Государство и рынок: механизмы и методы регулирования в условиях перехода к инновационному развитию
Шрифт:
Таблица 3.1. Показатели инновационности российской экономики, %
Источник: Интернет-сервер Росстата // www.gks.ru .
Одной из традиционных проблем российской политики стимулирования инновационного развития является недофинансирование соответствующих видов деятельности. Внутренние затраты на исследования и разработки, исчисленные в процентах к валовому внутреннему продукту, в России значительно ниже, чем в ряде стран мира, более развитых в научнотехнологическом отношении. Объем финансирования из всех источников в РФ стабильно находится в диапазоне лишь (1,0..1,3)% от ВВП. При этом Китай с 2004 года превысил наши показатели, выделив 1,23 % ВВП на исследования и разработки.
Однако успешность научных и технологических исследований, новых разработок (и это не раз доказано в научно-технической истории человечества) не зависит напрямую от объема финансирования. Хотя, мы не будем отрицать наличия этой связи. Она, безусловно, есть, но здесь присутствует не прямая пропорциональная зависимость. Если рассматривать данную деятельность как один из видов общественного производства, продуктом которого являются новые идеи и разработки, то справедливо применить общие подходы, известные из теории производства. Их суть состоит в том, что для успешной производственной деятельности необходимо наличие факторов производства. Поэтому, несмотря на важность укрепления материально-технической базы научной и инновационной деятельности, на что справедливо обращается внимание многими исследователями, не меньшее значение имеет кадровая составляющая.
Российская власть отчетливо понимает потребность в подготовке кадров для научной и инновационной сферы. На решение имеющихся в этой области проблем направлено утвержденная постановлением Правительства Российской Федерации № 568 от 28 июля 2008 г. федеральная целевая программа «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» на 2009–2013 годы. По мнению разработчиков этой программы, «основу государственного сектора науки и высшего образования
Столь большое внимание именно государственному сектору науки, по нашему мнению, не случайно. На это влияют два фактора: управленческий и структурный. Рассмотрим каждый из них.
Управляемость является важнейшим свойством больших систем. Этим термином мы обозначаем «способность системы определенным образом в заданном направлении и временных границах реагировать на сигналы управления или на управленческое воздействие» [123] . Вообще говоря, российский сектор науки и инноваций имеет две составляющие – государственную (организации государственных академий наук, исследовательские подразделения государственных вузов, ведомственные научно-исследовательские институты и пр.) и негосударственную (частные исследовательские центры, общественные академии по отраслям наук и др.). Но в силу особенностей системы государственного регулирования, складывающейся в России, возможность влияния государственных органов на поведение негосударственных экономических субъектов весьма ограничена. Мало того, вследствие проведения мероприятий административной реформы, эти возможности существенно сокращаются.
Рассмотрим структурный фактор. Наше понимание его базируется на предложенной Миропольским Д.Ю. [124] двухсекторной технологической модели национальной экономики. Не вдаваясь подробно в существо этой модели, отметим ее основную идею. В экономике могут быть выделены два сектора. Первый из них производит традиционный (и, отметим, постепенно устаревающий) продукт по устоявшимся технологиям. Этот сектор прибыльный, но его расширение не вполне оправданно, т. к. происходит насыщение рынка, и возникают спросовые ограничения. Второй же сектор ориентирован на производство инновационного продукта (Миропольский Д.Ю. предлагает термин «пионерный продукт»). Особенностью этого продукта является то, что для его производства необходимы новые, нетрадиционные технологии; спрос на этот продукт в обществе пока еще слабо выражен, хотя в перспективе он может стать существенным. В итоге второй сектор в коротком периоде является нетто-потребителем ресурсов, не принося прибыли.
Строго говоря, из проведенных построений вытекает, что инновационный сектор нежизнеспособен (более подробно данная точка зрения анализируется в первом разделе первой главы данной монографии). Он высокорисковый, неприбыльный. С позиций неоклассического экономического анализа, он не выдержит конкуренции с традиционным сектором и «схлопнется». Но эти выводы справедливы лишь для короткого периода. С течением времени, по мере накопления технологического опыта, изменения общественных приоритетов, трансформации структуры экономически и физически доступных обществу ресурсов, а также под влиянием других факторов, происходит «дрейф» конкретных технологий и производств из инновационного в традиционный сектор. При этом, по мере устаревания технологий и производств традиционного сектора, они (по крайней мере, некоторые из них) постепенно выводятся из хозяйственной жизни: либо безвозвратно, либо сохраняясь как экономические реликты. Следовательно, в длинном периоде наличие неприбыльного инновационного сектора не только оправданно, но и необходимо для развития хозяйственной системы.
