Говорящие с...
Шрифт:
В его голосе, нарочито небрежном, прозвучали тревожные нотки, но Эша почувствовала, что на сей раз тревога вызвана не ее, шталевским присутствием, а чем-то другим - менее серьезным, чем страх смерти, но определенно очень нежелательным и опасным. Нервы у нее сдали, и, не выдержав, она взвизгнула:
– Нас все равно найдут, и тогда вам не поздоровится! Ты не представляешь, какие у нас специалисты! Нас найдут!
Ага, сказала - аж сама поверила!
– Ну, дом, наверное, действительно скоро найдут, - согласился Сергей, убирая руки с косяков
– А вот вас - нет. Никогда.
И одновременно с его последним словом все двери в анфиладе захлопнулись одновременно, произведя слаженный грохот и придав особенную зловещую значимость сказанному. Не верить Сергею не было причины. Она действительно может здесь состариться, и никто никогда...
Нет, невозможно! У нее еще куча дел! Ей нужно снова увидеть Шаю, ей нужно снова обнять сестру, которая никогда не целует ее в ответ, ей нужно прокатиться с Севой на лодке, потому что она ему обещала, ей нужно посмотреть на всех Говорящих, ей нужно дать по физиономии бывшему начальнику, потому что он сволочь!
Вон сколько всего!
Эша проскочила через комнату, злобно распахнула дверь и оказалась в каком-то кабинете, наполненном тяжеловесной мебелью и книгами. Кабинет выглядел вполне обжитым, на столе стояла пустая бутылка из-под водки, на одном из кресел валялись чьи-то кружевные трусики, но не это заставило Шталь радостно подпрыгнуть. Ибо из кабинета вела еще одна дверь, и дверь эта была со стеклянными вставками, и сквозь них совершенно отчетливо просматривался Михаил, стоявший в какой-то комнате с наиглупейшим выражением лица. Эша издала торжествующий вопль, ринулась к двери, распахнула ее и влетела в комнату. Но торжествующий вопль тут же превратился в жалобный стон.
Это была совсем другая комната - судя по всему, столовая, с длинным овальным столом, окруженным стульями, резными деревянными арками и приоткрытыми поворотными окнами, над которыми трепетали занавеси. Она ни в коей мере не походила на комнату, которую Шталь видела через стекло. И Михаила в себе не содержала.
– Да когда ж это кончится, елки-палки!
– вскипела Эша и обернулась. Все та же дверь со стеклянными вставками была снова закрыта, и комната с ейщаровским водителем теперь находилась в аккурат с другой ее стороны. И Михаил по-прежнему смотрел куда угодно, только не в сторону Шталь, идиот! Хотя, возможно, с его стороны в двери никаких стекол не было.
– Мишка!
Михаил вздернул голову и воззрился на потолок.
Нет-нет, только не вздумай бежать наверх, я же здесь, я прямо здесь!
Эша в панике огляделась, и ее взгляд упал на тяжелую хрустальную пепельницу, стоявшую на столешнице. Она схватила ее
извини, пепельница, мне очень надо!
и с размаху запустила в дверное стекло
также извините дверь и стекло - на всякий случай - вдруг вы не местные.
Пепельница с дребезгом пробила в стекле огромную дыру и грохнулась на пол по другую сторону двери. Михаил подскочил на месте, развернулся и широко раскрыл глаза. Потом подошел к двери, наклонился,
и в зияющей дыре возникло его необычайно радостное лицо, показавшееся сейчас Эше одним из самых прекрасных в мире.– О, привет!
– сказало лицо.
– А я тебя ищу, ищу!..
– Сделай что-нибудь!
– жалобно пискнула Эша.
– Я не могу попасть к тебе!
– Ну, друг друга видим и слышим - уже хорошо, - подытожило лицо и исчезло, а вместо него в дыру осторожно просунулся торчащий указательный палец, словно проверяя воздух в комнате на ощупь.
– Так, подойди-ка сюда и дай руку.
Эша послушно повиновалась и, когда протянула руку, рука Михаила высунулась из дыры и крепко взялась за ее запястье. Сообразив, что он хочет сделать, Эша перепугалась и попыталась руку вырвать.
– Подожди! А вдруг меня сейчас между комнатами разорвет!
– Вряд ли, - обнадежил Михаил.
– Ну, заодно и проверим!
Он приоткрыл дверь, продолжая держать Эшу за руку, просунул другую руку между косяком и створкой, и Эша обрадованно вцепилась в нее свободной рукой. Михаил вдернул ее к себе в комнату и облегченно вздохнул. Вряд ли он беспокоился о возможном раздирании Шталь между двумя разбегающимися комнатами, скорей всего он переживал за собственную руку, но, так или иначе, теперь они находилась в одном и том же месте, и Эша, не выдержав, схватила его за запястья и запрыгала, точно малолетняя девчонка, которой подгадали с подарком.
– Получилось! Получилось!
Михаил, не удержавшись, тоже совершил пару подпрыгиваний, довольно неуклюжих, после чего оба спрятали руки за спины и посмотрели друг на друга весьма сердито.
– Ладно, с этим разобрались, - авторитетно заявил водитель, - теперь надо думать.
– То есть, ты еще не думал?
– возмутилась Эша.
– У тебя-то, небось, опыта побольше в таких делах! Ты приехал черт знает когда! Чем ты занимался все это время?!
– Не верещи, сейчас разберемся! Как сказал Конфуций: "Умный ты, но я - Конфуций!"
– Не говорил он такого!
– А ты докажи!
Требование было неожиданным, и Эша промолчала. Конфуций за свою жизнь и вправду много чего наговорил - может, сказал и такое, кто его сейчас разберет? К тому же, в данной ситуации от этого не было никакого толку.
– Надо понять, как действует этот дом, - Михаил огляделся.
– Думаю, вдвоем у нас это всяко лучше получится, невзирая на наш... этот... антагонизм.
– Ты со скуки книжки начал читать, что ли?
– искренне удивилась Шталь.
– Сперва Конфуций, теперь антагонизм... Лучше объясни, как ты вообще тут оказался? Ты знал, что я тут? Олег Георгиевич, все-таки, соизволил...
– А я тут вообще и не из-за тебя!
– отрезал Михаил - не без удовольствия, после чего в нескольких словах поведал Шталь обо всем, что началось с визита Севы в ейщаровский кабинет, и закончилось пепельницей, пробившей дверное стекло. Под конец его рассказа Эша заметно сникла и, плюхнувшись в кресло, пробормотала: