Горячий камень (худ. М. Горняк)

— Что за особист? Зачем? — я был удивлен и напуган, хотя и понимал уже, в какой исторической эпохе очутился.

— Не дрейфь, парниша, особист у нас самый настоящий, лейтенант из НКВД. Он тебя допросит, потому что так положено, — вмешался тот плечистый мужчина со шрамом, которого я сразу принял за командира автоматчиков. И моя догадка подтвердилась, поскольку он тут же командирским голосом гаркнул:

— Сафронов, проводи новенького!

Молодой боец с короткими рыжими волосами и веснушками на лице поднялся с лавки и двинулся ко мне.

— Пошли! — сказал он резко, придерживая автомат, висящий на плече на ремне.

«Хорошо еще, хоть стволом в спину не тыкает», — подумал я, подчиняясь.

И мы пошли опять через лес. Но, на этот раз прошли узкой лесной тропой гораздо меньше, выйдя минут через десять на грунтовую дорогу. А дальше начиналось какое-то поселение на холмике у берега неширокой реки. В деревне имелось дворов двадцать. Поутру кричали петухи, мычали коровы, хрюкали свиньи, а при нашем появлении залаяли еще и большие собаки из-за заборов. Но, народу видно не было.

Лишь поодаль от дороги, переходящей в главную деревенскую улочку, какая-то женщина в длинном сером невзрачном платье и головном платке такого же цвета тащила воду от речки на плече в двух ведрах на коромысле. И нигде, вроде бы, не наблюдалось признаков войны, если не считать транспорта военизированной окраски, припаркованного возле избушек. Пока шли, я разглядел несколько мотоциклов да пару грузовиков, раритетных по отношению к 2025 году, но тут, наверное, самых современных.

Я поинтересовался у рыжего бойца по фамилии Сафронов:

— Куда это мы пришли?

— В деревню Ягодовка, — ответил мой конвоир.

— А чего хмурый такой? — спросил я.

Но, он явно не желал развивать диалог, лишь процедив сквозь зубы:

— Мне с тобой разговаривать не положено.

И в этот момент я почувствовал себя арестантом. Впрочем, а кем я был для них сейчас? Кто я им? Чужой человек. Даже если они знают, что я из будущего, то вряд ли сразу станут вести себя с чужаком слишком любезно. Какую я представляю для них ценность? Да никакую почти. Про будущее они и без меня уже все знают, хотя бы от того же Виктора. А как боец я для них мало пригоден, потому что и в армии никогда не служил.

Пока я задумался, мы подошли к самой большой деревенской избе, похожей на старинный терем, срубленный из толстых тесаных бревен. Снаружи стоял еще один солдат. Только этот был не с автоматом, а с винтовкой и в каске с нарисованной на ней красной звездой.

Мой провожатый сказал караульному:

— Вот, привел еще одного. Виктор спозаранку доставил.

— Пусть в красном уголке подождет. Иваныч еще дрыхнет. Допросит, как проснется.

Я был рад, что меня, по крайней мере, не заперли в какой-нибудь сарай, а впустили в просторное помещение, украшенное красной материей. Она покрывала высокую тумбу, на которой стоял бюст Ленина. А на противоположной стене висел портрет Сталина. Но, больше всего мое внимание привлекла стенгазета, в которую были вклеены пропагандистские заметки, аккуратно вырезанные из газет. Посередине находился текст обращения правительства СССР по случаю начала войны с Германией. И я не нашел в нем никаких различий с тем, о котором знал еще со школы. Разумеется, я не помнил дословно, но смысл точно не изменился. Да и дата публикации внизу стояла. Было четко написано, что напечатано 25 июня 1941 года в газете «Социалистическое земледелие».

И уже одно это говорило о том, что я попал куда-то в начало войны, поскольку тут присутствуют окруженцы, и погода стоит пока еще летняя. Наверное, сейчас август, раз на поле, мимо которого мы проходили, золотятся поспевшие колосья пшеницы? Но, вот почему здесь оказались еще и попаданцы, вроде меня, я понять не мог. Да и наличие мирной деревни совсем недалеко от того места, где находились эсэсовцы, тоже не вписывалось в привычные представления. И ни тебе звуков артиллерийской канонады, ни завываний «юнкерсов», ни разрывов авиабомб. Лепота, одним словом.

