Гостья Озерного Дома

И вот пришел день, которого Марина так ждала и боялась. Принц, хмуря брови, объявил, что завтра она поедет во дворец вместо него. Теперь он вкратце рассказал о происходящих там непонятных событиях.

— Полтора года назад был отравлен ректор Университета ее величества, математик Кориньи. Подозрение пало на Тавеля, с которым покойный коллега давно конфликтовал на почве управления учреждением, и которого профессорская верхушка единодушно хотела бы видеть на месте Кориньи. Несмотря на то, что репутация Тавеля среди коллег являлась образцом кристальной чистоты, государыня была вынуждена удалить его, лишив всех должностей при Университете. Статус лицензированного, да к тому же придворного, мага, ему оставили из уважения к прошлым заслугам. Скандал со временем поутих, однако история только начиналась. Один за другим от яда погибли несколько человек, на первый взгляд, никак не связанных между собою: двое слуг, фрейлина королевы, учитель танцев принцессы, затем граф Энрин, ближайший бедный родственник правящей династии, и некий малолетний паж. Безусловно, с Тавеля сняли все подозрения и обвинения, ибо он не показывался во дворце, и не с кем из погибших не водил плотного знакомства (разве что с фрейлиной). Было расследование, но поиски убийцы результата не дали. Официальные, — с нажимом выделил Мариен, — поиски. А внутреннее расследование показало, что отравитель — кто-то из своих. Как будто безумец орудовал, без всякой системы и причины… Но по моим наблюдениям, и не только по моим, выходит иначе. Есть тут некая связь, закономерность. Возможно, всего лишь следствие моей предвзятости.

— Кого же вы подозреваете, ваше высочество?

— Не могу сказать, чтобы не возбуждать и в вас предвзятых суждений. Вам надо всего лишь понаблюдать за поведением ближайшего окружения ее величества. Сделаете свои выводы, выводы стороннего лица, покрутитесь в этой среде… Вот ваша задача, не более того. Не пытайтесь геройствовать или форсировать события, ваше дело — молча наблюдать… И еще одно важное замечание — держитесь подальше от женщин…

Слова принца, как эхо, звучали в ушах Марины, когда она въезжала в ворота города верхом на Утреннем Призраке. С его высочеством они расстались около часа назад, обменявшись лошадьми у обочины мощеной дороги, которая вела непосредственно в Олму, столицу Озерного Дома и резиденцию королей. Куда собирался отправиться сам Мариен, осталось неизвестным; скромное обиталище мага никак не соответствовало его сиятельной персоне. Девушка догадывалась, что во всем этом деле есть третьи лица, посвященные в подробности и, надо полагать, помогающие принцу в осуществлении поисков. И сколько таких посвященных, чем они заняты?.. Она сама видела разве что нескольких портних, но маловероятно, что такие незначительные люди, как говорится, «в теме».

Сначала вдалеке показались окраины так называемого Хвоста, периферийной части города, по сути дела представлявшего собой гигантскую рыночную площадь, центр торговли, секс-индустрии и зрелищ. Юноше из знатного рода, — тем более, отпрыску королевской семьи! — не стоило появляться в Хвосте из соображения безопасности и приличий, да Марина и не горела желанием нарушить этот запрет. Правда, Диген сплетничал, что «золотая молодежь» порой предпочитает резвиться именно здесь, прикрыв физиономии масками и не опасаясь никаких последствий. Скворцова свернула к другим воротам, предназначенным для особой категории лиц.

Первый, или, как его часто называли, Главный, город был огорожен высокой зубчатой стеной, напоминавшей об осадах и кровавых битвах прошлого. У ворот, естественно, находился круглосуточный караул, хотя сами тяжелые створки запирались лишь в исключительных случаях, а вернее сказать — очень давно, во времена последнего конфликта с Горным Домом.

Сердце учащенно забилось, когда Марина увидела перед собой лиловые и черные цвета мундиров гарнизона Олмы. Она смотрела немигающими глазами в одну точку и чувствовала себя, мягко говоря, неуютно, ведь Тавель запретил ей прибегать к раствору иллюзатора до въезда во дворец. Впрочем, все прошло благополучно, сходство и так было ошеломляюще велико. Солдаты отсалютовали пиками, в то время как всадница была ни жива, ни мертва со страху и старалась даже не дышать. С ледяным видом она проследовала мимо поста, что не выходило за рамки этикета: с какой стати принцу отвечать на приветствия солдатни?.. Уф: теперь можно вздохнуть.

Первым впечатлением от Главного города стало недоумение. Такими чистыми улицы древнего поселения могут быть только в кино, причем отнюдь не в самом хорошем кино. Точно так же Марину сразила наповал кухня в доме Тавеля. Здесь, в городе, Марина все- таки ожидала увидеть сточные канавы, рои мух над отходами, кучи скверно пахнущих отбросов и грязь, которая была бы по щиколотку прохожим. Ничего подобного!

Да, узкие, мощеные камнем улочки не блистали, как зеркало: валяются клочья соломы, местами попадается конский навоз, и всякий мелкий мусор. Но, пожалуй, не грязнее современных городских улиц. По обочинам тротуаров были заметны решетки водосливов. А уж дворников с совками и метлами девушка насчитала не менее десятка по пути. Эта часть города служила местом жительства «приличным» — по выражению принца — людям. Тут все говорило о достатке и процветании: от добротных каменных домов мещан и зажиточных горожан до особняков знати, украшенных гербами владельцев. Почти возле каждого дома был разбит сад, размеры которого свидетельствовали о благосостоянии хозяев. Тавель рассказывал, что в больших городах есть и канализация, и водопроводы, это неотъемлемая часть быта. Не верилось, но, видимо, факт.

