Гость из мира Death Note

– В смысле? – переспросила Маруся. – Какие такие неприятные вещи?

Катя вскинула бровь, мысленно желая подруге разучиться говорить до конца жизни. Почему нельзя просто помолчать и не заставлять думать о нем и вспоминать его? И тем более, их – как это в быту называется? – постельные разговоры. Нет, к сожалению, Эл не рассказал ей всю полную трагедий и несчастий историю своей жизни. Она знала о нем, не больше, чем после просмотра аниме-сериала. Он лишь единожды выразил сожаление, что не может быть таким, как все люди.

– Ты же смотрела сериал, – раздраженно ответила Катя. – По-моему, там всё ясно и понятно.

Только не хватало, чтобы Маруся сейчас пристала к ней с идиотскими расспросами по поводу их с Элом отношений. Марина ведь видела тогда их. Когда они разговаривали, сидя на пуфике. И он был ещё жив. Черт! Катя резко встала, с удовольствием разминая конечности. У них нет никаких отношений! Уже – нет!

Марина бросила на неё взгляд и отвернулась. Она все ещё злилась на неё за Эла. Плевать.

– Уже поздновато, – проговорила Катя, глядя на медленно, но упорно садящееся солнце. – Давайте найдем какое-нибудь другое место для дислокации. Там парочка ментов странно на нас поглядывает. Может, потому что уже начинает темнеть. А мы похожи на школоту и сидим в школьном дворе.

– Здесь они называются полицией, Кать, – не преминула поумничать Маруся.

– Да мне насрать, – последовал ответ.

Новое местечко они нашли неподалеку в парке. Не было резона тащиться завтра обратно за тридевять земель. Да и куда сейчас было идти? Они одни в огромном незнакомом городе. Да черт возьми – в целом мире! В другой ситуации последнее замечание прозвучало бы пафосно и попахивало бы саможалением. Но в их случае это была лишь констатация факта. Бабла нет, знакомых нет, деваться некуда. Она не имеет понятия, в какой стороне дом Лайта, хоть и была там. Он тогда уже не учился в школе. Так что сидеть им на этой лавчонке всю ночь. Как бомжам, блеать!

– Эти долбанные Тетради... – проворчала Катя, подкладывая рюкзак под твердую спинку скамейки, стоящую прямо под фонарем, плафон которого был сделан в виде белого шара размером с футбольный мяч, – покажите мне фабрику, где их штампуют. Я её взорву к чертям собачьим!

Ей никто не ответил. Лишь Марина тихо и трагично, как умеет только она, вздохнула. Мак сидел мрачнее тучи. И Кате внезапно резко захотелось, чтобы он стал таким, как всегда. Лыбился и доставал её какими-нибудь сворачивающими мозг в трубочку глупостями. Или хоть как-нибудь отреагировал на новость о возможности переселяться в другой мир. Но он молчал и был снова совсем не похож на себя.

– Жрать хочется, – внезапно сказал Мак и грустно шмыгнул носом, показывая тем самым всю глубину своих страданий. Он вернулся. Как будто спохватившись. В своё обычное состояние. И Катя никогда бы раньше не подумала, что будет этому рада.

– У меня конфета есть, – оптимистично заявила Маруся, тут же принявшись копаться в своей безразмерной сумке.

– Да, Мань, это спасет нас, не сомневайся, – с сарказмом хмыкнула Катя.

– Конечно нет! – Мак прям подпрыгнул на месте от возбуждения и уставился на них. – Всех – нет! Поэтому вы просто должны отдать конфету мне. Таким образом, спася от неминуемой смерти по крайней мере одного из нас, м-м!

Катя закатила глаза, сдержав улыбку. Хотя на мгновение ей показалось, что её друг переигрывает. Уж слишком восторженным Белов казался даже для него.

– Это... так по-джентельменски... – протянула она.

– Наоборот! – фыркнул Мак, довольно зажмурившись. – Я помогаю вам не допустить ожирения организма и спасти фигуру. Ведь всем известно, что сладкое...

Катя не стала слушать его дальнейшую тираду, лишь косо глянула на тощую Марусю, доставшую таки из сумки одну-единственную шоколадную конфетку в фиолетовой обертке. Вот уж кому не стоило переживать по поводу ожирения. Мак внезапно замолчал на полуслове и снова помрачнел, весь как-то поникнув. Словно ему внезапно расхотелось шутить.

