Готова на все

– Так объясни мне, непонятливой, - скривила губы Светлана Петровна.

– Чтобы это объяснить, надо рядом с моим отцом всю жизнь прожить, и при этом смотреть на него не сквозь розовые очки, как бабушка. Вы думаете, это злобная супружница жаждет имущества и поэтому его подзуживает? Это он сам! Всю жизнь главным был он, а до остальных ему дела нет! Вы что думаете, я тут квартирами направо и налево разбрасываюсь? Я просто точно знаю: Ясь потерял ту квартиру еще до своего рождения, когда бабушка оформила на отца дарственную.

– Ты преувеличиваешь! Ясь его внук, что ж ему, собственный внук безразличен?

– О Господи, что вас так удивляет? – Эля вскочила и заметалась по кухне, - Ему, как стареющей кокетке, внуков иметь неприятно, возраст подчеркивают! А тем более если внук претендует на имущество! – она заставила себя остановится, перевела дыхание и спокойно закончила, - Вы можете считать меня кем угодно – дурой, плохой матерью – но меня не интересует квартира моего отца. Ни для себя, ни для сына.

– А бабка пусть с ними живет? Они с ней разберутся! Они ее веником! Милосердней пристрелить старушку, чтоб не мучилась!

– Бабушка переберется к нам.

– Тогда милосердней пристрелить тебя.

– Единственное, чего я хотела – продать обе квартиры вместе и получить за свою территорию ее полную стоимость. Купили бы мы за эти деньги нормальную двухкомнатную – комната нам с Яськой, комната бабушке – и убрались из этого ада куда подальше. А отец пусть делает со своей долей, что хочет!

– Отцу достанутся деньги за 4-х комнатную в центре, а ты бабку «бесприданницей» заберешь? Ему б тебя на руках носить и трепетно в глаза заглядывать, чтоб ты, не дай Бог, не передумала – а он отказывается? Нет, я должна разобраться… - словно и не было долгого разговора, профессорша невозмутимо возобновила путь к отцовской двери.

Эля лишь сдавленно закашлялась, будто ее душили:

– Да не волнуйся ты так, - через плечо бросила Светлана Петровна, - Мы просто поговорим с ним, как два ученых… ну, не мужа, конечно. Скажем, как ученая «Ж» с ученым «М».

– Он скажет, что наука ни при чем, и чтоб вы не лезли в его семейные дела, - мрачно ответила Эля. От судьбы не уйдешь – она обречена зависеть от ценных идей уверенных в своей правоте старушек.

– А спорим – не скажет? Твой отец – человек прагматичный, а прагматики всегда безукоризненно вежливы с теми, кто может принести пользу или причинить вред. Только вот вредность – категория гораздо более надежная и долговечная, чем полезность, – старая профессорша гаденько усмехнулась, - Никому и никогда я не давала повода усомниться в моей вредности! И вообще, его семейные дела – это теперь дела между ним и облезлой кошкой, на которой он женился. А когда тиранят единственную дочь и единственного внука моей единственной покойной племянницы – это уже мои семейные дела! Все, Эля, хватит разговоров! А то я решу, что ты хочешь не квартиру, а повод чувствовать себя несчастненькой.

– Говорите только о совместной продаже, ни о чем больше! – сдаваясь, быстро сказала Эля, - Ни о каких бабушкиных правах даже не заикайтесь!

– Посмотрим – как пойдет, - непреклонно заявила Светлана Петровна и не обременяя себя формальностями вроде предупреждающего стука, распахнула дверь в отцовскую квартиру настежь. Громким, ласковым-ласковым голосом научившейся орать кобры, она гаркнула, - Сашенька! Здравствуй, дружочек, тетя Света пришла!

Прозвучало это точь-в-точь как «смерть твоя пришла!», да и эффект вызвало похожий. Вроде бы в квартире было всего два человека – но некое настороженное шуршание и лихорадочная метушня прокатились по всем четырем комнатам. А потом, стремительно шаркая тапочками, в коридор выскочил отец, скаля желтоватые зубы в острой улыбке радостной крысы:

– Светлана Петровна, дорогая, как это вы к нам выбрались!

– Учитывая, что в последний раз мы с тобой виделись на похоронах племянницы, можешь добавить: как вы к нам зачастили, - сухо закончила за него профессорша.

