Грабители

— А кто ты по образованию, Фредди? — спросил Гегель.

— Ну, в детстве хотел стать инженером, но в колледж не прошел. Тогда решил стать учителем — тоже зашился на экзаменах. Ничего не оставалось, как поступить на журналистский факультет…

— И че, не пошла работенка? — спросил Красавчик.

— Сначала пошла. Я даже на радиостанции работал.

— Как называется? — проявил интерес Бьорк.

— "Серебряный снег".

— Хорош-шая радиостанция, крыса страшная.

— Ты что, знаешь такую? — удивился Толстый Бено, продолжавший чесать подмышки.

— Откуда? — пожал плечами Бьорк. — Просто название понравилось, крыса страшная. Как-то на свалке я накопал целый ящик лосьона «Серебряный ветер». Так я его, крыса страшная, три дня сосал, пока в хосписе не очнулся… Прикинь — лежу весь в трубках, как спагетти.

— А что за должность ты исполнял на радио, Фредди? — поинтересовался Гегель.

— Диджеи четвертого разряда, — ответил Чингис и неожиданно для себя испытал чувство гордости.

— Оба-на, страшная крыса. А чего же ты делал? — заинтересовался Бьорк. От него исходила такая ударная волна угара, что даже привычные к запахам бродяги отворачивались.

— Динаму раскручивал. Это по-нашему означало — заполнять промежутки между треками…

— А чем заполнять?

— Да кто чем может. Один мой коллега анекдоты рассказывал, другой комментировал «Камасутру», третий…

— Чего комментировал? — переспросил Бьорк и икнул.

— Это книжка такая, поучительная, — проявил осведомленность Красавчик. — Она учит, как трахнуть бабу, чтобы вы оба ничего не поняли!

Красавчик довольно заржал, и при этом все его лицо страшно перекосилось.

— Ну так что там про твою работу, Фредди? — напомнил Иглесиас. — Кто там чего делал?

— Наш босс говорил, что главное — привлечь слушателя, а сделать это может только хороший диджеи. А что он при этом будет делать, не важно — главное найти свою изюминку. Был у нас один парень, который принимал рвотное ну и заливал все микрофоны, натурально. Так у него рейтинги просто зашкаливали — народу очень нравилось. Правда, недолго.

— А чего так?

— Да помер от заворота кишок.

— Ну а ты чем удивлял публику? — спросил Гегель.

— Я лучше всех использовал слово «задница». От одного корня мог получить сто сорок восемь слов…

— О! — воскликнул Бьорк. — Да ты просто этот, как его…

— Филологический феномен, — подсказал Гегель.

— А точно, крыса страшная! Он самый!

— Так чего же ты ушел с радиостанции? — спросил Толстый Бено. Он перестал чесаться, но было видно, что скоро начнет снова.

— Уволили меня, — скорбно обронил Чингис.

— Такого талантливого? — удивился Бено.

— Да. На мое место взяли одну сучку. У нее была сногсшибательная фишка — приводить в студию дружка и жариться с ним до упаду. В таком состоянии она была вне конкуренции. У нее не было своего угла, вот она и таскала мужиков в студию, заодно завоевала титул «Диджеи года». Жени Шабае — так ее звали…

Дверь в прачечную открылась, и в помещение вошел патрульный полицейский.

— Добрый вечер вам, сержант Марвел, — поздоровался Гегель.

— Привет, старик.

Марвел внимательно всмотрелся в лица всех сидевших на полу бродяг и, видимо, не найдя того, кто ему нужен, повернулся и вышел.

На то, что оборванцы бесплатно стирали свои тряпки, он смотрел сквозь пальцы. Это была цивилизованная часть «уличных рыцарей», и с ними у полиции не было никаких проблем.

— Уважительный полицейский, — заметил Бено, опять начавший чесаться.

— Да, такой не бьет в морду ни за что, — согласился Иглесиас.

В этот момент открылась дверь. Все повернулись, ожидая снова увидеть полицейского, однако это был Михель Царик,

Некогда он тоже входил в уличное сообщество, но потом завязал с травой и спиртным и выбился в люди. Теперь он состоял на службе и работал на узле связи, однако без старых друзей тосковал и частенько заходил в ночную прачечную.

— О, Михель, крыса страшная! — радостно заголосил Бьорк. — Горючка есть?

Вместо ответа Михель бросил Бьорку жестянку с пивом. Тот поймал ее налету, словно пес, и с рычанием стал срывать крышку. А Михель продолжал раздавать подарки, состоявшие из просроченных леденцов, подмокших сигарет и позавчерашних колбасок из заведения «Дер-Нах-Цуг».

С Фредди Михель поздоровался отдельно и сразу стал спрашивать, как у того дела.

— Да хреново его дела, — ответил за Фредди Иглесиас, закуривая дареную сигарету.

— Мне теперь жить негде, — подтвердил Чингис и впился зубами в колбаску. Он был очень юлоден, и сейчас при виде еды у него даже затряслись руки.

— Тебе нужно работу искать, приятель, — посоветовал Царик. — Вот я образовался при службе и теперь в полном порядке. Курю сигареты «Блу Дрим», ношу пиджаки а-ля «Ветер Лиссабона», плачу за квартиру… — Царик развел руками. — Ну, короче, ты понял. — Михель теперь полноценный гражданин, — подтвердил Гегель. Ему достался пакетик леденцов, и он был доволен.

— Да какую мне работу? Ты же знаешь, я был диджеем. С такой биографией ни на какую работу не возьмут.

— Ну не скажи, — возразил Царик. — Помнишь знаменитого Каку?

— Конечно. — Каку Фредди помнил. Одно время тот был кумиром многих диджеев. Ведь ему удавалось не только шепелявить, но еще и заикаться, а это было по силам только настоящему мастеру прямого эфира.

— Так вот, Кака теперь получает деньги ни за что да еще имеет угол и бесплатное питание.

— Каким образом?

— Им заинтересовался один частный исследовательский центр, изучающий случаи тяжелых психических отклонений, а тут Кака, сам понимаешь, был вне конкуренции. Теперь они его изучают. Его и еще нескольких ребят помельче…

— У меня не получится, — вздохнул Фредди. — Я пограничный, понимаешь? Если бы я действительно был настоящим шизаном, меня бы не выдавила какая-то Жени Шабад.

— Это так, — согласился Михель. — Настоящих буйных нынче мало.

— Точно, а трава пошла просто отрава! — добавил Иглесиас.

— Джентльмены! Четвертая камера отстиралась. Кто клал шмотки в четвертую — разбирай, — громко объявил Гегель.

Бродяги загомонили и, поднявшись с пола, стали выбирать из парящего бака отжатую одежду.