Словно бы это место совсем не близко расположено к фронту. Возможно, эта тишина оттого, что деревня Ягодовка находится за линией фронта в глубоком тылу у немцев? Или нечто иное? Может, параллельный мир какой-то? Хоть и сказали мне уже про некоего гениального ученого, да и инженера Штерна в удивительном электрическом плаще я сам видел, как и техническую установку необычного вида, но, верилось во все это мне до сих пор с трудом. Ведь в истории СССР никаких подобных изобретений, чтобы людей молниями сквозь время затягивало куда-то по желанию ученых, никогда не существовало!

До меня донесся запах табака. Это солдат у входа курил самокрутку. Время от времени он заглядывал в открытую дверь, словно желая убедиться, что я все еще здесь, не сбежал и не натворил непотребное. Но, я просто терпеливо ждал, сидя на длинной деревянной лавке и глядя в окошко на простую деревенскую жизнь. Эта большая изба, в которой я находился, стояла на пригорке. И отсюда открывался вид на половину деревни.

Постепенно из домов выходили женщины, сразу начиная заниматься хозяйством. Одеты все они были очень скромно, в какую-то серую рванину. А волосы у всех были завязаны платками, такими же серыми, как и платья. Да и инвентарь у них имелся весьма небогатый: деревянные ведра, деревянные корыта, деревянные грабли, деревянные вилы и деревянные лопаты. По крайней мере, все инструменты, что я увидел, были из дерева. Бедняцкий какой-то колхоз вокруг, хотя, судя по обилию скотины, такого не скажешь. А вот отсутствие деревенских мужчин удивило меньше. Война все-таки идет.

Вот только, как бы там ни было, а расклад для меня получался плохим. Уже хотя бы то плохо, что выдернули некие экспериментаторы из привычной жизни, перетащив в опасное историческое время. А здесь погибнуть можно в любой момент и никакой тебе безопасной городской среды, к которой я привык за последние годы, родившись в период, когда СССР окончательно разваливался, и постоянно проживая в Питере. Ну, кому тут нужен системный администратор, если никаких компьютеров и в помине нету пока?

А во всем виновата эта проклятая дешевая дача под Псковом, которую купил для отдыха семьи, когда еще был женат. Вот не поехал бы туда, и не попал в такую передрягу! А так попал теперь в чертовски непонятное приключение с неизвестными последствиями. И как там, в том моем будущем, которое теперь для меня прошлое, интересно, среагируют мои родственники, что я пропал? Впрочем, никто, наверное, плакать особо долго не будет. Мама моя умерла полтора года назад. А отец давно живет с другой женщиной в другой семье, где у него есть другой сын, которого он, наверное, любит, в отличие от меня.

Бывшая моя жена уж точно, только обрадуется, ехидина. Наташка всегда считала меня неудачником. И вот ей подтверждение. А дочка Настя, которой двенадцать лет, уже хорошо так настроена против родного отца. Даже звонит она мне совсем редко. И тут меня осенило: это же мне теперь, значит, алименты платить не надо! Правда, утешение слабое, конечно…

Я засмотрелся на деревенских девушек, думая о своем, и не заметил, как в помещение тихонько вошел поджарый мужчина в форме, с пронзительными карими глазами и с хищной холодной улыбкой. На поясе у него висела кобура с оружием, как положено.

— Я лейтенант НКВД Семенов Владимир Иванович. А ты, видимо, и есть наш новый «гость из будущего»? — спросил он, присаживаясь на лавку напротив и доставая из плоской кожаной сумки-планшета блокнот и карандаш.

Я кивнул, стараясь не выдать волнения.

— Алексей Алексеевич Потапов, — представился я.

Лейтенант кивнул, достал блокнот и начал записывать, спросив:

— Какого года рождения?

И, когда я ответил, что родился в 1990 году, особист совсем не удивился. Понятное дело, раз не я тут первый такой. Он просто сказал: