Гость из мира Death Note

Влад грустно усмехнулся.

– Ты как обычно. Просто образец эмоциональности. – В его голосе звучит сарказм.

Он ничего не ответил, продолжая просто смотреть перед собой. Затем подносит сигарету ко рту, но внезапно останавливается. Когда мать узнала, что он начал курить, она была в ярости. И промывала ему мозги без устали денно и нощно. Боялась, что и он рано или поздно скончается от рака? Ведь в их семье до самого последнего момента о болезни Егора не знал только он. От него скрывали, пока это представлялось возможным.

Она всегда расстраивалась из-за этих сигарет. Повертев сигарету в руках, он бросил её на землю. Затем раздавил ногой и тщательно втер в асфальт.

– Я бросаю, – сказал он.

Влад молча кивнул.

Некоторое время они сидели молча. Затем темноволосый парень встал.

– Мне пора. Завтра рано выезжаем.

– Ага, – кивок головой. – Передай своему папаше, что он говнюк.

Тот не обиделся.

– Слушай, я тоже не горю желанием переезжать в это сраное Гродно. Но у папаши там новая работа, так что...

– Ты хоть звони иногда – он встал на ноги, собираясь тоже отправляться домой. Хотя видеть физиономии родных не больно-то хотелось. И опять пафосные фразы тетушки в духе: не переживай, он всё равно будет с нами и так далее и тому подобное. “Знает же, что я терпеть не могу пафос!” – Не забывай меня.

– Ты всегда такой пессимист. Конечно не забуду. Ладно, пока, дружище.

Они обменялись рукопожатиями, и Влад Корсаров ушел. Больше они никогда не встречались.

Неделю спустя он как обычно собирался в школу. Встал рано, и сам принялся готовить себе есть. С тех пор, как они с братом стали взрослые, у них вошло в привычку не тревожить мать по утрам. Хотя та ещё долго сама вставала рано, чтобы по привычке приготовить им завтрак.

Поставив чайник на плиту, он открыл учебник по Новейшей истории и принялся читать. Он всегда был отличником. Учителя, да и все одноклассники, свято верили, что он не вылезает из учебников. На самом же деле он в основном учил всё мимоходом, наспех прочитывая один, максимум два раза. И был отличником. Что может быть сложного в том, чтобы им быть? Что может быть сложного в параграфе на два листа? Или в квадратном уравнении? Он искренне не понимал.

Дико хотелось курить, но он терпел. Зависимость от сигарет можно перебороть, это не самая большая проблема в жизни. Странный звук, донесшийся со спальни матери, заставил его оторваться от учебника. Он всегда был внимателен ко всему происходящему вокруг. Не важно, чем занимался. А вот брат... тот всегда был рассеян.

Мать лежала на полу возле кровати. Поначалу он испугался, но затем понял, что она просто упала во время сна. Но сердце екнуло от жалости. Она казалось такой маленькой, хрупкой и беззащитной. Она наверняка больно ушиблась при падении.

В одно мгновение оказавшись возле кровати, он подхватил её на руки и уложил на кровать.

– Егор? – удивленно моргая, переспросила мать слабым голосом, окидывая его взглядом ещё сонных глаз. – Это ты?

Он сглотнул, поморщившись от боли. Сквозь сон она не сообразила, кто перед ней. Что и младший сын вырос и уже достаточно силен, чтобы поднять мать.

– Нет... это... – он замолчал. Затем прочистил горло. – Да, – ответил он. – Это я, Егор.

– Нет, – пробормотала мать. Взгляд её был печален. – Егор всегда улыбается. А ты грустен и серьезен.

– Я улыбаюсь, мам, – успокаивающе проговорил он, чувствуя как губы сами растягиваются в улыбке, навсегда приклеивая её к лицу. – Видишь? Я улыбаюсь. Я же не хочу быть, как Максим. Это он кислый, словно бутылка кефира. А я всегда улыбаюсь.

* *

– Он что..? Что с ним? – Голос Мака заставляет Катю очнуться. – Неужели он..? – Катя поднимает глаза и обводит взглядом помещение. Пару человек невдалеке замечают неладное, останавливаются, смотрят в их сторону. “Там человеку плохо”, – доносится до её ушей.