Однако, здесь возникает вопрос: каковы стимулы хозяйствующих субъектов к существованию и развитию инновационного сектора? На наш взгляд, объективных экономических интересов у экономических субъектов для развития этого сектора недостаточно. Это – один из известных «провалов рынка». Следовательно, необходима активная государственная политика, стимулирующая развитие этого сектора национальной экономики. Именно поэтому, на современном этапе развития, когда возможности дальнейшего повышения эффективности российской экономики за счет экстенсивного наращивания производства в отраслях, создающих низкий уровень добавленной стоимости (нефте– и газодобыча, лесозаготовка, выплавка черных и цветных металлов и др.), во многом исчерпаны, возникла необходимость более активного развития государственного сектора науки.
При этом из всей совокупности ресурсов, необходимых для развития науки особую роль играет кадровый. Это связано с тем, что исследователи, научные работники, как и вообще люди любой творческой профессии, требуют для своей подготовки значительного времени и усилий. Поэтому предложение на этом сегменте рынка труда неэластично по цене. Точнее, здесь наблюдается эффект «односторонней эластичности». При снижении уровня реальной заработной платы, предложение труда на этом рынке снижается. Бывшие исследователи вынуждены проявлять мобильность: либо профессиональную (меняя профессию), либо территориальную (покидая регионы и страны с депрессивной наукой). Поэтому, если в дальнейшем будет происходить рост реальной заработной платы, это не приведет к росту предложения труда ученых: физик или биолог, в течение нескольких лет проработавший в банке или на госслужбе, дисквалифицируется как ученый, а «утекшие за границу мозги», как правило, не возвращаются. Все эти эффекты в полной мере ощутила на себе российская наука в последнем десятилетии ХХ в. – первом десятилетии века XXI.
В силу указанных обстоятельств, в Программе социально-экономического развития Российской Федерации на среднесрочную перспективу (20062008 гг.), утвержденной распоряжением Правительства Российской Федерации от 19 января 2006 г. № 38-р, отмечалось, что для обеспечения инновационной направленности экономического роста требуется повышение роли научных исследований и разработок, превращение научного потенциала в один из основных ресурсов устойчивого экономического роста путем кадрового обеспечения инновационной экономики. Отсутствие программной поддержки воспроизводства научных и научно-педагогических кадров со стороны государства может привести к снижению инновационной направленности экономического роста, к неиспользованию научного потенциала в качестве основного ресурса устойчивого экономического роста, что неминуемо приводит к его деградации.
Необходимо отметить и еще один эффект, подрывающий интеллектуально-кадровое обеспечение российской науки. Помимо влияния профессиональной и территориальной мобильности, на численность ученых весьма существенное влияние оказывает естественная убыль ученых старших поколений на фоне общего «старения» российской науки. За последние 6 лет число исследователей в возрасте старше 70 лет выросло в полтора раза. При этом возрастная группа наиболее продуктивных ученых, в возрасте от 40 до 50 лет, становится меньше по численности [125] .
Это подтверждают и статистические данные (таблица 3.2 и рисунок 3.1): по крайней мере до 2006 года происходили неблагоприятные структурные и количественные изменения контингента российских исследователей. Особенно наглядно это прослеживается на рисунке, на котором, помимо собственно результатов статистических наблюдений нанесены линии линейных трендов, которые имеют положительный наклон. Т. е. средний возраст исследователей и наиболее квалифицированной их части (квалификация которых признана официально) – кандидатов и докторов наук – имеет тенденцию к росту.
