Государство и рынок: механизмы и методы регулирования в условиях перехода к инновационному развитию

Н.П. Бехтерева приводит новый аргумент в защиту своей позиции, находит компромиссное решение: «Как бы идеальна не была мысль (хотя что это такое – идеальна?), ей подлежит совершенно определённая материальная, анатомо-физиолого-биохимико-биофизическая основа» [99] . Н.П. Бехтерева соглашается, что основным аргументом в разгадке тайны мышления станет познание кода мышления. Но это для нынешней науки о мозге – сверхзадача: «Если представить, что открыть код мозгового мышления не удается никогда, то следующим шагом может быть и принятие позиции Экклса, согласно которой мозг – акцептор психического. Или принятие какой-нибудь другой позиции, ещё более отрывающей мышление от мозгового субстрата» [100] .

В нашу задачу не входит проникновение в суть проблемы, попытаемся только уточнить, что известно науке о работе мозга и о человеческом сознании. Оказывается, уже выявлены принципы и механизмы работы мозга; установлено, что под идеальным (мышлением) лежит материальное. Для нашего исследования особо важное значение имеют следующие научные выводы: а) мозгом можно управлять, переводить его на новый режим работы; б) мозг – творчески одарённая система познания мира; творчество является одним из высших, если не самым высшим, свойством мозга, но и самым уязвимым: например, состояние постоянного страха, оседая в матрице долгосрочной памяти, парализует зоны мозга, группы нервных клеток, мозговой базис, на котором должна осуществляться интеллектуальная деятельность, в результате человек лишается творческой мысли; в) творчество зависит от особого состояния интеллектуальной деятельности, особого настроя мозга: «любая деятельность мозга реализуется системным механизмом, который, однако, принципиально различен в обеспечении стереотипной («автоматизированной») и нестереотипной, особенно творческой, деятельности» [101] ; г) на мир, творимый человеком, переносятся принципы и механизмы, по которым работает человеческий мозг: «многое из того, что мы уже знаем о механизмах и принципах работы мозга, может и, по-видимому, должно учитываться при обсуждении общественных, социальных ситуаций». Это касается, например, свойственного социальным системам принципа сочетания организованности и дезорганизованности (а в работе мозга – фаз стабилизации и дестабилизации). «Больное общество может "выздороветь" не всегда двигаясь по гладкому пути, возможны и фазы дестабилизации. Однако именно эти фазы нуждаются в наибольшем контроле для того, чтобы общественная динамика развивалась в желаемом направлении. Нестабильное состояние равно трудно и больному человеку, и человеку в больном обществе» [102] .

Итак, наука, изучающая человеческое сознание, уже способна вырабатывать рекомендации по разрешению сложных социальных ситуаций. Но в самой науке возникли противоречия, причиной которых является факт одновременного присутствия в мышлении и сознании материального и идеального. Опорой для первого шага в незнание может, по-видимому, стать методологическое положение о том, что человек – продукт не только земного мира. В философском знании такое определение сути человека используется довольно широко, но для науки оно всё ещё остаётся малодоступным.

Человек – существо духовно-материальное. При таком понимании сущности человека присутствие в мышлении и сознании материального и духовного не принимает в научном знании форму противоречия. Двойственная природа человека раскрывается в созданном им социальном мире. Человек одновременно проживает две жизни: его тело живёт по законам физического мира, а его духовное, истинно человеческое бытие развивается по законам социального мира и в социальном времени.

Проблема человеческого сознания широко исследуется в эмпириомонизме – философском учении, разработанном в начале XX столетия русским мыслителем А.А. Богдановым (Малиновским), и в созданном им учении о всеобщей организованности – тектологии. В представлении А.А. Богданова, сознание – это система форм человеческой социальной практики; сознание, как личное, так и общественное, не является ни "физическим", ни "психическим". В непосредственном опыте отдельного человека различия между физическим и психическим отсутствуют, поскольку и практика, и вырастающее на её основе познание социальны. Физическое и психическое есть не особые элементы действительности, а оценки этой самой действительности. Различие между физическим и психическим не природное, а только познавательное и потому преходящее, относительное [103] .

