Говорящие с...

– А я и не реву!
– Шталь отвернулась, стараясь не хлюпать носом.

– Я тебе вот что скажу... Не реви!.. Все это чепуха! Олег никакой не Говорящий и он никого не увольняет методом закапывания в огороде. Просто ему сейчас не до тебя. К тому же, ты ослушалась, он разозлился. Он в последнее время знаешь какой злой! На днях запустил в меня бутылкой с коньяком, а ведь обычно он мне из нее наливал.

– И он попал?
– с надеждой спросила Эша, торопливо возя по лицу ладонями.

– Вот что - пусть у нас с тобой антагонизм, но сейчас мы в одной жо...

– Лично я в доме - это ты в жо...

– Пошли, - Михаил протянул руку.

– Если уж тебе приспичило пореветь, делай это на ходу. Нужно найти этого белобрысого щенка! Раз он - Домовой, то только он сможет вывести нас отсюда.

Эша неохотно ухватилась за водительскую ладонь, и Михаил вынул ее из кресла. Огляделся, потом махнул на противоположную дверь - деревянную, с цветной ручкой.

– Через нее я сюда вошел. Раньше за этой дверью был коридор. Посмотрим, что там сейчас.

– Наверняка какая-нибудь гадость, - пробормотала Эша, послушно следуя за водителем. Союзничать с Михаилом было очень странно, но в этом союзе были очевидные положительные стороны. Во-первых, было уже не так страшно. Во-вторых, Михаил, хоть явно не являвшийся интеллектуалом, был достаточно громоздок, и теперь любой из агрессивных потерявшихся шесть раз подумает, прежде чем невежливо спрашивать, где выход.

За дверью никакой гадости не было, не было там и коридора. Их глазам открылась большая золотисто-зеленая комната с тремя люстрами, пушистым ковром, изящной мебелью и большими арочными окнами. Людей в комнате не оказалось, зато здесь присутствовали две кошки, бок о бок прикорнувшие на софе. На шторе сидело несколько бабочек, а на одной из люстр заливисто чирикал воробей.

– Похоже, дом не брезгует и животными, - заметила Эша, с удовольствием ступая босыми ногами на роскошный ковер. Михаил подошел к окну и сообщил:

– Второй этаж. Можно попробовать спуститься.

– Спасибо, давно я не гуляла по террасам. Что там видно?

– Крыши террас, сад, мужик какой-то курит...
– Михаил, высунувшись в окно, на всякий случай покричал, но ответа не получил. Тогда он позвал Славу, но напарник безмолвствовал - вероятно, его терраса была слишком далеко.
– Уже почти одиннадцать, скоро все отправятся по койкам. Слышишь что-нибудь?

– Нет. А ты не знаешь, как выходит, что человек... заразившись, например, способностью говорить с мебелью, не заражается потом еще чем-нибудь - общением с холодильниками? Ейщаров сказал, что кроме Лжеца и меня других многопрофильных Говорящих нет. Если человек получает эту способность от зараженной вещи, которую он полюбил, разве он не может полюбить и что-нибудь еще?

– Понятия не имею. Каждый говорит с чем-то одним - это все, что я знаю.

– И не знаешь, откуда ты такой взялся?

– Нет, - ответил Михаил, отходя от окна и окидывая комнату внимательным взглядом, - ответил, как показалось Эше, слишком быстро, и она вздернула брови.

– А до того, как ты познакомился с Ейщаровым, ты тоже был буйным?

– Не твое дело!
– буркнул водитель и почесал затылок.
– Еще каким буйным!

– Чего ж перестал?

– Голову на место поставили, вот и перестал, - разговор был Михаилу явно неприятен.
– Скажем так, у меня появилась цель, а до этого я просто баловался в свое удовольствие. А теперь отстань!

Он прошел в дальний конец комнаты и остановился перед висящим на стене здоровенным двуручным мечом с гардой в виде простой перекладины, дужки которой были загнуты вверх. Меч был тусклым, выглядел мрачно и совершенно неинтересно, и Эша, не задерживая на нем внимания, подошла к следующей двери и уже взялась за ручку, но Михаил все стоял и смотрел на меч, и выражение его лица становилось все более и более странным.

– Ты идешь?

– Нет, - отозвался водитель не своим, дребезжащим голосом, даже не повернув головы. Протянул руку и осторожно коснулся меча, потом снял его со стены и развернулся, удерживая меч перед собой острием вверх и водя им туда-сюда. Оглядел комнату каким-то потерянным взглядом и снова уставился на меч.

– Я понимаю твою нежную привязанность к оружию, - произнесла Эша, подойдя и держась на безопасном расстоянии, - но ты не сможешь таскать его с собой. Ты с ним не развернешься ни в одном коридоре... В чем дело? Ты его слышишь?

– Нет, - Михаил дернул головой, и меч в его руках тоже дернулся, заставив Шталь невольно отпрыгнуть назад.
– Не слышу. Но я его знаю.

– Ты видел его раньше?

– Больше чем видел, - Михаил опустил меч и упер его острием в пол.

– Ты его изменил?

– Нет... ну, скажем так, может я его немного усилил. Но сейчас он молчит. Чертовски злая штука, крови отведала - не счесть, - Михаил поманил ее, удерживая меч стоймя одной рукой, и Эша несмело подошла.
– Вот это, Шталь, действительно оружие, которое всегда хотело быть только оружием - и ничем больше. Не знаю, как сейчас, но когда я видел его в последний раз... ты представления не имеешь, как он скучал по битвам, по крови. Веками скучал, - в голосе водителя появилась призрачная тоска. Говорящий есть Говорящий - сочувствует даже самым скверным из своих собеседников.
– Нельзя спать в комнате, где он находится - будут сниться кошмары. Будет сниться все то, чего ему так не хватает, все то, что он видел и сделал.

– Меч направляет рука, - заметила Эша, разглядывая скучающий клинок.

– И этот меч был не против, - Михаил покосился на стену, потом положил меч прямо на пол, и меч наполовину утонул в ковре, поблескивая недовольно.
– Я встретил его несколько лет назад, у одного мужика, позже хотел купить, но он его уже продал, и я так его и не нашел. Меч не заражен, но в своем роде очень опасен.

– Ты его разговорил, и он перестал быть просто мечом, скучающим втихомолку. Почем тебе знать, что он натворил за это время? Господи, интересно, сколько ваших вещей все еще бродит по свету?! Вы, Говорящие, весьма общительны... Почему у тебя все еще такое лицо?

– По-моему, эту комнату я тоже знаю, - Михаил сунул руки в карманы брюк.
– Не то, чтобы прямо та самая... но очень похожа на ту, в которой тот мужик его держал. У него он тоже висел на стене. Вот на этой и висел.

– Вещи не могут создавать комнаты, даже если это ваши вещи, - Эша присела на корточки и осторожно коснулась клинка указательным пальцем. Тут же отдернула, словно меч мог извернуться и этот палец отхватить.
– Но... они могут помнить? Это ведь особенные вещи. Что если комнаты создает кто-то другой? Если кто-то может использовать их воспоминания... Кто-то такой же особенный, как и они? Вещь Говорящего в доме Говорящего... совпадение? А может, здесь есть и другие вещи? Та лампа - может, она вещь твоего напарника? Может, этот дом, на самом деле, битком набит вещами Говорящих?!