– Так что будем делать, когда завтра увидим этого... как его там?.. – Мак прикрыл один глаз, припоминая. На его лице не было и тени обычной улыбки. – ...Лайта.

– Не знаю! – буркнула Катя, пожимая плечами. – Выхватим у него сумку с Тетрадью и кинемся на утек. Ты же у нас самбист, набьешь ему морду!

– Борцы не бьют морду, они ломают…

– Да пофиг! – отмахнулась от него Катя.

– Хм-м. А если Тетради у него в сумке не будет, что тогда? – скептически выгнув бровь, поинтересовался Мак. – Вот я бы точно не стал таскать её с собой. – Он с заговорщицким видом внезапно подался вперед. Глаза его так и заблестели. Как будто он снова опомнился, что быть серьезным – не его кредо. – Возьмем в заложники и пригрозим убить всю его семью? И его детей? И любимую собаку? М-м?

– У него нет собаки, – пискнула, встревая, Маруся.

“А ты молоток, – подумала Катя, глядя на Мака. – Стараешься делать вид, что всё в порядке, и ты совсем происходящим не шокирован. Молодчина. Если бы не твой прокол в самом начале, я бы, наверное, поверила”.

– Да не знаю я... – Катя прикрыла глаза, чувствуя, как усталость давит на плечи тяжестью бетонной плиты. А ведь и правда. Вполне возможно, что Лайт уже соорудил себе тот самый тайник для Тетради в шуфлятке стола. Первая серия ведь растянута на несколько дней жизни этого придурка. Она откинулась на спинку скамьи и принялась перебирать волосы. – Придумать надо что-то. – Думать хотелось меньше всего. Хотелось оказаться в мягкой уютной кровати. И чтобы рядом был L.

Вот он бы знал, что делать.

– Надо придумать, как попасть к нему в дом, – пропищала Маруся, отвлекая её от наваливающейся тоски. В это же мгновение в парке зажглись фонари.

Следующий час они обсуждали свои завтрашние действия. Про конфету все забыли. Катя не ощущала голода вообще, Маруся есть видимо тоже не хотела. Самый голодный из них на неё даже не глянул. Что ж. Это было в духе Мака: горячо обсуждать вещь или тему, которая на самом-то деле была ему напрочь неинтересна. Мастер ложного впечатления, мля. А может ему претило есть одну-единственную конфету в присутствии дам, не поделившись? Единственное, о чем никто не мог забыть – это вечерняя прохлада, постепенно превращающаяся в настоящий ночной холод. Несмотря на теплую дневную погоду, её никто не отменял. Как назло, ни у кого из них не было куртки. Впопыхах перед отправлением, когда отсчет шел на секунды, никто не понесся за ней в гардероб. Кате повезло больше остальных – на ней по крайней мере был гольф. Мак, как истинный спортсмен был более-менее закаленным, а вот Маруся… Знаменитая мерзлячка страдала.

Когда какой-никакой план был придуман. Когда обсуждения закончились, Кате внезапно резко захотелось курить. Настолько сильно, как не хотелось, наверное, за всю её чертову жизнь. Внезапно она вспомнила о пачке сигарет, что стрельнула у Дэна, когда была у него последний раз. И тут же вслед за радостью почувствовала угрызения совести. Она была с ним тогда назло Элу, не имея понятия, что тогда была тому не безразлична.

Катя мотнула головой. Что было, то было. Толку себя сейчас изводить. Эла этим не вернешь. А вот успокоить нервы сейчас бы не помешало. Катя горько ухмыльнулась. Кажется, ей понадобиться больше, чем одна сигарета...

– Я отойду ненадолго, – сказала она, обращаясь скорее к Маку, нежели к Марусе. Она уже воочию увидела, как тот тянет загребущие лапы к её сигам. И весь её тон как бэ намекал лишь на долгое опасное полное приключений путешествие в поисках места, где можно было бы с известной целью присесть на кортаны.

Блондин прищурился, и у него на лице прямо-таки было написано: я всё понял, и тебе меня не надуть. Но Катя не собиралась с ним препираться. Встав со скамьи, на которой отсидела уже всю задницу, она пошла прочь, быстро переставляя затекшие конечности. И – о чудо! – её никто не стал останавливать. Видимо, после всего случившегося Мак не был готов на свои обычные подвиги. Она вспомнила Влада Корсарова, и ей внезапно стало очень жаль своего друга. Все они что-то потеряли.