Таким образом, в составе опыта, помимо элементов опыта, есть ещё и оценки этих элементов, названные А.А. Богдановым формами организации опыта. Они им классифицированы в следующие группы [104] :

1) формы непосредственного общения – крик, речь, мимика. Они служат для объединения и координации человеческих действий, а затем и представлений, и эмоций – психических реакций, неразрывно связанных с действиями и их собою определяющих;

2) формы познавательные – понятия, суждения и их сложные комбинации в виде религиозных доктрин, научных и философских теорий. Они служат для систематического координирования труда на основе пережитого опыта;

3) формы нормативные: обычай, право, нравственность, приличия, практические правила целесообразности для поведения людей. Их роль заключается в устранении противоречий социальной жизни путем ограничения тех или иных функций, которые без этих ограничений дисгармонически сталкивались бы между собой.

Формы организации опыта – «соединительные спайки между индивидуальной и коллективной организацией опыта» и они не могут быть отнесены «ни к "физическому", ни к "психическому опыту" в точном их смысле» [105] . Формы организации общества, как и физический опыт, выработаны и организованы социально, они абстрактны, нематериальны.

Общественное сознание – это система форм организации опыта, социальной практики. Формы организации опыта, образующие в совокупности общественное сознание, – «это не "психика", не совокупность индивидуальных состояний человека, не индивидуально-организованный опыт; оно надиндивидуально, существует не в человеке, а между людьми, как совокупность средств их взаимодействия в процессе осуществления коллективной деятельности, форм организации социального опыта» [106] . «В своей борьбе за существование люди не могут объединиться иначе, как при помощи сознания: без сознания нет общения. Поэтому социальная жизнь во всех своих проявлениях есть сознательно-психическая». «Просто нельзя представить себе такого социального факта, который проходил бы без участия сознания» [107] .

В эмпириомонизме рассматриваются общественное бытие и общественное сознание – два разных понятия, но взятые в единстве (единство во множестве); общественное бытие – это определённым образом организованная, то есть имеющая свои формы, система коллективных человеческих действий, содержанием которой являются сами эти действия как определённые комплексы элементов опыта: общественное сознание – это система форм организации опыта, выработанных коллективной человеческой деятельностью, содержанием которой являются всё те же комплексы элементов опыта. Тезис о тождестве общественного опыта и общественного сознания означает, что формы человеческого познания и формы человеческой социальной практики – одни и те же формы, содержание которых является не социальным, а природным.

Индивидуальное человеческое сознание – это не простая "психика", представляющая собой определённым образом организованные элементы опыта. Большая его часть социальна: «Социальная среда даёт человеку наибольшую долю его психического содержания. И она же даёт ему формы мышления, орудия, посредством которых, он организует это содержание» [108] . Несоциальным в индивидуальном человеческом сознании остаётся лишь то, что относится не к его общественному, а к его природному бытию: непосредственные ощущения, порождаемые физиологической жизнью. Наличие у индивидуального сознания двух составляющих – социального и несоциального, с явным преобладанием социального элемента – свойство, присущее только человеку: ни у одного живого существа, кроме человека, нет сознания как системы усвоенных индивидом в процессе взаимодействия с себе подобными коллективных действий, нет индивидуализации коллективного.

Таким образом, мир, который человек творит для себя, есть единство общественного бытия и общественного сознания, состоящих из одного и того же материала – совместных человеческих трудовых действий. Назначение человеческого мозга не сводится к роли акцептора – приёмника психического, и в сознании социальное и психическое не существуют, они слиты воедино. И такое состояние (иначе – наполнение) мира, творимого человеком, не зависит от его воли, оно – объективно.

Человек своей творческой деятельностью усложняет структуру реальности, он создаёт свой собственный мир – символическую реальность, тип бытия, нереализованный в предшествующем цикле космической эволюции. Ныне люди сообща работают над новым видом символической реальности – виртуальной реальностью, которая конструируется на принципах, позволяющих включать элементы человеческой деятельности и сознания: искусственная реальность воспринимается человеком через ощущения, привычные для восприятия материального мира – зрение, слух, обоняние и др. Объекты виртуальной реальности ведут себя аналогично объектам материальной реальности в режиме реального времени. Технологии виртуальной реальности применяются во многих отраслях человеческой деятельности, в том числе в коммерции, логистике, маркетинге и др. Учёные трудятся над созданием «искусственного интеллекта», способного, по их мнению, заменить разум человека.

Однако человека делает уникальным не только его удивительное мышление, способное творить небывшее. Человек как духовноматериальное существо существует в мире материальном, физическом и одновременно в мире духовном. И человек един во всех формах своего бытия. Он не только наполняет своё сознание социальным содержанием, но и управляет им, имеет душу – организаторское руководящее начало. Обратимся к А.С. Пушкину: «Вдохновение есть расположение души к живейшему принятию впечатлений и соображению понятий, следственно и объяснению оных» [109] .