Гость из мира Death Note

Марина ещё долго сидела в одиночестве, в стороне от посторонних глаз на маленьком пуфике под пальмой. Забыв о зачете, забыв обо всем на свете. Плакала и жалела себя, не в силах поверить, что её так просто обманули. Что подруга, лучшая подруга так вероломно её предала.

Очнулась она оттого, что кто-то тронул её за плечо. И машинально дернулась, пытаясь стряхнуть руку. Она не хотела никого видеть. Никому показываться, тем более сейчас в таком виде. Но это не помогло. Кто-то упорно продолжал трясти её за плечо, не желая оставлять в покое.

Марина раздраженно отняла ладони от лица и зло глянула на нарушителя её спокойствия. Рядом с ней стояла Катя.

Марина бросила на неё ненавидящий взгляд. Только не она.

— Что тебе нужно? — грубо спросила она, пытаясь отвернуться. Не хватало ещё, чтобы та увидела её заплаканное лицо. Перед ней это было вдвойне стыдно. — Что ещё вам от меня нужно? — уже без грубости, но сухо поинтересовалась Марина, старательно выделив слово «вам». Она этого не хотело, но вырвалось само. — Что случилось? — быстро добавила она, чтобы сгладить эффект. Если уж проигрывать, то с высоко поднятой головой.

— Марина, нужно идти, быстрее, — сказала Катя. Голос у неё был странный. Казалось, в нем была паника и… страх?

Марина повернулась.

— Блеать!!! Идем скорее! — уже почти вскричала Катя, едва не стаскивая её с насиженного места. — Тебя зовет Эл. Поднимай свой зад!

— Да что такое? — недоуменно тоже почти закричала Марина, чувствуя, что еще немного, и от всего пережитого за утро она начнет истерить. Внутри появилось нехорошее предчувствие.

— Беда, — коротко ответила та.

* *

Подперев одной рукой щеку, а другой теребя заплетенные в косу волосы, Катя уныло смотрела на лежащий перед ней билет. Вот уже минут десять, как она зашла сдавать зачет, но пожалеть успела об этом раз тысячу. Во-первых, третий раз перечитывая первые строчки текста в билете, она горестно думала о том, что этот текст один из тех, что она не выучила. Катя покосилась на преподавательский стол, где гаденько морща нос и цокая языком, царственно восседала англичанка, принимая зачет у одной из Катиных одногруппниц. Бедняга настолько сгорбилась, словно сила земного тяготения в этом месте была особенно сильна. Вообще на английском существовала такая примета, что чем сильнее студент сливается с партой, тем меньше вероятность быть замеченным орлиным глазом, учуянным собачьим носом, услышанным кошачьим ухом Тамары Евгеньевны и накликать на себя неприятности. Это никогда не помогало, но тем не менее все продолжали в это свято верить. Не даром говорят, что надежда подыхает последней.

Во-вторых, Катя, к своему собственному удивлению, чувствовала угрызения совести. Она настолько свыклась со своим образом самовлюбленной эгоистки, для которой столь не характерны высоко-духовные терзания, что почти искренне надеялась, что чувства Маруси не особо её заденут. Тем более, что тому были веские причины.

Маня никогда не отличалась серьезными намерениями в отношении чего-либо. Или кого-либо. Хотя и всегда свято в это верила. Чего там. Её вере позавидовали бы все святые Библии. С той лишь разницей, что они верили в Бога, а Маруся — в себя и постоянство своих чувств. Что не мешало ей однако со скоростью убегающего от тапка таракана менять субъектов, на которые эти самые чувства были направлены. За всё время знакомства Катя могла с точностью назвать количества пылких влюбленностей Маруси — пять. Это за девять месяцев. И это не считая тех, про кого она ей не рассказывала. Хотя… вряд ли такие имелись. К несчастью, со дня их знакомства Катя была обречена выслушивать все душевные порывы и сердечные терзания подруги. Даже если не хотела. Её скромного мнения никто не спрашивал. Все воздыхания по очередному несчастному парню, заканчивались либо ничем, либо парой свиданий. Либо ещё и закатанными со стороны Маруси сценами. Последний случай был наиболее опасен, ибо грозил парню поломанной психикой и разлетевшимися вдребезги мозгами, в которых угодил вирус «Маруся». Не у всех же бедолаг имелся на него иммунитет…

Когда Марина увлеклась Элом, пусть потом и ставшим реальным человеком, Катя никогда не верила в серьезность её великих чувств. Она называла это очередным «заёбом Маруси» и лишь смеялась над её тупыми восторгами в адрес несравненного детектива. Смеялась над её словами о его непохожести на других людей и прочей кучей восторженной лабуды, которую подруга выливала на неё литрами, как выливаются помои из канализационных труб.

