Горячий камень (худ. М. Горняк)
Шрифт:
— Ну, я пошла обедать, — проговорила Ниночка и быстро упорхнула из поля зрения.
А Штерн сказал мне:
— Ты, возможно, ближе всех к тому, что нам нужно.
— К чему? — не понял я.
Штерн обернулся, посмотрел на Сидорова, потом сказал загадочно:
— К исправлению ошибки Вайсмана.
И добавил:
— Пошли, покажу объект.
Штерн провел меня вглубь крепости. К моему удивлению, когда мы спустились в подвал по деревянной лестнице, внизу обнаружилось обширное подземелье в виде естественной пещеры в камне скального основания. Спуск туда был узким, освещенным лишь редкими электрическими лампочками. А внизу находился просторный пещерный зал, хорошо освещенный электрическим светом и заполненный проводами, трансформаторами, а также непонятными металлическими конструкциями,
— Это и есть наш объект? — спросил я.
— Да, — кивнул Штерн. — Установка Вайсмана.
— И она предназначена для того, чтобы переносить людей во времени? — полюбопытничал я, поскольку все это выглядело весьма интересно.
— Не совсем, — он подвел меня к столу, заваленному электрическими схемами и начал объяснять:
— Вайсман хотел создать машину времени, которая помогла бы изменять прошлое. Но, вместо этого он открыл дверь в неизведанное…
— Какую дверь? — не понял я.
— Дверь между временами и между реальностями, — уточнил Штерн.
Я почувствовал, как по спине пробежал холодок, но все-таки спросил:
— То есть… вы хотите сказать, что мы сейчас в другой реальности и в другом времени?
Он кивнул.
— Да. Деревня Ягодовка и эта крепость — они из другого времени. А возможно, что из иного прошлого. Из прошлого другого мира. Не нашего.
— И что же, таких мест много? — опять спросил я.
И Штерн ответил:
— Пока нет. Но их становится больше. С возрастанием мощности установки появляются новые проходы в иные миры. Во всем виноват эффект пробоя.
Глава 4
Я посмотрел на установку. Она не походила ни на одно техническое устройство, которое я видел в своей жизни. А видел я много всего технического. Тут имелись какие-то блоки управления с тумблерами, со стрелочными индикаторами и с верньерами, с помощью которых можно было регулировать некие параметры, выставляя вручную определенные значения, отображающиеся на приборных шкалах. Вот только, какие значения нужно выставлять, и как все это работает, я не имел пока ни малейшего понятия. Но, заявленное Штерном назначение установки, все равно плохо укладывалось в моей голове.
— Значит, когда установка работает, открываются какие-то порталы в параллельные миры? — спросил я.
Инженер кивнул, ответив:
— Ну, что за миры, параллельные или перпендикулярные, мы пока не знаем. Их нужно тщательно исследовать, а у нас пока нет даже ресурсов, чтобы исследовать как следует вот это место, где мы сейчас находимся. А это целый мир. Но, отсюда есть уже выходы и в другие миры. Они открываются при работе установки. Мы называем эти аномалии Кавернами Вайсмана. Только закономерность образования этих каверн пока не ясна. Ее еще предстоит вычислить, чтобы понять. Потому нам нужно очень много толковых расчетчиков. Математическая задача перед нами стоит просто грандиозная!
— Так попробуйте протащить сюда для расчетов компьютеры из будущего, которые делают миллиарды операций в секунду и даже больше. Все и сосчитаете гораздо быстрее, — предложил я.
Инженер вздохнул:
— Боюсь, Алексей, что это невозможно. К сожалению, любые электронные устройства сгорают при попадании молнии.
Я возразил:
— Не все, есть же методы защиты, пассивные и активные. Эти методы давно применяются, позволяя уменьшить последствия удара молнии и предотвратить повреждения оборудования. Например, заземление и экранирование…
— Нет, все это не поможет. Установка Вайсмана создает молнии особые, модулированные и структурированные. А структура их такова, что человек не погибает, находясь в момент переноса внутри разряда и оставаясь для самой молнии нейтральным, словно бы взятым самой молнией в защитный кокон из электрических разрядов. А вот вся электроника, к сожалению, мгновенно сгорает, — проговорил Штерн.
