Говори со мной по-итальянски

— Слушай, я не забыла о том, в чем ты мне признался тогда, в машине…

— Ты думала об этом? — На этот раз Блэнкеншип берется перебить меня.

Наконец, парень отпускает мой локоть, но я заставляю себя стоять на месте и ответить на его вопрос без заиканий. Без волнения в голосе. Это будет очень тяжело.

— Иногда я раздумываю над этим, — кажется, я говорю уверенно, — и мне это совсем не нравится. Ты знаешь, что ничего не будет. Никогда. И не стоит пытаться что-либо изменить. Ладно? Мы после моих слов долго ещё удерживаем взгляды друг на друге. Глаза у Лукаса, как всегда, поражают меня своей красотой: голубые и ясные, подобно римскому небу в жаркий летний день. Парень наклоняется ко мне медленно. Я понимаю, что он собирается сделать, но не предпринимаю попытку отстраниться. Потому что сама не хочу, и не могу больше противостоять своему желанию. Много ли на свете девушек, влюбляющихся в тех парней, которые обижали их?

Или продолжают обижать? Мой тиран из прошлого сначала легко, почти безмятежно касается своими пухлыми губами моих губ, а потом властно кладет ладонь на заднюю часть моей шеи, притягивая ближе, углубляя наш неожиданный поцелуй.

Поцелуй, который заставляет меня задышать чаще. Я ощущаю, как мои колени подкашиваются, когда Лукас обхватывает рукой мою талию, не оставляя между нами свободного пространства. И как ни странно, я отвечаю ему. Мне нравится каждое движение его губ, его объятия.

Я вздыхаю, тем самым приоткрывая рот. Язык Лукаса мгновенно оказывается внутри, лаская небо. Эти касания настолько нежные и страстные одновременно, что, кажется, в моих легких не хватает воздуха.

— Ладно, — шепчет парень ответ на мой последний вопрос.

Слово буквально скатывается с его языка. Я подаюсь вперед, ловлю губами, сплетая язык Блэнкеншипа со своим. Он создает нечто нереальное в моей голове, в моем теле. Именитые бабочки в животе зарождаются, одна за другой. Это невероятное чувство, из-за которого я просто не замечаю никого и ничего вокруг. Лукас по-доброму усмехается, когда я сама принимаюсь усиливать поцелуй. Он становится не на шутку настойчивым. Руки парня спускаются ниже, и он тверже прижимает меня к своему телу.

Кто-то бросает в нашу сторону вовсе не ласкательные и дружелюбные слова, и поэтому мы отстраняемся не намного.

Лукас гладит мне лицо ладонями, целуя то в скулы, то мягко в губы, то поднимаясь ко лбу. В любом из десятков его жестов ощущается забота и внимание.

Я сдалась. Я только что сдалась. Не знаю, как это назвать: плохой пример для других девушек ли, помешательство ли, власть Блэнкеншипа надо мной ли?.. Как угодно и что угодно можно про эту ситуацию сказать, но мне уже все равно. Все, о чем я могу думать — это о том, что снова хочу поцеловать мужчину передо мной.

* * *

В машине Лукас снял ветровку и кинул ее на задние сидения. Как бы случайно он касается моего плеча, а потом я ловлю его улыбку, которая открыто говорит, что он хотел его погладить.

— Может, снимешь пальто? — предлагает парень, мельком глядя на меня.

Он сконцентрирован на дороге, и у меня есть отличная возможность любоваться его профилем.

— Нет, все отлично. Я лишь озадачена тем, куда ты меня везешь.

Нервно облизнув губы, Лукас не поворачивает ко мне головы, но изрекает основательно и немного грубо:

— Ты доверяешь мне?

Честное слово, он бы мог задавать вопросы полегче… Я совершенно не уверена, что совершаемые нами поступки правильны, но не могу противостоять тому магнетизму между ним и мной, который отрицать, по крайней мере, странно и смешно.

— Пока не очень, — честно отвечаю.

Он склоняет голову на бок всего на секунду, выпячивает нижнюю губу. — Это плохо. Но, надеюсь, скоро это изменится.

Далее он включает автомобильный музыкальный проигрыватель, выбирает местную радиостанцию и делает звук громче. Я практически моментально узнаю голос одного из любимых исполнителей. Это Нек со своей новой песней.

— Я знаю, что он тебе нравится, — комментирует Лукас мои действия: я увеличиваю еще немного громкость, откидываю голову на подголовник и наслаждаюсь песней. — Знаешь, я много о тебе знаю. И мне все нравится.

Он говорит, а раны, созданные им самим когда-то давно, затягиваются. Медленно, очень медленно, но это происходит.

Пока он произносит это, внимательно следит за дорогой, а я — за ним.

— Позже мы даже обсудим то, в чем мы похожи, — обещает Лукас не без улыбки.

Мои губы сами собой растягиваются.

— Ты умеешь интриговать.

— Я в этом специалист. — Автомобиль останавливается на светофоре, и Лукас может перевести на меня свой сногсшибательный взгляд. — Кстати, я забыл о важной вещи: мы опоздаем в университет, ты пропустишь одно занятие.

Он даже не спрашивает меня, подходил ли мне это. Просто ставит в известность. И, конечно, я прихожу в бешенство.

— Не понимаю…, - сначала растерянно лепечу я, но потом до меня доходит каждое слово в предложении. — Господи, ну почему ты сразу не предупредил, Лукас?!

Выпрямляясь на сидении, я хватаюсь за ремень безопасности, лихорадочно разглядывая дорогу перед нами.

Мы уже довольно-таки далеко отъехали, и даже если

Блэнкеншип повернет машину прямо сейчас, все равно не успеем вовремя. В отчаянии я хватаюсь за голову. Мне совсем не нужны проблемы или плохие отзывы, потому что я собиралась перевестись на бесплатное обучение в следующем семестре, если повезет. Или к следующему учебному году. — Подожди, — успокаивает Лукас. Точнее, применяет тщетные попытки, поскольку у него не получается. — Попытайся выслушать меня…

Но я даже не смотрю на него, только и думаю о том, что мои планы могут разрушиться. Я хотела воспроизводить только лучшее впечатление, но… Может быть, я слишком сильно паникую, просто по-другому решать проблемы у меня не получается. А Лукас создал мне одну полчаса назад.

— Просто доверься мне, хорошо, Ева? — просит он, вызывая во мне лишь волну гнева.

— По-моему, мы уже обсудили о моем уровне доверия к тебе, — огрызаюсь я, а Блэнкеншип крепче сжимает руль руками.

Костяшки его пальцев белеют. Автомобиль едет быстрее, чем минуту назад, обгоняя другие тачки на дороге. Лукас свободно прислоняется спиной к спинке сидения и опускает стекло со своей стороны вниз. Он кладет левый локоть на окно и немного высовывает ладонь, словно ловит пальцами ветер. В салоне звучит давний трек Марко Менгони. Мне хочется вовсе вырубить музыку, но я боюсь и пошевелиться. Похоже, я сильно сожалею о том, что решила сесть в «Лексус»

Блэнкеншипа. Боже, о чем я только думала…

— Это хорошо, что ты злишься, — доносится до меня сквозь звучание песни и порывы ветра. — Так будет даже лучше.

Лукас спокоен, как никогда. Он пугает меня. Слезы подкатывают к глазам, их уже невозможно сдерживать. Когда в моей сумке звонит телефон, он слышит это тут же и отбирает у меня мои вещи, бросив их небрежно назад. Стихийно и безотчетно прижимаюсь к двери машины. Готова ли я выпрыгнуть отсюда, если потребуется? Насколько я труслива?