Гостья Озерного Дома

— Доброго вечера, братец!.. А где вы пропадаете целыми днями?

— Я… — Марина чуть не ляпнула «была», но вовремя спохватилась, — был на прогулке. Ничто так не полезно для здоровья и бодрости духа, как прогулки по лесу.

— Несомненно. Вам определенно нужно поправлять здоровье, Мариен, а то в последнее время меня пугает ваша бледность.

Ах, ты ж, зараза такая… Марине мучительно захотелось уязвить чем-нибудь Велирин, и повод немедленно нашелся. При дворе женщине считалось неприличным появиться на приеме летом без веера, а зимой — без муфточки. Похоже, наследница Озерного Дома пренебрегала правилами этикета, как хотела.

— Отчего же вы без веера, сестра? Вы становитесь не по возрасту забывчивой. Если угодно, я подарю вам список правил для посещения приемов или… новый веер.

Принцесса насмешливо посмотрела на «брата» сверху вниз.

— О: ваше высочество, раз вы печетесь о приличиях, посмотрите на себя в зеркало! Как вы, с вашим непревзойденным вкусом, могли так надеть головной убор?! Завтра половина придворных щеголей из портков вывернется, дабы на вас походить…

Марина похолодела. Увлекшись своей маскировкой, она забыла про то, что при дворе законодателями мужской моды были двое: принц и фаворит королевы. А нововведение со шляпой… Даже подумать страшно, как к этому отнесется ее тезка.

Не дождавшись ответа, Велирин проплыла мимо под дружный аккомпанемент смешков своих фрейлин. Одна из них, не принимавшая участия в скрытом веселье, легонько (и явно намерено!) задела Марину локтем и робко извинилась. Лицо фрейлины показалось Марине смутно знакомым, она видела девушку в волшебной чаше, но имени принц не называл, так, буркнул что-то невразумительное. Такое ощущение, что он был зол на эту девушку.

А вот подобное прикосновение со стороны дамы вполне могло указывать на определенные плотские желания. «Чтоб вам!» — разозлилась Марина, в который раз поминая недобрым словом затею с переодеванием.

ГЛАВА 5.

Интрига

Во время церемонии Скворцова позволила себе расслабиться. Она заняла свое место на скамье и даже не старалась вникать в суть мероприятия. Посол северного королевства приехал договариваться о торговых поставках продовольствия, прекратившихся по довольно банальной причине: северяне не расплатились вовремя. Что там было с этими северянами несколько лет назад, Марина уже знала со слов младшего наследника. Устроили у себя забаву вроде парламентской республики, ради того, чтоб народу передать власть. Народ не то чтобы взять не захотел, да не знал, чего с ней делать. Помыкались, вконец разорились, да и начали потихоньку реставрировать старушку-монархию, натерпевшись презрительного молчаливого бойкота со стороны всех соседей.

Слушая вполуха, девушка незаметно рассматривала придворных, вспоминала их имена и титулы и прикидывала, кто же из них годится на роль загадочного отравителя.

Со своего места она видела четкий монетный профиль королевы Альберины, которая в данный момент напоминала обычную женщину, жаждущую поскорее закончить текущее дело и вернуться к прежним, по-видимому, более важным, занятиям. Это почти осязаемое нетерпение сквозило во всем: в повороте головы, в интонациях, в легкой дрожи пальцев левой руки, возлежавшей на подлокотнике трона. Беспокойство королевы было заметно многим; стоящие в переднем ряду придворные начали переглядываться и даже перешептыватъся.

Наконец, Альберина справилась с собой и перестала нервничать, по крайней мере, внешне. Заверив растерянного посла в том, что конфликт будет улажен в ближайшее время, и северные соседи не останутся без зерна и масла на зиму, она коснулась медальона на груди. Жест послужил сигналом для окончания приема. Медальон был символом королевской власти — гораздо более значимым, чем корона. Сейчас Марине представилась возможность внимательно разглядеть эту небольшую плоскую коробочку в форме равнобедренного треугольника. Мерцающая поверхность станза была испещрена какими-то причудливыми геометрическими узорами, — то ли рунами, то ли просто элементами орнамента. Коробочка крепилась к цепочке тонкой работы, украшенной рубинами, и называлась «эрса». Смысл слова был давно утрачен, как и секрет выплавки станза, но именно эрсой клялись члены королевской фамилии в торжественных случаях, а сам медальон был невероятно почитаем, как королями, так и простыми подданными.

Тавель рассказывал, что много десятилетий шел жуткий спор о том, кто же имеет право владеть священным предметом: глава государства или же служители культа. Заявляло свои права и Братство Псевдомагов (структура, несколько оппозиционная существующей церкви, хотя и исповедующая ту же религию, но со своими «исправлениями и дополнениями»). Короче, секта, скромно именуемая адептами «научным обществом». Тогдашний монарх жестко отстаивал свою позицию, и эрса осталась символом королевской власти.

Официальная часть мероприятия завершилась. Предстоял еще и торжественный обед в честь посла, которого и по имени-то почти никто не знал. Гостей — группу унылых типов в старомодных одеяниях, — а также всех прочих присутствующих пригласили в обеденный зал, где были накрыты столы. Королева же явно не собиралась принимать участия в трапезе и удалилась. За ней шустро двинулась свита. До Марины донеслись озабоченные шепотки:

— Что с государыней, господа?..

— Что случилось?..

— Ах, как странно…

В толпе мелькнуло побледневшее лицо принцессы. Марине не терпелось узнать, в чем дело, и она тоже заторопилась вслед за королевской свитой, но кто-то удержал ее за рукав. Изумившись наглости неосторожного, та обернулась. Рядом стояла Велирин.

— Вы куда, Мариен?.. Будет невежливо, если вместе с ее величеством исчезнет кто-то из нас с вами. Беднягу посла и так все бросили.

Марина пожала плечами и освободилась от руки Велирин. Она не растерялась и сказала именно то, что как раз соответствовало характеру тезки:

— Дорогая сестрица, вы правы… Вы старшая, вот и займитесь беднягой послом.

Не обращая внимания на реакцию принцессы, Марина поспешила к выходу. Коридор был пуст и тих, только слабый шум доносился со стороны обеденного зала. Аппетитные запахи щекотали обоняние, но важнее было выяснить причину волнения королевы.

Двери, одна за другой, оказывались запертыми. В конце коридора Скворцова все-таки увидела полуоткрытую дверь, из-за которой раздавались голоса. Она прислушалась, толкнула дверь и вошла.

Королева Альберина была здесь, сидела на высоком стуле и выглядела очень по- домашнему, несмотря на парадное платье. Розоватое сияние эрсы и серебристое шитье на воротнике создавали вокруг ее великолепных плеч мерцающий в полумраке ореол. Рядом, облокотившись о спинку стула, стоял Ламман, весь в кружевах и раззолоченный, как новогодняя елка. Кроме этих двоих, в комнате находились и другие персоны. Высокий господин лет шестидесяти со скорбным и вечно недовольным лицом (Алиген, первый министр), молодой поджарый мужчина в мундире с кучей нашивок (Вакфри, начальник гвардии) и, конечно, княгиня Габиель, чье лиловое с серебром платье казалось не менее изысканным, чем у королевы. Габиель посмотрела на Марину неодобрительно и строго, как на ребенка, который некстати вмешался в разговор взрослых.