Указанные демографические изменения в среде исследователей вызывают опасения и в связи с очередным и довольно глубоким демографическим кризисом. Это требует, по нашему мнению, активизации привлечения в науку и исследовательскую деятельность новых кадров, повышения квалификации существующих. Определенные шаги в этом отношении предпринимаются. Например, ежегодно на конкурсной основе выделяются по 500 грантов Президента Российской Федерации молодым кандидатам наук и их научным руководителям, а также 100 президентских 100 грантов молодым докторам наук. Однако, если сопоставить эти показатели с данными, например, таблицы 3.2, то становится очевидным, что данными выплатами может быть охвачена очень малая доля ученых. Таблица 3.2. Возрастная структура российских исследователей, чел. [127]
В рамках некоторых федеральных целевых программ выполнялись мероприятия, направленные на решение вопросов подготовки кадров. В частности, в рамках федеральной целевой программы «Национальная технологическая база» на 2002–2006 гг. выполнялось мероприятие по подготовке кадров для национальной технологической базы. Однако в очередной версии этой программы на 2007–2011 гг. решение вопросов подготовки кадров уже не запланировано.
Федеральная целевая программа «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» на 2009–2013 годы предлагает два направления решения рассматриваемых проблем:
1) реализация в рамках федеральных и ведомственных целевых программ, а также в рамках программ грантовой поддержки мероприятий, связанных с проведением НИОКР и привлечением к их исполнению на конкурсной основе научных и научно-педагогических кадров всех возрастных групп;
2) создание единого программного механизма повышения эффективности воспроизводства научных и научно-педагогических кадров и их закрепления в сфере науки, образования и высоких технологий при сохранении существующей системы государственной поддержки молодых ученых и ведущих научных школ.
На основе сравнительного анализа преимуществ и рисков этих вариантов разработчиками программы сделан вывод о предпочтительности второго варианта из них. Мы согласны с этим мнением, т. к. любые «точечные» меры, в том числе и грантовая поддержка, способны исправить положение лишь в конкретной ситуации и на весьма непродолжительный срок (см. выше наше сопоставление количества грантов Президента РФ с численностью их потенциальных получателей). Для комплексного же решения проблем кадрового обеспечения российской национальной инновационной системы необходим более систематизированный подход.
Казалось бы, власти приняли этот тезис и должны им руководствоваться. При этом декларируется особое внимание к подготовке новых научных кадров, что находит формальное выражение в защитах соискателями научно-квалификационных работ (кандидатских и докторских диссертаций). Что же происходит на самом деле? Для ответа на этот вопрос проанализируем данные, представленные на информационном Интернет-ресурсе «Кадры высшей научной квалификации» , функционирующем
при поддержке Рособрнадзора и Высшей аттестационной комиссии Минобрнауки России (далее – ВАК). В частности, выполним анализ данных о численности лиц, утвержденных ВАК в ученых степенях доктора и кандидата наук.На рисунке 3.2 приведена динамика утверждений ВАК решений о присуждении ученых степеней доктора и кандидата наук за 1994–2008 гг. При этом на поз. а и б рисунка представлены данные об общей численности утверждений дипломированных исследователей, на поз. в и г – по отрасли экономических наук, а на поз. д и е – технических наук. Рассмотрение не только валовых показателей, но и показателей по отдельным отраслям наук призвано подтвердить, что при всех индивидуальных отличиях, динамика наблюдаемых процессов сходная.
Эта динамика характеризуется следующими особенностями:
1) с начала периода наблюдений до 2000 г. наблюдался рост числа присужденных ученых степеней;
2) в 2000–2003 гг. происходит перелом тенденции и на графиках прослеживаются всплески и снижения наблюдаемых показателей;
3) начиная с 2007 года выявлено ярко выраженное снижение показателей.
Чем вызваны эти эффекты?
Первый эффект (стабильно возрастающие начальные участки на графиках). Рост числа защит и, соответственно, утверждений ученых степеней, на наш взгляд, вполне объясним. Этот эффект неоднократно обсуждался и осуждался в научных и околонаучных кругах. Его проявление связано как с объективным с ростом внимания общества к науке и инновациям, обусловленным технологическими изменениями и научно-техническим прогрессом (а в области гуманитарных наук – еще и произошедшими кардинальными изменениями политического строя, экономической системы, психологических стереотипов поведения и пр.), так и с субъективным фактором. Последний выражается в росте престижности образования.
