"Господин мертвец"
Шрифт:
– Не спорю.
– Дважды он собою закрывал упавшую гранату. И тут ему не повезло: один раз отсыревшая попалась, другой – просто тряхнуло хорошенько, так, что у него остатки потрохов перемешались. Но все равно на ногах. Как-то во время штурма в одиночку на взвод англичан бросился. Рассчитывал, что уж тут-то ему точно конец придет. Но не учел того, что томми сами не любители с мертвецами сражаться – побросали оружие и разбежались кто куда.
– Почему ему было просто не застрелиться? – поинтересовался Крамер, - Просто и надежно.
– Нет, господин лейтенант. Если б каждый мертвец мог так легко своей судьбой распорядиться, у нас бы вечный некомплект был. Всякая мысль мертвеца становится известна его тоттмейстеру, это же вы знаете?
– Наслышан немного.
– Но к некоторым мыслям что-то вроде колокольчика привязано.
Йонер вытащил из кобуры свой «парабеллум», тускло блеснувший маслом, и поднял стволом вверх. Крамер зачарованно наблюдал за тем, как дульный срез приближается к седому виску мертвеца. В какой-то момент ствол замер, точно уткнувшись в невидимую преграду. Йонер улыбнулся.
– Вот видите. Направить ствол и спустить курок уже не в моих силах.
Крейцер пробормотал что-то о цирковых номерах, но его никто не слушал. Йонер опустил пистолет обратно в кобуру и продолжил, как ни в чем не бывало:
– Поэтому среди мертвецов обычно нет самоубийц. Но ефрейтор настойчиво продолжал искать выход. Он был упорен, как все фанатики. Но всякий раз ему совершенно невероятным образом дьявольски везло. Он выходил из любой мясорубки, в которой могло перекрутить половину его взвода, и даже если получал какие-то повреждения, Брюннер моментально возвращал его в строй. В жизни не видел более упорного мертвеца. И более невезучего. При переправе через Сомму он пытался утонуть. Словно не знал, что мертвецы не дышат. Пришлось вытаскивать его, мокрого и злого, веревками. Под конец он намеренно завел свое отделение на минное поле. Двоих мертвецов пришлось после этого списать – оторвало ноги. Сам ефрейтор, конечно, как обычно вышел сухим, его даже не зацепило. Но чашу терпения мейстера это переполнило. И он пообещал, что если Хидлер выкинет еще хоть один подобный номер, его участи не позавидуют даже ветхозаветные мученики. Ефрейтор держался месяц. Но я был уверен, что он сорвется. Слишком уж сильна была его ненависть к Ордену. И, конечно, он сорвался. И как… Во время построения на плацу попытался метнуть гранату в самого тоттмейстера Бергера. Самоубийственный трюк, но он в каком-то смысле достиг цели. Не в том смысле, что ему удалось хотя бы поцарапать тоттмейстера, но в том, что взбешенный мейстер наконец дал ему то, чего тот добивался столько времени. Но надо заметить, что демобилизация из Чумного Легиона далась ефрейтору дорогой ценой.
– Я слышал про «ночных глашатаев».
– Похвально, - Йонер скупо улыбнулся, - Интересуетесь историей тоттмейстеров, лейтенант?
– Нет. Не очень. Просто читал. В прошлом эта практика была распространена в больших городах. Тело преступника после того, как палач заканчивал работу, поднимал специальный тоттмейстер и заставлял в течение нескольких недель бродить ночами по улицам, рассказывая вслух свою незавидную историю и свой приговор.
Йонер щелкнул желтым ногтем по костяшке домино, отчего она зашаталась и упала плашмя. Некоторое время он зачем-то внимательно глядел на нее, как если бы она была упавшим в атаке солдатом, а каждая точка на ее поверхности – пулевым отверстием.
– Ну, тоттмейстер Бергер не столь старомоден… Он просто заставил упрямого ефрейтора похоронить самого себя.
У Крамера непроизвольно дернулись губы:
– Простите?
– В самом прямом смысле. Подчиняясь его приказам, ефрейтор сам выкопал свою будущую могилу, сам вытесал доски для гроба. Сам собрал гроб и забрался в него. Нам оставалось только засыпать яму. «У тебя впереди еще много времени, - сказал Бергер, стоя над гробом, - Я позабочусь об этом. И лучше бы тебе потратить его с пользой. Например, ты можешь вспоминать свои ошибки и раскаиваться в них».
– Он похоронил человека заживо?
– Мертвеца. Это не одно и то же.
– Это чудовищно! – сказал Крамер с чувством, - Он же продолжал чувствовать!
– И чувствовал еще года пол, если не больше. У него и в самом деле было много времени.
– Ваш тоттмейстер – безумный садист!
