Говорящие с...

– Не может быть, - усомнился Михаил.
– Откуда бы он столько набрал?! Его профиль - дома. Но вещей тут и вправду очень много - больше, чем требуется. Я ходил тут недолго, но успел прийти к выводу, что обстановка здесь довольно бестолкова, и комнаты кажутся захламленными.

– Может, вещей просто должно быть много? Несколько ваших... наших и просто множество обычных. Ты ведь не слышал здесь даже вилок. Я не ощущаю вообще ничего, но я уже привыкла, что так не бывает. И Говорящие не ощущают друг друга... Сергей назвал это безопасным местом. Лжец бы тоже никого здесь не учуял. Здесь постоянно множество людей. Он стал бы убивать всех подряд?

Михаил пожал плечами.

– Думаешь, этот парень с помощью дома оставляет здесь людей, чтобы спрятаться среди них? Затейливо! Нет, в том доме все было по-другому. Тот Домовой не прятался. По-моему, он просто развлекался тем, как мы бегали там в темноте.

– Прошло время и...

Меч изменился.

Она смотрела на него неотрывно и только поэтому заметила, а может, и потому, что ждала чего-то подобного. Клинок вдруг вытянулся, стал шире, дужки гарды распрямились, и она сделалась массивней, блеск металла обрел нестерпимую яркость и почти сразу же на лезвии проступили влажные красные капли, пятна, потеки, поползли во все стороны, съедая эту яркость, и от меча густо и страшно пахнуло кровью и дымом.

... вы за мной?.. вы пришли за мной?.. наконец-то пришли за мной?.. за всеми нами?.. здесь так...

Все исчезло - и голос, и ощущения, и запах. Остался только чистый старый меч на золотисто-зеленом ковре, казавшийся еще более безмолвным, чем раньше. Эша дернулась назад и плюхнулась на пятую точку.

– Ты видел?!

– Нет, - сипло сказал Михаил, опускаясь рядом.
– Но я слышал. Всего на мгновение... Опиши, что ты видела? Как с той лампой?

Шталь быстро заговорила, и Михаил сердито хлопнул себя по колену.

– У меня такое получается, но очень редко. Ты ведь так раньше не умела, да?

– А что я видела?

– Мечты, Шталь. Вещи не всегда только говорят о своих мечтах. Иногда они их и показывают. Вещам часто хочется быть чем-то совсем другим. Верно, та лампа показала тебе, какой бы лампой она хотела быть на самом деле. Это все, что она смогла и успела сделать.

– Почему меч не показал это тебе?

– А вот это я не знаю!
– Михаил раздраженно сгреб ее с пола и поставил на ноги.

– Уж не использует ли дом мечты всех этих вещей для того, чтобы осуществлять свои собственные? Может это его мечта - быть таким разнообразным и играть с нами в прятки? Использует их мечты, их воспоминания, делает их частью себя и вытворяет, что ему вздумается. И вещи здесь - как пленники, лишенные и голоса, и сознания.

– Это просто свинство!
– с праведным негодованием заявил Михаил.

– Конечно, не могу сказать, что этот твой меч...

– Знаешь, Шталь, львы не виноваты, что родились львами и едят антилоп!

– А что по этому поводу сказал бы Конфуций?

Михаил посмотрел сердито и подошел к двери, таща Эшу за руку. Приоткрыл дверную створку и отдернулся, когда в комнату влетела стайка бабочек.

– Этот мне зоопарк!
– буркнул он.
– Смотри, опять лестница! Не знаю насчет мечтаний этого дома, но, по-моему, в них нет ничего особенного. Обычный дом, набитый пойлом! Ладно, пока все это лишь теории, делать-то чего будем?

– То есть, - Эша посмотрела на лестницу, которая на этот раз была узкой, вполне обычной для гостиницы и вела и вниз и вверх - какая неожиданность!
– если я выскажу предложение, ты меня послушаешь?

– Я его рассмотрю и сообщу свое мнение, - Михаил оглядел обе стороны пустого короткого коридора, лишенного каких-либо дверей.
– Только обещай больше не распускать нюни. А то тебе скажешь что-нибудь, так ты сразу вянешь, как настурция на морозе.

– Откуда на морозе взяться настурции?
– удивилась Шталь.

– Да не буквально! Это была... хм-м...

– Понимаю. Это была метафора. Или аллегория. Я бы даже сказала, аллюзия. Во всяком случае, это точно не метонимия.

– Не знал, что я такой умный, - скромно подвел итог водитель.
– Так что?

– Все люди, которых я тут видела, либо бегают злыми толпами, либо спят, либо совместно надираются. В любом случае, большинство из них уже давно не делает ничего другого. Думаю, нужно пройтись везде и собрать их вместе - всех, кого сможем найти. Если уж выбираться из дома, так всем. Я буду их убеждать, а ты будешь бить тех, кто станет вести себя плохо.

– Это я умею, - согласился Михаил.

* * *

Они поднялись по лестнице на этаж выше и оказались в очередном разветвленном коридоре с высоченными потолками и люстрами в форме летящих птиц. Михаил открыл ближайшую дверь, и из комнаты в ту же секунду выбросили какого-то человека. Он пролетел перед водительским носом, стукнулся о стену и сполз на пол, издавая болезненные звуки.

– Похоже одного нашли, - констатировал Михаил, развернулся и коротким ударом в челюсть встретил другого человека, выскочившего на него из дверного проема. Человек, болтнув в воздухе ногами, свалился на паркет и уехал обратно в комнату.
– А вот и второй!

– Я же не сказала бить всех подряд!
– пожурила Эша. Михаил небрежно отмахнулся, глянул в комнату, потом сгреб за шиворот лежавшего в коридоре и рывком поставил на ноги. Человек несколько раз качнулся и, привалившись к стене, сказал:

– Здрассьте.

– Идти можешь?

– Не знаю, - сказал человек, - я еще не пробовал.

Михаил, оставив рядом с ним опасливо смотрящую Шталь, заскочил в комнату, выволок оттуда другого человека, как следует встряхнул и приставил к стене рядом с первым.

– Мы идем искать выход, - просто пояснила Эша, - и вы идете с нами.

– Да ну, на фиг!
– сказал первый, терпко дыша перегаром.

– Нет тут никакого выхода, - сказал второй.
– Сами неделю искали.

После этого они предприняли попытку снова сцепиться, но Михаил тут же развел их, схватив за рубашки и слегка стукнув затылками о стену.

– Мы не сказали, есть он или нет. Мы сказали, что вы идете с нами!
– он сунул под нос каждому сжатый кулак, заручившись одобрительным шталевским кивком.
– Возражения принимаются прямо сейчас. Возражайте.