Второй эффект (колебательная динамика). На наш взгляд, этот эффект имеет вполне разумное объяснение, связанное с изменениями в российской системе подготовки и аттестации кадров высшей квалификации, с учетом лагов, на которые мы обращали внимание выше. Приказом Министерства науки и технологий Российской Федерации от 25 января 2000 г. № 17/4 были утверждены новые Паспорта специальностей научных работников (так называемая номенклатура 2000 года).
В преддверии этого события произошло некоторое «ускорение» представления диссертаций к защите. Это вполне очевидный и предсказуемый эффект. Поэтому в 1999 г. наблюдалось увеличение активности советов по защите кандидатских и докторских диссертаций. Итог этого – всплеск на графике утверждений в 2000 г. А затем, когда «запас исследований высокой степени готовности» иссяк, плюс к тому в течение 2000 г. советы проходили перерегистрацию и переутверждение, в 2001 г. произошло снижение числа утвержденных ученых степеней.
Третий эффект (существенное абсолютное падение числа утвержденных ученых степеней). Исходя из логики, аналогичной объяснениям, данным по поводу второго из вышеописанных эффектов, следовало наоборот ожидать роста числа утверждений. Действительно, приказом Министерства образования и науки Российской Федерации от 9 января 2007 г. № 2 было утверждено новое Положение о совете по защите докторских и кандидатских диссертаций.
В чем же причина? Может быть, проявляются какие-то внутренние закономерности, присущие самой системе воспроизводства научных кадров? Для проверки данной гипотезы, нами было предпринято статистическое исследование. При этом отрабатывалось два варианта взаимосвязей.
Первый вариант состоял в том, что подготовке научных кадров в той или иной отрасли науки присущи внутренние взаимосвязи. Второе предположение состояло в наличии статистически значимых (возможно, сдвинутых во времени) взаимосвязей между утверждением лиц в ученой степени кандидата и доктора наук по одной и той же отрасли науки. Выявление взаимосвязей производилось с использованием коэффициента корреляции Пирсона, который изменяется в диапазоне [-1; 1], и чем ближе его значение к единице, тем более явно выражена связь между исследуемыми совокупностями показателей.Оказалось, что стабильно высокие и достаточно устойчивые значения коэффициентов автокорреляции характерны лишь для трех отраслей наук: физико-математических (среднее значение 0,2623), экономических (0,6219) и юридических (0,3794). Для многих же отраслей наук в большинстве случаев коэффициенты автокорреляции вообще имеют отрицательные значения. При этом ни разу значение данного коэффициента не приблизилось к единице. Максимальное значение получено для юридических наук (0,8114 при лаге равном одному году). Отметим как важный факт также то, что в целом для всех утверждений докторских степеней автокорреляция также отсутствует. Итак, можно сделать важный вывод, что никаких внутренних количественных взаимосвязей между утверждениями ВАК лиц в ученых степенях в различные годы исследованного пятнадцатилетнего периода (1994–2008 гг.) не выявлено.
Рассмотрим теперь статистически значимые взаимосвязи между утверждениями ВАК лиц в ученых степенях кандидата и доктора наук. Логика этого анализа состоит в том, что ряд ученых, обладающих соответствующими способностями и стремлением к повышению своей научной квалификации, после успешной защиты диссертации на соискание ученой степени кандидата наук зачастую приступают к работе над докторской диссертацией. Конечно, не все, кто совершил этот выбор доходят до защиты, не все защищенные докторские степени утверждаются ВАК, но практический опыт подсказывает, что количественные взаимосвязи между числом утверждений кандидатских и докторских степеней (с каким-то временным лагом) должны присутствовать. При этом мы постулировали (хотя достаточно строго количественно оценить обоснованность такого допущения не смогли), что дипломированные исследователи в статистически значимом количестве случаев не меняют отрасли наук, по которым представляют к защите и защищают кандидатские и докторские диссертации.