Пока сама, к своему изумлению и неверию, не влюбилась в него. Тогда уже стало не до смеха. Тогда стало хреново и даже стыдно, так как сама вдруг оказалась на месте Маруси. Хотя, о ней тогда она думала меньше всего. Она думала о нем. И тогда впервые поняла, что имела ввиду Марина, когда однажды пыталась объяснить, чем же её так притягивает этот человек. «Он просто другой. В этом одном слове вся суть, понимаешь? Настоящий! Не ложь, не мираж. Не иллюзия. Нас окружает множество серых людей, которые изо всех сил пытаются выделиться. А ему это не нужно. Потому что он великолепен, он не подражаем!»

Да, теперь она понимала. Как никогда раньше. Катя не помнила, чтобы ещё хоть один парень когда-нибудь привлекал её так сильно.

И тем не менее, она испытывала угрызения совести. Она ещё до конца не разобралась, насколько серьезны были чувства Марины к этому человеку. По привычке, конечно, верила, что это просто очередной заеб подруги, увеличенный эффектом от того, что Эл — оживший мега-супер-крутой герой из другой вселенной и тот-самый-великий детектив. Особенно сильно верила вчера. Но кто знает. Кате было неуютно. Наверное, впервые ей было за что-то стыдно перед Марусей.

И почему той угораздило придти прямо в тот момент, когда она взяла его за руку. Катя не была любителем прилюдной демонстрации своих привязанностей и всегда с презрением косилась на обжимающиеся там и сям при всех парочки. И Эл очевидно тоже. Но в тот момент ей отчего-то захотелось прикоснуться к нему. С самого утра он казался ей странным. Если конечно, уместно так сказать о человека, который странен сам по себе. Но что-то ей подсказывало, что с ним что-то не так. Или это просто она уже сломала себе голову за все эти дни, пытаясь хоть немного понять его и то, что твориться у него в голове.

Послышался звук открывающейся двери, и Катя по инерции повернула голову в сторону вошедшего. Это был Эл. Она решила было, что он тоже пришел отвечать. Но вместо этого детектив внезапно позвал её по имени.

— Катя. Идем.

В смысле, идем? Что это он несёт? Она же сидит на зачете по английскому.

Она удивленно вскинула брови и огляделась. Все присутствующие, как один, оторвались от своих дел и смотрели на детектива. Англичанка тоже повернула голову в сторону стоящего в дверях парня. На её лице была смесь удивления и негодования. Ещё бы. Такого не бывало раньше.

— Молодой человек, выйдите, — процедила Тамара Евгеньевна таким тоном, словно надеялась, что наглец захлебнется в несметном количестве содержащегося в её голосе яда.

Катя сглотнула, чувствуя, как сжалось сердце. Что-то случилось. Эл не стал бы так просто врываться сюда и звать её. Но все же она не решалась так просто встать и свалить с зачета.

— Катя, — вновь позвал Эл уже с еле скрываемым нетерпением. — Скорее идем. Кира снова объявился. Нужна помощь.

— Молодой человек! — уже почти прорычала Тамара Евгеньевна.

Что-то в его голосе заставило её понять: случилось страшное. И все остальное: зачет, злая англичанка, недоумевающие одногруппники, пялящиеся на них — всё это сущая дребедень. Вскочив со стула и не обращая внимания на реакцию окружающих, в том числе преподши, Катя схватила свой рюкзак и быстро вышла, буквально вылетела из кабинета. Англичанка что-то кричала ей в след, но Катя не расслышала. Эл закрыл за ней дверь.

— Плохие новости? — быстро спросила Катя, едва они оказались подальше от кабинета.