– Да, – вырывается у неё само по себе. – А мы – следующие.

– Не понял? – на лице друга удивление смешанное с шоком. То ли от внезапной смерти “Влада Корсарова”, то ли от её слов. А скорее, от всего сразу. – Нужно вызвать скорую, может, он...

– Черт! – шипит Катя, сжимая в руках листок из Тетради. Чего же она застыла? Если они так и будут сидеть здесь, как идиоты, то тоже сейчас сдохнут к чертям собачьим!

Поджав губы, она вытянула руку со сжатым в ней обрывком листа в сторону Марины. На распростертого на полу Эла она не смотрела. Как бы ни было больно, нужно осознавать, что ещё не всё потеряно. Он будет жить, если они всё изменят. Надо торопиться. Они вернуться в тот мир и всё изменят. Он вернётся. Одна только мысль об этом отогнала боль и страх, заставляя действовать.

– Марина, давай быстрее! – сказала она. – Марина! – пришлось хорошенько гаркнуть, чтобы та наконец пришла в себя и обратила на неё своё внимание.

Брюнетка посмотрела на неё, явно не соображая, чего от неё могут хотеть в такой момент. Руки она всё ещё прижимала ко рту. Катю это взбесило. Как можно так тупить, когда времени на это совсем нет?

– Проснись, быстрей! – приказала она Марине.

– Но... – замямлила она. Вид у неё был совсем жалкий. На глазах слезы, губы тряслись. Ещё чуть-чуть – и начнет биться в истерике, ей-богу. – Рюузаки ведь... Эл...

– Вот именно! Мы должны сделать, как он сказал! – Катя тряхнула куском листа прямо у неё перед носом. – Быстрее, до тебя ещё не дошло, что можем сдохнуть?! – Повинуясь порыву, она влепила Марине пощечину. Не сильно. Так. Чтобы в чувство привести.

Маруся вздрогнула, вылупилась на неё и схватилась за лист, едва не выдрав его из руки Кати. Очевидно, оплеуха таки врубила её мозги. Бледная щека порозовела, но подруга ничего не сказала по поводу пощечины.

– Мак! Ты тоже!

– Что тоже? – тормознул блондин.

– Прикоснись к этой хрени.

– Зачем? – спросил Белов, но Катя просто схватила его руку и заставила его пальцы коснуться обрывка. – Господи, вы все полоумные? – пробормотал Мак. – А ещё говорят: я чокнутый! Вы маетесь какой-то фигней. Влад...

– Заткнись и делай, как сказано, – буркнула Катя. – И схватитесь друг за друга, иначе Тетрадь нас раскидает!

И это было последнее, что она запомнила, находясь в их мире.

В следующую секунду пол словно исчез. Ощущение напоминало движение лифта вниз, но лишь отчасти. Потому что чувство падения было гораздо сильнее. А ещё страх. И хотя происходило это уже не впервой, к падению в темную бездну без малейшего представления, куда именно ты свалишься в следующую секунду, наверное, к этому нельзя привыкнуть никогда. В тот самый первый раз она не испытывала страха лишь потому, что не осознавала, что произошло. А теперь, все понимая, оставалось лишь гадать, где ты окажешься по милости Тетради: в кустах, помойке, чьем-то шкафу или самом краешке крыши дома. Как поняла Катя, Тетрадь не шибко заботилась о комфорте тех, кто ею пользуется.

Все эти мысли пронеслись в голове вихрем. Все длилось секунду, не больше. На мгновение захватило дух, а затем несильный, но ощутимый удар в спину дал понять, что переселение завершилось. Зубы клацнули друг о друга, и она чудом не прокусила язык. Сверху шмякнулся рюкзак, в котором, к счастью, ничего тяжелого не было. Судя по ощущениям, падение было с высоты примерно в метр и пришлось на что-то помягче асфальта, а именно траву. Что ж, и то хорошо. Судя по звукам удара и охам знакомых голосов, Марусю и Мака постигла та же участь. Ну, по крайней мере, они были здесь, рядом. Она сделала все записи правильно.