Однако полученные данные приводят к выводу, который противоречит сделанным нами ранее предположениям. Для абсолютного большинства отраслей наук и для показателей общих утверждений не прослеживается положительной корреляции между числом утверждений кандидатских и – спустя какое-то время – докторских степеней. Мало того, как правило, коэффициенты корреляции имеют отрицательные значения. Следовательно, распространенный в околонаучном сообществе миф о росте числа «скороспелых» докторов наук, который борцами «за чистоту научных рядов» выдвигается в качестве сильнейшего аргумента на пути усложнения процедур подготовки к защите, защиты диссертации, а также последующей экспертизы ее материалов вплоть до момента утверждения ВАК решения о присуждении ученой степени, не имеет под собой статистического основания. Это всего лишь миф, научно обработанные факты говорят об обратном: рост числа защищенных кандидатских работ (и, соответственно, утвержденных научных степеней кандидата наук) приводит в будущем к снижению (!) аналогичного показателя для ученой степени доктора наук. Объективного объяснения этому факту мы дать не смогли, поэтому приглашаем заинтересованных лиц к научной дискуссии по этому вопросу. Субъективное же авторское объяснение будет дано несколько ниже.
Следующий интересный факт, на котором следует остановиться, состоит в том, что наиболее сильная корреляция наблюдается между временными рядами утверждений кандидатских и докторских степеней с нулевым лагом. То есть ожидаемой из практики подготовки научных кадров высшей квалификации зависимости: защита кандидатской диссертации – работа в течение 5–7 лет – защита докторской диссертации, не наблюдается. Мало того, корреляция между синхронными временными рядами означает, что количество утверждений в ученых степенях определяется не логикой развития и саморазвития научного познания, а некими внешними (административными) факторами.
Попытка проведения регрессионного анализа, связывающего число утверждений лиц в кандидатских и докторских ученых степенях, показывает отсутствие ярко выраженной взаимосвязи как в целом, так и по негуманитарным наукам. А вот по гуманитарным наукам такая связь обнаруживается, причем линейная и довольно сильная (R2 – коэффициент превышает 0.9). То есть, в частности по экономическим наукам, активность (ученых – в защите, а ВАК – в утверждении) по кандидатским и докторским степеням весьма существенно связана. Все вышеописанные логические и статистические построения позволяют, по нашему мнению, сделать только один вывод. Динамика утверждений лиц в кандидатских и докторских ученых степенях подвержена внешнему субъективному регулированию. Мы увязываем это с уже упоминавшейся выше дискуссией «о чистоте научных рядов». Эта «волна» в обществе активно поднялась как раз со второй половины 2000-х гг. С этого же периода прослеживается «повышение требовательности» ВАК.
Парадоксальность полученных выводов состоит в том, что именно с середины 2000-х гг. активно началось обсуждение неизбежности смены парадигмы экономического развития страны. Политиками и деловыми кругами был, наконец, услышано мнение ученых-экономистов относительно необходимости государственного стимулирования инновационного развития. На эти цели стали выделяться существенные ресурсы, проблема инноваций стала одной из наиболее обсуждаемой в деловом и научном мире, возникли планы внедрения инновационных подходов в образовании, здравоохранении, госуправлении и многих других областях жизни общества.
Были приняты, в том числе упоминавшиеся выше, меры активизации подготовки кадров для инновационной экономики. Одновременно с этим, с подачи той же правящей элиты общества, начала реализовываться политика административного ограничения и внедрения экономических барьеров для подготовки кадров высшей научной квалификации.
Таким образом, мы солидарны с общим мнением, что в России остро стоит проблема кадрового обеспечения инновационного развития. Решаться эта проблема должна скоординированными усилиями всех субъектов, заинтересованных в инновационном развитии. При этом ведущая роль должна принадлежать государству. Однако проведенный анализ его шагов в данном вопросе показал отсутствие системности и наличие противоречий в проводимой политике. По этой причине управление национальной инновационной системой, в части ее кадрового обеспечения, нельзя признать эффективным.
В частности, требуется привнесение большей системности в процесс подготовки исследовательских кадров высшей квалификации, для чего государство должно отказаться от ошибочно, по нашему мнению, взятой на себя роли «жесткого администратора» в данном вопросе.
3.3. Социальный капитал и его роль в развитии человеческого капитала в инновационной экономике
Термин «социальный капитал является относительно молодым, появившимся менее ста лет назад. Впервые его ввел Лид Джансон Ханифан в 1916 г., доказывая необходимость налаживания социальных отношений между индивидами, образующими социальную единицу. Он использовал этот термин для описания «тех значимых обстоятельств, которые влияют на повседневную жизнь каждого». Ханифан обосновывал необходимость умения налаживать социальные отношения среди людей, которые «образуют социальную единицу, терпимости и симпатии друг к другу» [128] .