Говори со мной по-итальянски

Поначалу я не понимаю, что происходит, ведь он в сознании, но, заметив коварную ухмылку чертового ирландского сопляка, ко мне пришло озарение: этот мерзавец просто хочет, чтобы Ева его пожалела. Он хочет быть «хорошим» в нашей битве. Хочет быть тем, кого жалеют и помогают обработать раны.

— Защищайся! — рычу я на него и, схватив, за воротник куртки встряхиваю.

Его голова свободно касается земли, козел просто кашляет, отвернувшись от меня, и сплевывает кровь. Из его долбанной машины гремит композиция группы Pаnic! At thе Discо. Слова известной песни прямо в этот момент, когда Ева, как и планировал Алистер, пытается оттащить меня от него, проникают глубоко в мое сознание. Этот трек сейчас, как нельзя, кстати.

«Оставь притворство, Откажись от всех своих суждений Ради девушки, которую любишь, Девушки, которую ненавидишь. Настойчивые отмазы — Что? Это делает тебя богом В глазах девушки, которую любишь, Девушки, которую ненавидишь?»[1]

— Оставь его, Лукас. Оставь! — Как бы Маркус не просил Еву угомониться, она все равно готова выцарапать глаза и ему, и мне, но спасти своего дорогого Алистера. — Не трогай меня! — кричит она Марку.

Я смотрю, как она отшатывается от него, защищая себя невольно руками. Каждый раз, когда Ева так делает, я чувствую свою ответственность. Я должен с этим как-то жить. Когда узнал правду от нее, все стало намного хуже, но и быть в неведении, за что она так не любит меня, я не мог.

— Ты в порядке? — Мадэри тот час же бросается к Шеридану, когда я встаю и отдаляюсь от него.

Люди Алистера играют желваками, не по-доброму на меня смотря, но мне плевать. Я выхватываю у Дейла флягу и допиваю все из нее сам, не отрывая от «собак» Шеридана взгляд. Поочередно исследуя рожу каждого из троих. Сволочи!

— Я нормально-нормально…, — держась за живот, хрипит Алистер.

Мне тошно от всей этой картины.

Когда Ева касается его там, где лежит рука Шеридана, он вздрагивает.

— О, Боже… Похоже, у тебя сломаны ребра…

Ее осуждающий взгляд, конечно, прилетает ко мне. И я выдерживаю его, помахав ей ладонью и даже улыбнувшись.

Бесит, что она так печется о нем, но могу ли я заставить ее не делать этого, ведь я сам перед нею сильно виноват? Черт возьми. Пора уже, блин, рассказать все Маркусу и Дейлу!

Ева поднимается, разговаривает с девушками, что вместе с нею вышли из кофейни и с рыжим парнем. Они все немного шокированы, а «англичанин» набирает какой-то номер на сотовом. Я шагаю к ним и выхватываю из его рук телефон.

— Эй! — он и Ева возмущены моим действием и произносят это в унисон.

— Никакой полиции, — объясняю я.

К счастью, друзья Шеридана и он сам, который уже поднялся с земли, на моей стороне.

— Да-да, — наперебой говорят «собаки», — полицию в это втягивать нельзя.

Все другие очевидцы сбежали с переулка, когда началась драка, но я все же надеюсь, что никто не снял видео, как это все происходило. А, если совсем откровенно, я очень сомневаюсь, что какие-то малолетки не стали бы снимать из-за угла, увидев бы подобное. Просто забавы ради. Надеюсь только, наши лица плохо видны из-за полутьмы вокруг.

— Билли, ты можешь ехать домой, — обращается заботливо Ева к веснушчатому «англичанину». — И вы, девочки, тоже.

— Да, вам лучше уйти отсюда, — отзывается Билли, посмотрев на официанток. — А я останусь с Евой.

Он мило улыбается ей, и девушка отвечает ему тем же. Так нежно, как никогда не улыбнется мне.

Она запахивает сильнее полы пальто, закутывается в шарф на шее. На ее красивом лице отображается беспокойство. Мне жаль, что я вновь подкинул ей хлопот. Я не хотел. Но если бы Алистер не…

— Лукас, когда ты перестанешь вести себя, как ребенок? — не успел я уйти в свои мысли, как Ева возникла передо мной.

Время от времени девушка оглядывается на Алистера. Его люди помогают ему смыть кровь с лица и усаживают в машину на заднее сидение.

— Тебе нравится быть насильником? Ты, словно тот же подросток, как и тогда…, — ей не стоит договаривать, чтобы я понял, о чем она.

От таких слов я дурею. Схожу с ума. Просто не стоило этого говорить. Потому что, вскинув ладонь, я указательным пальцем жестикулирую у лица Евы Мадэри, ощущая, что слетаю с катушек. Снова.

— Какого хрена ты так говоришь? Я же сказал, что тогда было!

Я же сказал, что я уже другой!

Она смотрит на меня обреченно и равнодушно. Спокойно и умиротворенно пожав плечами, Ева разворачивается, чтобы уйти, но я не даю ей сделать этого. Нет.

Нет.

Я заставлю ее повернуться ко мне, схватив за локоть.

Теперь, наконец-то, на ее прекрасном личике выступили настоящие эмоции: злость, ненависть, желание прибить меня.

Да. Это лучше, чем ее безразличие, которым она выказывает, что я нахрен ей не нужен!

— Тебе не все равно, — шепчу я, как умалишенный маньяк, но Еве не страшно. Она прекрасно осведомлена в том, что я не причиню ей вреда, только зачем-то со мной играется. — Тебе не все равно. Признай это уже!

Билли и мои друзья скопились вокруг нас, пытаясь отобрать у меня Еву. Даже Алистер вышел из тачки. Пытаются усмирить меня, но теперь я не хочу успокаиваться. Во мне пылает огонь.

Я не хочу, чтобы он потухал.

— Что происходит? — В голосе Маркуса слышится озадаченность.

Он держит свою ладонь на моей. На той, которая удерживает Еву.

— Расскажи своему лучшему другу, что происходит, — процеживает сквозь зубы девушка.

Я опускаю ресницы, пряча глаза и от него, и от нее. Ото всех. Но не думаю отпускать Мадэри. Она вот так просто не сбежит. Понимаю, что не прав, но ничего не могу поделать. Я не могу бороться со своими желаниями этой ночью.

— Отпусти Еву, иначе мне придется вызывать полицию. — Позади меня мужской голос, который определенно точно принадлежит «англичанину» быстро отрезвляет.

Я помню, что когда отдал флягу обратно Дейлу, спрятал телефон Билли в карман своей куртки.

Лишь поворачиваю немного голову, глядя на рыжего осла краем глаза.

— Ты не станешь этого делать. Я забрал твой мобильный.

Билли напряженно отвечает:

— Попрошу кого-нибудь вызвать копов. За углом, на площади много людей.

Мы говорим с ним на чистом английском, что и вовсе отсеивает все мои сомнения, касательно национальности парня. Он то ли британец, то ли шотландец. Одно из двух.