Эля успела услышать как из ее бывшей комнаты донеслось испуганное женское аханье. Потом отец метнул лютый, ненавидящий взгляд над головой низкорослой профессорши и дверь с грохотом захлопнулась, вновь отрезая Элю от дома, где она прожила долгие годы и где у нее на руках умерла ее мать. Эля осталась стоять в коридоре, судорожно потирая грудь. Она твердо знала, что ее никто не бил, но ощущение было такое, словно ей в грудь со всей силы заехали ручкой швабры.

Глава 22

Reasonable job at sweet home*

Слегка подволакивая ноги от внезапно навалившейся усталости, Эля потащилась в комнату.

Сзади послышался частый перетоп маленьких ножек – прихлопывая тапочками, Яська, как всегда, на скоростях несся из туалета. Эля – тоже как всегда – скосилась на отцовскую дверь. Вот уж сейчас точно лучше отца не раздражать – чем черт не шутит, Светлана Петровна дама решительная, вдруг у нее что и выйдет? Профессорша человек нейтральный, может, она заставит отца задуматься о выгоде разъезда, а не просто сатанеть от ярости, что его личное имущество – мать и дочь – вдруг осмелились хотеть чего-то для себя и противиться его высочайшей воле. Избавиться одновременно и от Эли с Ясем и от бабушки, зажить с новой супругой совершенно отдельной, свободной от обязательств жизнью, и не потерять на этом ни копейки – неужели он действительно откажется от такого выгодного предложения?

Эля торопливо распахнула перед Ясем дверь и впустила его в комнату. Ясь вскинул голову, поглядел Эле в лицо и испуганно поинтересовался:

– Мама, ты плачешь? Мама, что случилось?

Эля торопливо смахнула клубящиеся под ресницами слезы, шморгнула носом и улыбнулась Яське:

– Ничего не случилось, маленький, - фальшиво бодро объявила она, - Бывает иногда – становится вдруг грустно, и слезы капают. А на самом деле ничего страшного!

Ясь сосредоточенно задумался, взвешивая ее слова на каких-то своих внутренних весах. Наконец, словно соглашаясь, кивнул и ткнул себя пальчиком в уголок глаза:

– У меня вот тут тоже слезинка! Наверное, я очень грустно писал?

Эля хмыкнула. Бабушка, лежащая на диване с Яськиным «Карлсоном» в руках, испытующе поглядела на Элю поверх книги:

– Где Светлана Петровна?

Эля дернула подбородком в сторону разделяющей квартиры стенки.

– Что она там делает? – изумилась бабушка.

– То, что нам не удалось – пытается его уговорить разъехаться.

На бабушкином лице проступило странное, двоякое выражение:

– Неплохо, если б у нее получилось, - пробормотала она и с тут же прорвавшейся досадой воскликнула, - Но я не понимаю, почему все думают, что могут повлиять на моего сына лучше, чем я?

– Может, потому что так оно и есть? – пожала плечами Эля.

Бабушка уставилась на Элю не по-доброму. Назревающий скандал прервал Ясь. Остановившись возле дивана, он слегка боднул бабушку головой в плечо, заставляя подвинуться, деловито забрался ей под бок и возмущенно проворчал:

– Бабушка, ты чего лежишь без дела? Ты читай давай!

– Нахаленок маленький, весь в маму, - тоже проворчала бабушка, послушно возвращаясь к очередным деяниям Карлсона на родной крыше.

Эля опустилась на диван, пристально разглядывая стену между их двумя квартирами. Что там происходит сейчас? Отец очень взбесился, когда понял, зачем пришла Светлана Петровна? И чем закончится их разговор?

Телефон на книжной полке пронзительно заверещал. Эля потянулась к нему и тут же испугано отдернула руку, прекрасно зная, что по другую стороны стены, в отцовской квартире, сейчас заходится звоном параллельный аппарат. Брать трубку? А если это отца? Что ей, бежать в ту квартиру с криком: «Папа, тебя к телефону!» Господи, да еще с месяц назад она именно так и бегала. Но сейчас, когда отец от ненависти к ней на тряпочки исходит? Не брать? А если это ее и что-то важное? Отец же опять ее не позовет…