— Как сгорает? А почему тогда у меня на левой руке нет ожога, ведь, когда в меня попала молния, я держал возле левого уха свой смартфон? — удивился
я.Инженер объяснил:
— Это случается настолько мгновенно, что человек не успевает получить ожог. Вайсман считает, что имеет место аннигиляция по причине разнонаправленности потоков энергий в устройствах и в энергетическом коконе самой молнии.
— И что теперь? Как же рассчитать все эти ваши эффекты пробоев и прочие аномалии без компьютеров? — спросил я.
Штерн тяжело вздохнул:
— Вот и ищем мы того, кто сможет помочь нам все исправить. Вайсман до сих пор убежден, что в будущем имеются специалисты, которые обязательно должны были развить его теорию свободного электричества. Вот только, пока все, кого нам удалось вытащить сюда с помощью этой установки, оказывались весьма далеки от подобной деятельности и вообще от науки. Большинство людей из начала 21 века простые коммерсанты и администраторы. Менеджеры, как они о себе говорят. И толку нам от них очень мало. А настоящих ученых, обладающих математическими талантами, пока не попадалось вовсе. Да и просто люди, работающие непосредственно с техникой, у вас там в первой четверти двадцать первого века редкость, как видно. Вайсман же почему-то упорно настаивает на своем, считая, что ученые все же есть, и его тему они обязательно изучают и развивают, но подобные разработки там у вас засекречены. Но, даже он сейчас уже признает, что шансы кого-то из этих ученых захватить с помощью наших направленных молний минимальны.
— А если вы никого так и не найдете, то что? — задал я инженеру очередной вопрос.
И он ответил, снова грустно вздохнув:
— Тогда последствия будут непредсказуемыми. Возможно даже, что реальность начнет рушиться.
Тишина повисла в воздухе. Где-то в глубине подземелья что-то жужжало. Может, генераторы?
— И вы, Юрий Васильевич, думаете, что я смогу как-то помочь? — спросил я.
Штерн улыбнулся, проговорив:
— Почему бы и нет? Ты все-таки непосредственно имел дело с техникой первой четверти двадцать первого века, а не был ни этим вашим менеджером, ни юристом, ни экономистом, ни курьером, ни продавцом, ни бухгалтером, как большинство из тех, кого мы смогли затащить сюда из вашего времени до сегодняшнего дня с помощью молниевой модуляции.
Мне стало приятно, что этот немолодой инженер почему-то поверил в меня. И я тоже улыбнулся. А он сказал:
— Вся наша совместная работа впереди, Леша, а сейчас давай пойдем в лабораторию, и я познакомлю тебя с самим профессором. Вайсман одно время преподавал студентам там, за границей, где он жил после революции. И он любит, когда его называют профессором.
Когда из подземного зала с установкой, освещенного электрическими лампочками, мы пошли к следующей лестнице, чтобы подниматься наверх, я еще раз окинул взглядом пещеру, увидев на стенах какие-то нацарапанные примитивные рисунки, спросив у Штерна, что тут было раньше? Оказалось, что подземная тюрьма, где местный правитель-феодал, которого расстреляли по решению НКВД, держал узников. Поднявшись, мы вышли прямо внутри основания главной башни. Как сказал Штерн, тут у феодала находилась трапезная. А теперь обширное помещение с бревенчатыми стенами без окон больше всего напоминало техническую лабораторию: электрические лампы под потолком, всюду провода и непонятные приборы, чертежи, карты и графики, развешанные по стенам. В центре виднелась огромная радиолампа, окруженная катушками Теслы и немаленькими трансформаторами. Рядом стоял в белом врачебном халате седой человек с большим носом, похожий на Эйнштейна выражением глаз и всклокоченностью седых волос. Это и был Михаил Вайсман, пожилой человек лет шестидесяти на вид. И Штерн сразу представил меня ученому.
— Наконец-то, — пробормотал Вайсман. — Я ждал тебя.
— Почему? — спросил я.
— Потому что ты не случайный человек. Ты пока наш чемпион, самый далекий потомок, которого только удалось заполучить! И мне приятно слышать, что ты имеешь непосредственное отношение к работе с компьютерами. Возможно, что ты — ключ! — воскликнул профессор.
— К чему? — удивился я.
— К победе науки над временем и пространством! — улыбнулся он.
Вайсман подошел к огромной радиолампе и провел рукой по ее стеклянной поверхности, сказав: