Госпожа графиня
Шрифт:
То, что озеро их отпустило, ещё ничего не значит. Никто не гарантировал им жизни. Особенно Оливии, которая лежала в паре шагов и не дышала.
Морейн пополз к ней. По-пластунски. Хватаясь окровавленными пальцами за мельчайшие выступы на ледяной поверхности и подтягивая своё тело вперёд. А потом толкая и Оливию.
Решился подняться, лишь когда лёд перестал трещать под его тяжестью. Провались они ещё раз, и у Морейна точно не хватит сил, чтобы спастись.
Даже самому.
Было холодно. Слишком холодно. Тело деревенело, не желая слушаться. Приходилось прилагать тройное
Тело даже не выгнулось дугой, и Оливия оставалась по-прежнему недвижимой. Он слишком замёрз. Магия утекала из него вместе с жизненными силами. Словно из решета.
Придётся по старинке. Заодно согреется и подкопит сил на следующий удар.
Морейн сложил ладони на груди Оливии и несколько раз ритмично нажал. Затем вдохнул воздух ей в рот. Снова нажатия. Воздух. Нажатия. Воздух.
Наконец она закашлялась, брызгая водой. Морейн перевернул её на бок, чтобы вода уходила. Он чувствовал неимоверное облегчение – жива.
Однако обрадовался он рано. Дыхание было поверхностным, едва ощутимым. А краски на лицо так и не вернулись. Кожа Оливии оставалась голубовато-белой и холодной. Она слишком долго пробыла в ледяной воде.
Хант собрал последние крохи силы, ещё подчиняющейся ему. Этого не хватало, и он зачерпнул из неприкосновенного резерва. Из своей жизни. Даже на секунду не задумавшись. Ну и пусть он сократит себе несколько лет. Сейчас не время торговаться.
Морейн снова подхватил потоки, связал и ударил в грудь Оливии. Что было силы.
Она распахнула глаза и хрипло вдохнула. А потом резко села на льду.
Морейн подхватил её, не позволяя упасть назад, и прижал к себе.
– Лив, ты не представляешь, как меня напугала, – он тяжело дышал, будто катил в гору полную бочку. И докатил.
– Очень холодно, – просипела Оливия, прижимаясь к нему в бесполезных поисках тепла.
Если бы у Морейна оставались силы, он бы бил кулаками по льду и кричал в надрыв, чтобы выплеснуть весь ужас и отчаяние, что скопились в душе.
Но сил у него не оставалось. Поэтому Хант молча прижимал Оливию к себе. Его мозг лихорадочно работал, пытаясь найти выход из безвыходной ситуации.
Необходимо тепло. Срочно. Немедленно! Но сами они не доберутся, замёрзнут по пути. Магии у него нет. Он и так зачерпнул собственной жизни.
Что же делать?
Решение было единственно возможным. Пусть он дал слово так не делать, но выбор был невелик. Или нарушить данное Оливии обещание, или погибнуть обоим.
Морейн выбрал первое. Он попросит прощения. Позже. Когда они выберутся. Когда этот ледяной кошмар останется позади.
– Лив, – он слегка отстранил девушку, так, чтобы её лицо было ровно напротив его. И повторил громче: – Лив.
Ресницы Оливии дрогнули. Она открыла глаза и посмотрела на него мутным, расфокусированным взглядом.
А потом просипела:
– Холодно, – и попыталась снова прижаться к нему.
– Подожди, Лив, – он удержал её, заставляя смотреть на себя, – послушай. Ты должна меня поцеловать. Слышишь?
Прямо сейчас. Это очень важно!– Важно? – шёпот был тихим, едва различимым. Да и осмысленности во взгляде не прибавилось, но Оливия послушно разомкнула бледные губы и потянулась к нему. Сколько смогла.
Но ей и не нужно было далеко тянуться. Губы Морейна с готовностью двинулись навстречу. Он жадно поцеловал её. Так, будто от этого зависела его жизнь.
Почему «будто»? Она и зависела. Жизни их обоих зависели оттого, сколько магии Морейн сумеет зачерпнуть из Источника.
Поэтому он не целовал. Он пил. Алчно, ненасытно, страстно.
Его затопили ощущения и запахи. Летнего полуденного луга, аромата полевых цветов, лёгкого ветерка – то, что сопровождало магию Оливии.
А затем он почувствовал, как потекла в него сила. Будто весенний полноводный ручей.
Не отрываясь от её губ, Морейн сплёл потоки и создал арку. Затем подхватил Оливию на руки и шагнул в сияющее марево.
Повезло.
Он не промахнулся. Вышел из портала ровно посреди кухни. Отнёс Оливию на лежанку, которую когда-то занимал, и начал раздевать. Она не сопротивлялась. Да и вообще вряд ли понимала, что сейчас происходит.
Морейну не нравилось, что она была очень слабой и ещё холодной. Слишком холодной.
Он снял с неё всю одежду, прежде чем уложить на печь и закутать в одеяло. А потом накрыть сверху всеми тряпками, что нашёл.
И лишь после Морейн сам скинул мокрые вещи. Поискав, натянул мужскую одежду, которую носила Оливия, и которая так забавно на ней смотрелась.
Печь была едва тёплой. Пришлось бежать на крыльцо за дровами, потом высекать искры из старого огнива. Ставить на плиту отвар из сосновых игл.
Каждые несколько минут он подходил к Оливии, проверить её самочувствие. Из-под одеял торчала лишь макушка и верхняя часть лица, но она по-прежнему тряслась мелкой дрожью, свернувшись клубочком. Совсем как котёнок. Маленький замёрзший котёнок.
Лишь на третий или четвёртый раз, подойдя, он увидел, что её глаза открыты. Оливия смотрела прямо на него.
– Как ты, малышка? – спросил Хант, кладя ладонь ей на лоб. Он ждал прихода жара, хотя и страшился этого.
– Холодно, – пожаловалась Оливия. Её зубы клацали друг о друга, выбивая дробный ритм.
Печь нагревалась медленно. Вода в чугунке даже и не думала закипать.
И Морейн решился. Пусть потом она его возненавидит, пусть никогда не заговорит с ним или даже вовсе выгонит из усадьбы. Но иного способа согреть её сейчас он не видел.
Морейн решительно приподнял одеяла и забрался внутрь.
– Лив, я сейчас попробую согреть тебя, – попытался объяснить свои действия. – Обещаю, что не перейду грань. Просто согрею.
Но Оливия не слушала. Она сама прижалась к нему, в поисках благословенного тепла. Обхватила руками. Закинула ногу. Но и этого ей показалось мало. Она задрала рубаху на его груди и снова прижалась с блаженным стоном.
– Лив… – начал Морейн, но тут же забыл, что хотел сказать.
В него полноводным ручьём хлынула сила Источника. Свежая, душистая, будто он оказался посреди летнего луга.