– Он лишь воздал по заслугам. Просто… со свойственным ему юмором.
– И вы называете это юмором?
– Юмор тоже бывает профессиональным, как шутки гробокопателей.
– Вы так спокойно об этом говорите, что мне не по себе. Этот ваш Бергер, судя по всему, отъявленный психопат.
– Не
обижайте нашего мейстера, - усмехнулся из своего угла Крейцер, - Ведь в каждом из нас есть его часть. В некотором смысле слова, он действительно нам как отец. Впрочем, вам не понять. Вы, люди с живой кровью, всегда были слишком трусливы и склонны к драматизму. Смерть для вас – это пафос, а мертвецы – страх.– Боюсь, этого я никогда не смогу понять.
– А я думаю, что вы понимаете это лучше всех живых людей, которые здесь находятся. Иначе не ходили бы в гости к мертвецам.
– Любопытство свойственно и живым.
– Последним проявлением истинно-человеческого любопытства была попытка ваших пехотинцев из двести четырнадцатого полка вскрыть одного из моих мертвецов, чтоб узнать, что находится внутри. А вы другой, лейтенант. Мне кажется, из вас получился бы хороший мертвец.
– Не уверен в этом.
– Если вам случится умереть с прошением в кармане, приходите ко мне во взвод. Мне отчаянно не хватает толковых офицеров. Каждое следующее пополнение глупее предыдущего. Один из последних мертвецов, после того, как немного освоился, попытался узнать у меня, каким образом правильно полагается есть сердце поверженного врага. «Попробуй вилку, - сказал я ему, - В любом случае Вряд ли кто-то обидится, если ты нарушишь этикет». Оказалось, этот бедняга считал, что мертвецам положено питаться свежими человечьими сердцами. И был очень удивлен открывшейся ему правдой.
– А у меня был один парень, который шарахался от чеснока, - хмыкнул Ланг, - Стоило унюхать где-то запах, места себе не находил.
– Но ведь чеснок, кажется, считается средством против вампиров?
– Вероятно, он плохо разбирался в теме и решил не рисковать. Не могу его осуждать за это, вокруг Чумного Легиона царит столько слухов, что подчас даже образованные люди городят чепуху. Говорят, после удачного дебюта Чумного Легиона, французское министерство наладило выпуск серебряных пуль, так как кто-то из светил физиологии постановил, что те причиняют нам ужасные мучения, - Ланг покачал головой, - Надо думать, кто-то крепко нагрел на этом руки… Столько-то серебра…
– Хорошо, что никто не додумался поливать вас с аэропланов святой водой.
– Этого не было, лгать не буду. А вот листовками с текстом молитвы на латыни нас один раз забрасывали. Но, вероятно, французские борцы с нежитью немного угомонились после того, как все их листовки мы извели на самокрутки.
Крамер рассмеялся.
– Неизвестное всегда порождает слухи.
– Тогда можете представить, сколько слухов царит вокруг самих тоттмейстеров… Впрочем, не могу утверждать, что все они безосновательны. Такой уж народ тоттмейстеры. Время от времени они выкидывают что-нибудь этакое, из-за чего окружающие то приходят в ужас, то перестают что-либо понимать. Но пугаются чаще.
– Я уже понял про характерное чувство юмора.
– Ну, не всегда оно носит настолько зловещий оттенок, как в случае с Хидлером. Хотя бы… Дирк, вы рассказывали своему приятелю про случай с Кельнером?
– Он имеет в виду Карла Кельнера [97] , - пояснил спокойно Дирк, - Один из известнейших тоттмейстеров прошлого века. Прославился тем, что даже в своей среде слыл… экстравагантным господином.
– Не припомню, чтоб слышал о нем.
– Неудивительно. Его работы не изучают в школах и университетах, - заметил Ланг, - А человек был интереснейший. Взять хотя бы тот случай с его женой… Видите ли, какой-то не в меру галантный молодой офицер позволил себе более вольные выражения, чем принято применять по отношению к замужней даме... Да, Кельнер был женат, достаточно редкое явление для тоттмейстера. И он не стал вызывать обидчика на дуэль. Он просто сделал так, что над тем офицером до конца его дней носилась стая без конца гадящих мертвых птиц. Можете представить, в каком положении тот очутился. Даже в ясный летний день он был вынужден выходить из дому с зонтом, и то их приходилось менять ежедневно. Разумеется, он быстро стал объектом всеобщих насмешек. Про продолжение карьеры, конечно, не могло быть и речи, бедняга запил и помер где-то в глуши. И, говорят, еще радовался тому, что легко отделался.
97
Кельнер, Карл (1851 - 1905) – немецкий алхимик, химик и оккультист.