Готика плоти

Уэстмор опустился на колени и сам пощупал пульс. Ничего. Тело было еще теплым.

– Это должно было произойти в течение часа, - когда он оглядел длинную комнату, он заметил направленные на них гаусс-сканеры.
– Эти штуки включены?

– Я даже не знаю, что это за штуки, - сказал Мак.

– Они измеряют ионные флуктуации в воздухе, - рассеянно сказал Уэстмор.

– Те штуки, которые мы видели на экране в тот день?
– спросила Карен.

– Это был один из них. Похоже, он заряжал их батареи и одновременно делал какие-то показания, - Уэстмор подошел к процессору на столе для совещаний.

– Я не понимаю, - сказал Мак.

– Один из сканеров направлен прямо в угол...

Уэстмор щелкнул какими-то переключателями на процессоре. Он ошибался, но в конце концов заставил машину перемотать назад. Затем он воспроизвел запись.

На большом телевизоре перед диваном, который они смотрели. Кадр показывал угол комнаты - пустой в этот момент - при нормальном освещении. Внезапно Нивыск отступил от него, широко раскрыв глаза и нахмурившись. Через мгновение он оказался брошен в угол, словно чем-то притягиваясь.

– Похоже, он боится, - сказала Карен, приложив руку к лицу.

– Боится чего?
– спросил Мак.

– Может быть, это нам покажет, - Уэстмор нажал на другой переключатель, который наложился на ионное сканирование. Экран почернел, за исключением...

Область, в которой стоял Нивыск, сверкала светящимися, желтыми, как одуванчик, точками. Точки были расположены в форме, отдаленно напоминающей человеческую.

– Эти искры - Нивыск?
– спросила Карен.

– Да, или, должен сказать, это запись ионов в воздухе, которые меняют свои электрические заряды из-за присутствия там его физического тела...

– И что это?
– спросил Мак с некоторой тревогой.

В кадр вошла еще одна группа светящихся точек, также в форме человека.

Форма медленно приближалась к Нивыску, затем, казалось, обнимала его.

И форма, которая была Нивыском, рухнула.

Уэстмор снова нажал на кнопку нормального освещения. Они увидели Нивыска, лежащего мертвым в углу, но также увидели...

– Что, черт возьми, это такое?
– спросил Мак.

Взбаламученная форма. Она была черной, как тень, но в ней, казалось, было какое-то едва сформировавшееся вещество.

Карен задрожала.

– Похоже на одну из тех вещей, что меня изнасиловали. Бестелесная, как назвала ее Кэтлин. Но та, что на экране, темнее; она выглядит более плотной, более оформившейся.

– Значит, Нивыск был прав насчет того, что происходит в доме, - сказал Уэстмор.
– Заряд. Он становится все сильнее, и, полагаю, достигнет своего пика в шесть утра.

– Своего апогея, - сказал Мак.

– Да.

Все трое посмотрели на часы. Сейчас было уже больше трех часов ночи.

– То, что убило Нивыска, - спросил Мак.
– Это был Хилдрет?

– Я так не думаю. Хилдрет был выше, не так ли? Я думаю, что то, что убило Нивыска, было чем-то из его прошлого, что сейчас стало приманкой.

Мак казался более неловким, чем когда-либо.

– Я не в деле. Мы с Карен - мы просто работаем на Вивику. Мы не подписывались на такое дерьмо. Если эти штуки в этом доме - привидения или что-то еще - могут так легко убивать людей...

– Это может случиться и с нами, - закончила Карен с раздражением.

– Может быть, но я так не думаю, - сказал Уэстмор. Он посмотрел на богато украшенный бар с алкоголем в другом конце комнаты.
– Похоже, особняк нацелен на людей, с которыми он настроен - на психиков.

– Адрианна и Уиллис, - сказал Мак.

– Но Нивыск не был экстрасенсом, - сказала Карен.

– Нет, но он был священником, который раньше проводил обряды экзорцизма, - сказал Уэстмор.
– Или, может быть, я совершенно не прав, и мы все облажались. Но я останусь до шести утра. Вы двое хотите уйти, идите вперед. Я бы вас не винил.

– Давайте останемся, будем держаться вместе, - предложил Мак.

Карен казалась... восторженной, но готовой.

– По крайней мере, давайте найдем Кэтлин.

Но когда двери щелкнули, и они все обернулись, они увидели, что Кэтлин сама нашла их.

Она молча вошла в комнату, ее платье облепило контуры ее тела из-за обильного пота. Ее рот был открыт, глаза широко распахнуты, когда она оглянулась на них.

– Кэтлин, - начал Уэстмор.
– Что...

– Я не Кэтлин...

– Это снова один из тех трансов, - сказал Мак.

– Она одержима, - прошептала Карен.

– Не одержима, - вспомнил Уэстмор.
– Она медиум. Кто-то другой говорит через нее.

– Хилдрет, - сказал кто-то.

Кэтлин придвинулась ближе.

– Нет. Он не может коснуться меня сейчас, - когда она двигалась, она казалась нестабильной, измученной, но решительно настроенной что-то сделать.
– В шесть утра Хилдрет снова откроет Рив.

– Что?
– спросил Мак.

– Двери Храма плоти откроются. Но они не откроются в аду. Они откроются здесь.

– Что будет потом?
– дрожащим голосом спросил Уэстмор.

– Тогда то, что вошло третьего апреля, вернется, через шестьсот шестьдесят шесть часов после того, как оно вошло в ночь резни.

– Ты имеешь в виду Дебору Роденбо, не так ли?

Кэтлин спокойно кивнула.

– Девственница, да. Высшее почтение, совершенная невинность будет осквернена. Все это символ, с незапамятных времен. Беларий покончит с ней, и если ты его не остановишь, он преуспеет.

Уэстмор подошел ближе.

– Преуспеет в чем?

– Когда Рив откроется, все станет здесь, как и там. Все станет плотью. Хилдрет был учеником Белария. Он все устроил, планировал это годами. Но узы моего духа тянут меня теперь, я не могу оставаться...

– Не уходи пока!
– крикнул Уэстмор.
– Нам нужно узнать больше!

Колебался ли свет в комнате?

– Дом становится сильнее, - сказала Адрианна устами Кэтлин.
– А это значит, что вещи в доме становятся сильнее.

Они уставились на нее.