Госпожа графиня

Чувствуя удовлетворение от проделанной работы, вернулась домой. Устала. Да и в животе начало подсасывать. Закончу завтра. У меня вся зима впереди – некуда торопиться.

Едва открыв дверь флигеля, я услышала голос. Тихий и умоляющий. Даже не сразу поняла, что говорит Морейн. Хотя кто бы ещё это мог быть? Мужчина звал кого-то и о чём-то просил. При этом метался на постели, даже заботливо подоткнутое мной одеяло, скинул на пол.

Подойдя ближе, я расслышала своё имя.

– Оливия… Оливия, иди ко мне…

Я решила, что ему холодно, потому и зовёт. Чтобы одеяло поправила. Но, подойдя, увидела, что глаза Морейна закрыты. Он спит или бредит?

Я склонилась, поднимая одеяло, и в этот момент он прошептал:

– Поцелуй меня.

Совсем как тогда, на лестнице, когда нас окружали волки.

Я собиралась отмахнуться. Ну что за глупые просьбы? Я этого мужчину знаю меньше суток. Да и не знаю вовсе.

И целоваться мне никогда не нравилось, потому что это слишком нравилось Гилберту. Терзать мои губы, кусать до крови, а потом слизывать её, причиняя мне новые мучения.

Я потрясла головой, выбираясь из жутких воспоминаний.

К тому же этот мужчина совсем другой. Он не похож на моего мужа. Не знаю, отчего я так решила, ведь совсем не знала Морейна. Но чувствовала, что он иной.

Да и поцелуй его был другим. Трепетным, осторожным, в нём не ощущалось желания причинить боль, напротив, опасение это сделать.

Я поправила одеяло, подоткнула его со всех сторон и присела на край лежанки. Пациент вёл себя хорошо. Не метался, не стонал, да и поцелуев больше не требовал. Явно сигнализировал, что с ним всё в порядке, и можно идти, заниматься своими делами.

Но я отчего-то медлила.

Не знаю, что именно меня останавливало. То ли тихие хрипловатые просьбы в бреду. То ли воспоминание о вчерашнем вечере, когда после поцелуя нас с Морейном окутало сияние, раскидавшее волков. А может, сказка, рассказанная бабушкой в далёком детстве.

Но я сидела на краю постели и смотрела на губы незнакомца.

В голове зазвучал голос Гилберта, обвиняющий меня в распущенности. Я снова затрясла головой. У меня теперь новая жизнь и старым упрёкам в ней нет места. Как и мёртвому мужу.

И я ведь не из-за острых ощущений. Просто хочу проверить свою догадку. Вдруг он не солгал, и это правда поможет?

К тому же Морейн всё равно спит и ничего не видит. А значит, и не узнает о том, что я сделаю.

Если сделаю…

Как только я склонилась к лицу незнакомца, перед глазами возникли другие губы и хищная усмешка, обещающая новые муки. Я резко отпрянула и вскочила с лежанки. Отошла за печь, чтобы вовсе не смотреть на Морейна.

Какие глупости приходят мне на ум – целоваться с незнакомцем! Неужели Гилберт был прав, когда говорил о моей распущенности? Порядочной женщине такое бы и в голову не взбрело.

Я решительно откинула эту мысль. Подбросила дров в печку. Попробовала мясо. Оно ещё было жестковатым, но бульон вполне годился, чтобы напоить им больного. Когда проснётся.

Себе я положила фасоли и села с тарелкой у окна, любуясь сверкающим на солнце снегом и стараясь не думать о Морейне, его губах, сиянии и всем прочем, что так внезапно ворвалось в мою жизнь.

И теперь не давало мне покоя.

После еды я вымыла посуду. Набрала ещё снега и поставила таять. Налила соснового отвара в кружку и снова села у окна.

За печью было тихо. Даже слишком, будто там вообще никого нет.

А вдруг он умер?

Я поставила кружку на стол. От резкого движения часть отвара пролилась, но я не обратила на это внимания, потому что уже бежала к Морейну.

Он был жив. Пока жив. Грудь слабо вздымалась под одеялом. На бледном лбу выступила испарина. Глаза запали, а нос заострился. Выглядел мой пациент намного хуже, чем утром. Даже хуже, чем час назад, когда я в последний раз к нему подходила.

Я вдруг ясно осознала, что Морейн умрёт.

У меня нет лекарств, чтобы вылечить его. До ближайшего врача – десятки вёрст через лес и сугробы. У Морейна нет никаких шансов выздороветь здесь. И я ничем не могу помочь.

«Так не всё ли равно?» – подумала, решительно зажмурилась и склонилась к его губам.

Глава 13

Сияние нарастало постепенно.

Сначала я ничего не видела, лишь ощущая сухие горячие губы. Затем в темноту под плотно сомкнутыми веками пробрались красные пятна, светлея с каждым мгновением.

Я открыла глаза и тут же снова зажмурилась, настолько ярким было исходящее от нас свечение. Словно маленькое зимнее солнце спустилось в мой флигель и заглянуло за печь.

Я осторожно касалась губ Морейна, чувствуя, что сейчас властвую над беззащитным мужчиной. Но это было неважным. Гораздо сильнее я ощущала ответственность за него и желание помочь.

Это был первый поцелуй, на который я решилась по своей воле. Точнее второй, вчера, на лестнице, я ведь тоже дала своё согласие. Но тогда нам обоим грозила опасность. Я не думала о своих ощущениях, было просто не до того. Зато сейчас никто не мешал мне анализировать то, что испытываю.

Ощущения были немного странными. Как будто чего-то не хватало. Может быть, ответа с другой стороны?

Мысль возникла столь неожиданно, что я резко отстранилась. И как только прервала поцелуй, сияние исчезло.

Я открыла глаза, пристально вглядываясь в лицо Морейна. Кажется, бледность уже была не такой явной. И тени вокруг глаз не такими глубокими. Да и дыхание выровнялось. Теперь я ясно видела, что Морейн просто спит.

Неужели он выздоровел от одного лишь поцелуя?

Я коснулась его лба. Он был всё ещё горячим. Значит, не выздоровел, но ему стало немного лучше.

Ободрённая своим успехом, я снова склонилась над Морейном и коснулась его губ.

На этот раз сияние вспыхнуло мгновенно, будто только и ждало моего приближения. Талию обвили мужские руки, прижимая меня к груди. Я успела изумиться краткому ощущению удовольствия, прежде чем осознала, что происходит, и вскочила с лежанки.

Морейн смотрел на меня. На его лице читалось удивление.

– Ты поцеловала меня? – хрипло произнёс он.

– Ты просил, – чувствуя смущение, я отвернулась, делая вид, что поправляю свою постель на печи.