Аристократические кварталы размещались поближе к королевскому дворцу. Улицы, геометрически правильные и выложенные серым камнем, были ухожены, прямо-таки вылизаны, как в туристической зоне какого-нибудь современного европейского города, и радовали глаз.

Кольцевой канал с переброшенными через него ажурными мостиками отделял дворец и окружавший его парк от остальной части Главного города (или, как говорили на городском жаргоне — Головы). Утренний Призрак процокал подковами по одному из мостов (видимо, обычным своим путем), и королевский парк распахнул объятия гостье. Правильнее было бы сказать, что парк представлял собой участок нетронутого леса, где лет пятьдесят назад проложили несколько аллей и прогулочные дорожки.

Архитектуру дворца Скворцова сразу оценила как сумбурную и вычурную. Даже неопытный глаз видел, что к основному зданию позднее пристраивали новые элементы, не думая о целостной гармонии ансамбля. Ворота в высокой резной решетке были, как и положено в такой час, отперты, а охрана состояла из нескольких гвардейцев ее величества. Они были не чета простым солдатам, и на их приветствие члены королевской семьи должны были отвечать.

На мгновенье Марина растерялась, — когда стражи отсалютовали шпагами, — но быстро сориентировалась и, подражая ленивому жесту своего тезки, коснулась рукой полей шляпы. Кончиками пальцев, не более того. Впереди сказочной громадой вставал дворец, и ей хотелось только одного — повернуть назад и никогда сюда не возвращаться, а еще лучше — немедленно очутиться дома… Но ничего не произошло. Гром не грянул, а дворец не превратился в административный корпус детского лагеря. Так, теперь добавить две капли тонко пахнущих духов на воротник — на всякий случай, должно хватить на двенадцать часов… Все, кто попадут в ауру действия аромата — иллюзатора, примут незваную гостью за принца Мариена, младшего наследника Озерного Дома. А издалека разницы просто не видно.

Как и полагалось, Марина спешилась во внутреннем дворе: рядом с конюшней, не заботясь особо о лошади, и пошла прочь (как и следовало по инструкции). Краем глаза она заметила, как к Утреннему Призраку подбежали двое конюхов в ливреях и увели роскошное животное в стойло.

А колени предательски дрожали. Тавель дополнительно к иллюзатору снабдил лже- принца флакончиком с успокаивающим средством, но пока девушка не собиралась прибегать к его помощи. Вечером ей предстояло выдержать большой прием в честь посольства другой державы. Там будет весь двор… Подгадал принц денек для «внедрения», ничего не скажешь!

***

Остаток дня Марина провела в комнатах его высочества, не высовывая носа и строго- настрого приказав слуге, Ланну, никого не впускать. Ланн, степенный, склонный к полноте, мужчина лет пятидесяти пяти, приказанию не удивился: либо оно было в духе Мариена, либо, что более вероятно, хозяйские приказы не обсуждались. Когда камердинер удалился, гостья первым делом осмотрелась. Покои были не так уж велики: кабинет, гардеробная и спальня с примыкавшей к ней ванной комнатой. Отделка помещений отличалась большим вкусом, сочетая серебристо-серые, голубые и оливковые тона, к которым принц питал особую привязанность.

Кабинет выглядел так, будто в нем никогда никто не работал. Если в кабинете Тавеля каждая вещица возвещала о бурной деятельности хозяина, то здесь ничего подобного не наблюдалось. Новехонькие корешки книг блистали на полках позолотой, письменный стол сиротливо стоял в углу, содержимое чернильницы давно пересохло… Комната выглядела декорацией тщеславия, не более того. Глобус внушительных размеров помещался на специальной подставке перед стеллажом с книгами. Марина с интересом подошла к нему, так как в доме мага видела только обычные географические карты. Сходство очертаний материка с земной Евразией с кусочком Северной Африки и несколько подтопленным Индостаном бросалось в глаза, но не было ни Австралии, ни Америки. Там, где полагалось быть обеим Америкам, тянулась гигантская островная цепь по линии Анд и Кордильер. Большая часть Южного полушария представляла собой океан, усеянный цепочкам островов. Антарктиды тоже не было, и Гренландии… Марина особо не задумывалась над ландшафтом: она вообще очень смутно вникала в объяснения Тавеля, касающиеся теории параллельных миров, и не могла представить, как такое обилие реальностей сосредоточено в одной точке пространства.

Весело крутанув глобус, она покинула кабинет.

Кровать в спальне поражала своими размерами. Спать на ней можно было как угодно, хоть поперек, — все равно места оставалось много. Явно его высочество бывал тут не один, ох, не один… Не удержавшись, Марина попрыгала на кровати, которая совсем не баловала мягкостью: принц заботился о своей осанке. Постель занимала треть комнаты, но последняя, тем не менее, создавала впечатление пустой. Пара маленьких кресел да ночной столик- вот и вся мебель. На столике помещался изысканной работы серебряный лампион, других произведений искусства поблизости не наблюдалось. Ни единой безделушки, картины или статуэтки — ничего. В любом жилище есть всякие мелочи, по которым можно судить о характере хозяина… Комнаты Мариена были обезличены и эмоционально холодны. К счастью, это никак не сказывалось на реальной температуре: во дворце существовало центральное отопление, а вода в трубах подогревалась с помощью шарды.