что и ты немцев видел, раз всем этим беженцам проход сюда обеспечивал.

Я коротко рассказал ей о произошедшем. И девушка слушала, широко раскрыв глаза.

— Значит, эти синелицые вполне реальные викинги? — прошептала она.

— Очень даже реальные, — кивнул я. — Только неизвестно пока, откуда именно они сюда приходят.

— И что теперь? — спросила Лена.

— Не знаю. Но что-то мне подсказывает, что это только начало больших приключений, — сказал я.

Из-за угла барака напротив вышли две молодые женщины. Одна полноватая брюнетка, а вторая — стройная шатенка с хорошей фигурой. Обе были в зеленой старомодной форменной одежде. Вернее, это для меня выглядело все старомодным, поскольку я не совсем привык еще ко всему здешнему. Они же просто были одеты по форме медицинского персонала Красной армии: в гимнастерки с карманами на груди, подпоясанные широкими солдатскими ремнями, и юбки до верха кирзовых сапог. На головах у них сидели пилотки, а на левом рукаве у каждой красовались белые повязки с красным крестом. А еще и брезентовые сумки у них имелись. Тоже с нашитыми красными крестами. Заметив Лену, обе направились в нашу сторону.

Полноватая улыбнулась, громко сказав еще издали:

— Ой, Ленка! Не ожидала увидеть тебя возле мужского общежития! Познакомишь нас со своим ухажером?

— Сережа сейчас на дежурстве в народной дружине. А это наш с ним общий знакомый Алексей, — представила Лена меня девушкам.

И они бесцеремонно уселись к нам на лавочку, правда, со стороны Лены. И тут же представились мне:

— Я Люда, санинструктор, — сказала полноватая.

— А я Наташа, тоже санинструктор, — улыбнулась стройная.

— Ты откуда такой будешь, Леша? — сразу спросила Люда.

За меня ответила Лена:

— А он, девочки, из 2025 года. У Вайсмана работает. Новенький, всего пару дней здесь.

— То-то я смотрю, что его штаны и обувки на твои, Ленка, похожи. Ты же у нас тоже оттуда, из будущего. А там у вас, получается, все так одеты.

— Ну, не все, а просто те, кто сюда попадает из нашего времени, одеты в такую одежду из-за того, что на природе так ходить удобнее. Их же всех в сельской местности молниями бьет… — сказал я и осекся, поняв, что сболтнул лишнее. Откуда они могут знать подробности попаданий? А вдруг информация об этом секретна?

— Как это молниями бьет? И что же, не умирают они? — удивилась Наташа.

— Ну, я, как видите, девочки, не умерла. И Леша тоже жив-здоров, — сказала Лена.

— Так вы сюда от удара молниями попали, что ли? — спросила Люда.

Лена кивнула. Я — тоже. А Наташа вдруг сказала:

— А мы шашлык кушать идем. Нас доктор Пал Палыч к себе пригласил. Пошли с нами!

— Шашлык, говорите? Тогда я не против, — принял я предложение, хотя и понимал, конечно, что приходить незваным гостем неприлично.

Но, шашлыка мне отведать очень хотелось. А еще подумал о том, что завести знакомства с врачами тоже не помешает.

— Ладно, пошли, — согласилась Лена. — Представляю, как Палыч удивится, когда вместо двух гостей ему придется кормить шашлыком четверых.

— Да он добрый дядька, переживет, — хихикнула Люда.

И мы пошли в сторону боковых крепостных ворот.

— Надо только успеть вернуться до комендантского часа, — сказала Наташа.

— Он начинается с темнотой, сразу после заката, — объяснила мне Лена.

— И что, нас не пустят обратно в крепость? А как же я вчера спокойно пришел с дежурства в народной дружине? — спросил я.

— Так ведь то в дружине! Тех, кто по службе ходит в темноте, часовые пускают без вопросов, только в журнал номер жетона запишут в своей караулке, и все. А вот если без уважительных причин в темноте гулять, то могут быть неприятности, — проговорила Наташа.

Но, до этого времени было еще далеко. Ведь летом темнело поздно. Потому мы вышли из крепости и пошли по тропинке вдоль реки. И в этой стороне я еще не был. Между тем, река, изгибаясь излучиной вокруг крепости, уходила вдаль. От нее веяло прохладой, а низко над самой водой летали стрекозы. Течение не было быстрым, а ширина водной глади между берегами составляла метров сорок-пятьдесят, не больше. Но все-таки это была вполне себе полноценная река, а не малюсенькая лесная речушка.

Пока шли, девушки, словно забыв про меня, разговаривали между собой о работе в госпитале, который Лена назвала мне «больничкой». Они, как оказалось, все вместе служили в сводной медчасти, несмотря на то, что Ленка была попаданкой, а Люда и Наташа эвакуировались в каверну из сорок первого года. Обсуждали приток новых беженцев, пострадавших от немцев. А я помалкивал и просто смотрел по сторонам.

Пока девушки общались друг с другом, я украдкой рассматривал их на предмет того, чтобы познакомиться поближе. Ленки это не касалось, ее я уже видел много раз. И не сказал бы, что она мне сильно нравилась. Хотя, похоже, сам я ей чем-то нравился, раз общалась со мной с удовольствием. А просто так ничего не бывает.

Люда явно была не в моем вкусе. А вот Наташа вполне даже ничего, если некрасивую мешковатую форму с нее снять. Поджарая и длинноногая, чуть выше среднего роста, с грудями приличного размера, улыбчивая, с ямочкой на подбородке, с хорошеньким носиком, с голубыми глазами и с волнистыми локонами кофейного цвета, коротко стриженными, но выбивающимися из-под пилотки. Ничего так девка. Да и молодая совсем. От восемнадцати до двадцати лет на вид, не больше.

Мы прошли мимо солдатских палаток, где размещались караулы внешнего периметра крепости, и отошли уже от крепостных стен, наверное, почти на полкилометра, когда впереди у реки показался какой-то хутор.

— Вот уже и дом Пал Палыча виден! — воскликнула Люда.

— Он чего, получается, отдельно живет? И синелицых не боится? — удивился я.

— А чего ему бояться? Он же военврач второго ранга, начальник всей нашей санчасти. При нем два денщика с оружием, — объяснила Люда.

— Хм, я и не знал, что к птице такого высокого полета идем в гости, — проговорил я.

— Да, неплохо Палыч устроился. Вон какой домина у него на берегу речки! Как дача какого-нибудь богатея в нашем времени, Леша, не хуже! — воскликнула Лена, когда впереди из-за деревьев на повороте речного русла показался высокий двухэтажный терем из толстых тесаных бревен, обнесенный высоким забором, и с собственной деревянной пристанью.